предков оставить старую родовую усадьбу и переселиться вместе с ним под
соломенную крышу домика арендатора?
тянутся невидимые руки, чтобы благословить его и обнять на прощание. Еще
минута - и он уже не сможет вырваться отсюда. Лучше умереть в этих
объятиях!.. Но тут он вспомнил о детях и, вернувшись в карету, приказал
трогать.
развалившейся каменной часовенки. Здесь была развилка дороги, поворот к
шоссе, которое вело к Варшаве.
Анзельма.
и подбежал к бричке.
вас бог! А если вам там будет очень плохо, так возвращайтесь к нам. Уж
сухой-то ломоть хлеба найдется для всех.
великим человеком, так найми меня хоть в сторожа. Будешь тогда ставить меня
в угол, как я тебя не раз ставил... А что, пани, правда, я удачно сострил?
текли слезы. Тем временем в карете Маня жаловалась, что ей неудобно сидеть;
Юзек просил кучера, чтобы он дал ему вожжи; Антося, рыдая, глядела на
бричку, а пани Анзельмова, положив на колени второй том начатого романа и
прикрыв запавшие глаза, с блаженной улыбкой размышляла, как поступит Эрнест,
предательски покинутый Люцией?..
вслед отъезжавшим, которых мало-помалу заслонило длинное, извивавшееся, как
уж, облако светло-желтой пыли. Потом облако исчезло, и они остались одни;
кругом были поля, покрытые увядающим жнивьем и затянутые паутиной, а над
ними - милосердный бог, без воли которого не оборвется ни утлая паучья сеть,
ни еще более утлое человеческое счастье.
лет жизни в провинции она забыла о перенесенных ею испытаниях и приучилась
смотреть на наш городишко сквозь розовые очки.
благополучия, просвещения и милосердия. Деревенские нищие, побывав там в
день отпущения грехов, с уважением отзываются о варшавских нищих, которые,
по их словам, зарабатывают тысячи, а иные из них даже владеют каменными
домами. Помещик побогаче во сне и наяву мечтает о том, чтобы зиму провести в
Варшаве и уж, во всяком случае, воспитывать детей в тамошних пансионах.
Шляхтич победнее, который старается подавить в себе отвращение к рубанку и
наковальне, только варшавскому ремесленнику со спокойной душой доверит
своего сына.
помощи? Многие из них легко могли бы продержаться в провинции, но они
бросают родной угол и очертя голову едут в Варшаву. Нет у них ни знакомых,
ни денег, но они свято верят, что только бы миновать заставу или на крайний
случай - железный мост, а уж там несметное множество учреждений и частных
благотворителей наперегонки кинутся к ним, предлагая покровительство, деньги
и добрые советы.
злотых, проживает рядом с инженером, он уверен, что в Варшаве его будут
именовать техником и наградят тысячным жалованием. Другой за целую жизнь не
сумел сберечь ни гроша впрок и, разбитый под старость параличом, слезно
молит знакомых, чтобы отправили его в святой город - там его излечат от
паралича и на остаток дней обеспечат спокойным и уютным пристанищем.
уверена, что стоит ей только рассказать о своем положении и о том, какие
выдающиеся способности у ее Яся, как добрые люди не замедлят помочь ей.
Присоединив к вспомоществованию неведомых покровителей собственные жалкие
деньги, она откроет лавку... А торговля, конечно (бог знает - почему),
пойдет превосходно, и тогда она наймет лучших учителей для своего Яся, а
потом Ясь станет знаменитым инженером и наживет громадное состояние... и так
далее!
лицо и полуоткрытый рот задумавшегося мальчика. Счастливица! От нее были
скрыты страницы грядущих бедствий, которые рука провидения готовилась
открывать ей буква за буквой...
разочарования. Старые знакомые, многие из которых сколотили себе за это
время состояние, с трудом вспоминали ее фамилию, выслушивали ее планы с
ледяной, хоть и вежливой улыбкой и в ответ говорили о собственных заботах и
о людях, которые состоят на их попечении. Выяснилось, что известные на всю
страну филантропы вечно либо больны, либо заняты, те же, которые не смогли
увильнуть от обещания помочь вдове, при виде ее морщились, как улитка от
укола булавки.
истощились запасы еды и вышли все деньги, накопленные в деревне, бедняжке
удалось найти несколько семейств, которым нужна была швея. Труд был тяжелый,
а оплата нищенская. Чтобы заработать за день рубль, приходилось более десяти
часов, не вставая, сидеть за швейной машиной или у стола. И сколько раз
случалось, что дамы, обитающие в роскошных квартирах, неделями и даже
месяцами не отдавали ей несколько рублей, заработанных с таким трудом. Иные
выплачивали в рассрочку по нескольку злотых в неделю, да и за этим
приходилось простаивать долгие часы в передней. А иные и вовсе не платили и
даже бранились и приказывали прислуге не впускать в дом назойливую
просительницу.
себя мыслью, что вот-вот удастся отложить денег и нанять самых лучших
учителей для Яся. Он тем временем с утра до вечера готовил уроки по чтению и
письму под дребезжанье швейной машины и привык сладко засыпать при свете
лампы, убаюканный монотонным шумом. Иногда шум слабел, затихал, потом снова
усиливался, снова слабел и, наконец, прекращался совсем. Тогда удивленный
Ясь просыпался и при двойном свете - догорающей лампы и восходящего солнца -
видел мать. Она сидела одетая, опустив голову на грудь, с закрытыми глазами.
Она часто дышала, ее руки бессильно свисали вдоль тела, а лицо горело
лихорадочным румянцем.
ноги начинали двигать машину. Но через несколько минут ею опять овладевала
усталость, побеждавшая и призрак нищеты, и голос ребенка.
ночам, тем заметней уменьшался ее заработок. Иногда на все расходы в течение
недели у нее было не более одного рубля. В такие дни она позволяла себе
выпить вместе с Ясем немного молока на завтрак да съесть тарелку супа в
обед. Сколько раз за обедом ей неодолимо хотелось поесть мяса. Казалось,
вилка сама тянется к этому жалкому кусочку жаркого. Но пани Винцентова умела
сдерживать себя.
чудесно пахнет?
второй день эта же жалкая порция, разогретая безо всякого супа и гарнира,
доставалась Ясю, а мать ограничивалась куском хлеба.
теряла силы. Наконец, однажды вечером сильная головная боль, головокружение
и лихорадочный жар вынудили ее лечь в постель.
ноги. К счастью, ей прислали в тот день несколько рублей за работу: на эти
деньги она почти две недели кормила Яся и свою поденщицу, старую Мацееву.
Сама она жила только чаем и водой.
сильного жара вдове казалось, будто с каждым днем ей становится лучше, и она
уверяла, что "завтра" встанет.
ее закончу?..
достала из-под подушки мешочек, развязала его и запустила в него пальцы. Она
поднесла его к глазам, с удивлением потрясла над одеялом, но оттуда ничего
не выпало, потому что там ничего уже не было.
Шилова Юлия
Николаев Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Гуль Роман Борисович