Чтение 5–й страницы книги ~Тараканьи бега~

- А у вас, оказывается, прям-таки кошачий слух, - хмуро выцедил Чин.

- Угу. И на зрение я тоже не жалуюсь.

Студент Чинарев позволил себе саркастическое "гм". Экс-космоволк непонимающе зыркнул через плечо (ты, мол, чего это?), но тут же расплылся в самодовольной ухмылке:

- Ах, ты об этом... - он выхватил из кармана очки так, как некоторые интерполовцы выхватывают свои интерполовские жетоны, а некоторые - свои интерполовские стрелялки. - Да, признаться, в этаком, с позволения сказать, свете я вижу теперь не ахти... Но сия штукенция мне понадобилась не единственно ради прямого своего назначения.

Изверг что-то сделал с очками, и на их оправе вспыхнула рубиновая точка дистанционного подключения. В тот же миг опустел и померк компьютерный монитор.

- Нет, малыш, это не поломка, - Виктор Борисович Изверов напялил на переносицу ожившее оптико-силовое устройство, велел компу отключить саунд-контакт и принялся набирать что-то на контакторе, ловко прикрывая это самое "что-то" плечом и локтем от по-жирафьему тянущего шею Чина. - Нет-с, отнюдь не поломка. Конечно, вирт-маски во многом удобнее, но не могу же я нарушать имидж этакого осколка былинной героики! Дряхлый капитан на покое - это обязательно архаичная речь, музейная одежда, антикварная техника... Крайне желательны еще деревянная нога и попугай, вопящий что-нибудь в роде... Э-э-э... Как там во времена флибустьеров назывались платежные средства - баксы? Или пилястры? Не знаешь... Ладно, плевать: попугая все равно нет.

Между прочим, воспользуйся Изверг вместо своих очков обычной вирт-маской, всю эту пустопорожнюю болтовню пришлось бы слушать исключительно самому же болтуну: обеспечивая абсолютный сенсорный контакт с компьютером, маска напрочь изолирует пользователя от окружающей реальности. Наверное, именно потому, а вовсе не из-за сохранения дурацкого имиджа экс-космоволк прибег к столь экзотическому устройству. "Именно потому" - это то есть чтобы иметь возможность оную окружающую реальность контролировать. А вот привыкший идти в ногу с прогрессом Чин всех возможностей допотопной техники учесть не мог.

Решив, что Виктор Борисович полностью увлечен секретным своим занятием, студент попробовал было привстать и подглядеть хоть некоторые из сенсоров, тревожимых не по-старчески шустрыми пальцами отставного космического аса. И надо ж случиться такому совпадению, чтоб именно в тот самый миг Изверг решил сказать:

- Слушай, любезный друг, а не присесть ли тебе на что-нибудь более подходящее, в конце-то концов?

Под аккомпанемент этих слов Извергова рука метнулась от комповского контактора к пульту системы внутреннего контроля, и тут же что-то с изрядною силой двинуло приподнявшегося Чина точнехонько под коленки, потом - по спине и локтям... Мгновением позже практикант осознал себя сидящим в креслице, выдвинутом из-под чертовой панели чертовой катапульты. Причем слово "сидеть" к чинаревской позе можно было применить лишь на том сомнительном основании, что ни в одном мыслимом языке нет более подходящего термина. Не выдумано еще точного названия для положения, когда ноги перекинуты через кресельную спинку, а поясница и локти оперты о то, чему полагалось бы исполнять обязанности рабочего стола.

Нужно ли говорить, что студенту Чинареву мгновенно сделалось не до подглядывания?

С минуту означенный студент растранжирил на приведение своей позы и слова "сидеть" в относительное взаимное соответствие. Со второй или даже третьей попытки ему удалось-таки более-менее надежно примоститься на подлокотнике. Для сидения по-нормальному кресло не годилось, ибо ему (не креслу, а студенту) очень уж хотелось иметь перед глазами и собеседника, и чиф-комповский дисплей.

Тем временем Изверг успел завершить возню с компьютером.

Отшатнувшись от контактора, престарелый корифей космонавтики снял очки и принялся по-детски тереть глаза кулаком. Монитор оставался беспросветно черным, но Чин не сомневался, что картина вот-вот начнет проясняться - и не только на мониторе, а вообще. Так и вышло.

