заставила ею лечь. Вася, чутко настроенный сейчас ко всему происходящему,
задержал руку Татьяны Романовны в своей, еще влажной от слабости ладони.
глазами.
еще? В пятницу...
он умеет почувствовать направление, а это немало. Пойми, он на месте в
лаборатории.
с Кобышем, он же не человек, он танк, я его боюсь. - Татьяна Романовна, не
принимая примиряющей улыбки Васи, отчужденно переставляла пузырьки у
изголовья.
вместе с лабораторией и не облизнется, - Татьяна Романовна нервно
поправила узел шейной косынки. - Почему я одна должна все предвидеть? Кто
я такая? Мне скоро самой уже не будет места в лаборатории.
принимать меня во внимание?
откинулся головой на подушку, и лицо его затвердело.
слово, ответила Татьяна Романовна, солнце было уже высоко и густо заливало
комнату, Татьяна Романовна совсем задернула штору. - Нечему удивляться. Ты
умный человек и понимаешь все. Меня не может не тревожить наше положение.
Если бы ты понял, Вася! Нельзя всю жизнь только работать. Надо когда-то
заставить себя остановиться и оценить уже сделанное.
для себя, спросил Вася.
уже сложилась зона отчуждения... Талант, одаренность, исключительность! Не
тревожить, не беспокоить... Ах, ах! Только бы не помешать процессу! И я
первая подпала под эту магию твоей исключительности...
тех, которые время от времени ч раньше потрясали старый дом у озера, но
Татьяна Романовна не услышала или не захотела услышать.
шагая взад и вперед перед его кроватью на жестких каблуках и тем самым
подчеркирая свою готовность к дальнейшему нападению. - Больше всего мне
нравится, когда ты удивляешься вещам очевидным будто только что родился на
свет божий.
с васильковыми, хотя васильковые может быть, и в тысячу раз лучше.
их нужно решать. Ни юг, ни горы ничего не изменят в тебе самом, и твоя
амбиция - ширма за нее ты и прячешься. Главное в тебе самом - стоит только
протянуть руку...
уходит, - упрямо глядя перед собой
говорили с тобой об этом! Я и сейчас утверждаю тебе нужно переключиться,
дать отдохнуть голове...
надо обить, чтобы получить лабораторию, лоб до синяков намозолить в
поклонах...
Романовна. - У тебя - сбой, кризис, истощение-переключись! Вот единственно
разумный выход. Совсем выключаться из процесса страшно, да и неразумно!
складывай теперь уже следующее подиожье, а другие будут возвышаться. Вася,
тебе надо взять то, что уже тебе принадлежит по праву.
Татьяна Романовна резко повернулась на каблуках. - Да не стучи ты
каблуками, неужели у тебя нет мягкой обуви?
сбрасывая с ног туфли, ее маленькие розовые ступни казались странно голыми
на некрашеном деревянном полу. - Я уверена, Вася, что, если и дальше так
себя расходовать, скоро не останется ничего. Ты выдохнешься.
замечаешь. Нужна передышка. Возьми лабораторию, ведь неизвестно, кто
придет на место Морозова. Морозов тебя ценил, Морозов с тобой считался,
давал тебе делать, что ты хочешь. Если ты займешь его место, это будет
только справедливо. И ты отдохнешь, мозг отдохнет, и твой, и мой, и делу
польза, поможешь молодым, своим же ребятам.
нечестно!
например, честно?
платишь серым веществом, а решение практических вопросов перекладываешь на
плечи кобышей и полуяновых, то есть даришь им плоды наших совместных
усилий. Чудовищно, преступно по отношению к самому себе, к уже сделанному,
к своему же таланту! Талант-это не бездонный сосуд, он тоже имеет
определенную емкость.
инстанциям, если из меня не получится мало-мальски приличный руководитель?
хрустнула сплетенными пальцами рук. - Ты никогда не пробовал этим
заниматься. Ты привык вечно тесать гигантские блоки, тогда как Кобышу для
достижения того же уровня достаточно нажать кнопку на селекторе.
Чем ты уж так не удовлетворена?
мозг так чудовищно, так бессовестно эксплуатируется и я тоже втянута в
бесконечную, изматывающую гонку.
не предвещало ничего хорошего, человек бурно эмоциональный, она в минуты
гнева непонятно стихала, и даже интонации ее обычно оживленного высокого
голоса менялись на глухие и низкие. Желая разрядить напряжение, Вася
постарался успокоиться и придать своему лицу самое безмятежное выражение.
нарушать с самого начала режим, - начал было Вася, но Семеновна, с
живейшим интересом выслушав неизвестные ей до сих пор подробности из жизни
племянника, стариковски пристально взглянула на обоих и, бесшумно составив
пустую посуду на ярко расписанный поднос (подносы были слабостью Татьяны
Романовны), уже выплывала из комнаты, поджав в ниточку и без того тонкие
съеденные губы. Дверь за ней бесшумно и плотно затворилась.
подумает. А ведь сама так ждала ее!
Потом, в глазах твоей тетки ты всегда прав, она всегда на стороне мужчин,
будь то ты, Олег или Тимошка. Мужчина в глазах Семеновны неправым быть не
может.
Романовна, не принимая перемирия, негодующе вздернула плечи. - Ну хорошо,
Татьяна Романовна, тогда давай выступай дальше.
назвал жену Татьяной Романовной, а не Таней.
странному, нс желавшему палец о палец ударить для облегчения собственной
жизни, человеку чувством неприязни и жалости. - Вот ты сейчас на своей
кроьати отчаянно себя жалеешь! Так ведь? Никто тебя не понимает, не в
состоянии попять, где уж! Каргалов? Бездарь!
рыжий на ковре, - усмехнулась она одними губами, хотя внутренний голос
давно просил, убеждал, умолял ее остановиться, образумиться, перевести
дыхаипе. - Да, да, да, вокруг одна только дрянь, серость, ничтожество! -
неслась она дальше в своем ослеплении. - Во WEC одном божественный дар,
я-божественный сосуд, только мне одному доверено нести факел.
сейчас на жену, видеть ее сейчас было ему трудно, почти невыносимо.
обличения Татьяна Романовна. - И не делай страдальческие глаза! Я бы давно
уже кандидатскую защитила, у меня тоже мысли были, самостоятельные
разработки... а ты все втянул в себя. Кто я теперь? Жена, секретарь,
Прозоров Александр
Андреев Николай
Юрьев Сергей
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Березин Федор