Изверг вдруг отнял руку от глаз, да так поспешно, будто бы уколол свой хрящеватый кулак о свой же хищно заиглившийся взгляд. Сперва кулак уколол, а мигом позже - сведенное напряженным ожиданием Чиново лицо. Уколол и сказал:

- Ты, как я понимаю, покуда еще не пробовал копаться в сообщении, присланном по Сети? Во всяком случае твои сверхсекретные "букашки-таракашки" по сию пору не тронуты... мнэ-э-э... тобой.

- Как вы?.. - Студент Чинарев и сам, безо всякой там посторонней помощи захлебнулся бы недоговоренным - даже не оборви его мощный выброс едкого изверговского сарказма:

- Вконец ты, малыш, обалдел! Что - как?! Тебе не понятно, что капитан обязан контролировать поведение своего экипажа?! Все экстраординарные поступки людей на борту и все необычные операции компонентов бортовой локальной сети фиксируются супербрэйном, классифицируются и регулярно докладываются капитану! Или тебе не понятно, как я взломал твой дактилопароль?

- Да чего уж тут, - хмуро выцедил Чин, - уж при такой-то глобальной слежке... Поди, не успел я приложить палец к сканеру, как ваш супер тут же идентифицировал и запомнил мой отпечаток...

- Во-во, кое-что ты уже соображаешь. Теперь еще сообрази: помнишь, ты ехидничал, что сообщение запаролено уж очень по-детски, без дактики? Теперь понимаешь, почему?..

- Да, почтенный господин экзаменатор. Понимаю. Они... Хрен их знает, кто они такие, но... В общем, они соображают, что такой пароль в себе же несет информацию об идентификационных особенностях отпечатка пальца получателя. До каковой информации квалифицированный хакер рано или поздно доберется и этого самого получателя с ее помощью вычислит.

- Так-то, ты, х-х-хакер, - Изверов переключился с ехидства на наставительность. - Запомни: спесь порождает недооценку противника, а в конечном итоге сам же спесивец оказывается в беспросветнейших дураках. Это я о тебе, - на всякий случай разъяснил он свою мысль поточнее. - Не знай я, кто ты есть, принял бы за... как это у вас про таких говорят - чайник?

- Это бабушка вашего дедушки так говорила, - мрачно сдерзил Чин-чин. - Теперь говорят "хлоп". В смысле - ушами.

Экс-космоволк приглашение в лингвистические дебри проигнорировал.

- Нуте-с, вернемся к главной теме, - предложил он. - Что же следует из наших с тобою открытий?

Секунду подумав, Чин-чин сказал без особой уверенности:

- Поскольку вы тут единственный, кто имеет право получать конфиденциальные сообщения, вам нет нужды... В общем, похоже, что адресат не вы.

- Наконец-то! - фыркнул Изверов.

Он вдруг заметил, что все еще тискает в кулаке свою музейную оптику, и принялся заталкивать ее в карман. А Чинарев мгновенно ввинтился в наступившую паузу:

- А что вы такое сказали про "не знай я, кто ты есть"... Что вы можете знать?! Подозрения какие-то...

- Это, друг-сту-ди-оз, не подозрения. - Бывший столп практической космонавтики управился с очками и вновь сосредоточил внимание на собеседнике. - Это самая разнаиправдивейшая правда. Я ведь не напрасно так обрадовался твоим стишатам. Те, что на мониторе, плюс давешний шедевр про кастрацию, плюс еще один шедевр - помнишь? - дневной, про пытливый перст и насекомое... Итого получается сколько?

- Три, - скрипнул зубами Чин, поерзывая на подлокотнике в тщетных попытках усесться как можно менее болезненно.

- Именно три! - радостно подтвердил Изверов. - Необходимый минимум для программы-идентификатора. Я вот минут этак с пяток назад закинул все это в супербрэйн и вежливенько попросил его установить авторство. Он и установил. У него ведь, у супера-то, мозги немереные и черт-те чего в них только не понапихано! Например, аналитический каталог на полтора миллиона авторов...

Игривым щелчком по контактору Виктор Борисович активировал монитор, и заинтересованный друг-студиоз получил наконец возможность ознакомиться с лаконичной информацией: "3) Ежеф Крашенинников - коэффициент достоверности 0,47; 2) Игорь Кажан - коэффициент достоверности 0,61; 1) Матвей Молчанов - коэффициент достоверности 0,9999999..."

- Таким вот образом, господин Эм Молчанов, - сообщил Изверг, откровенно любуясь произведенным впечатлением. - Особенности стиля и все такое. Просто, как маринованный томатоид.

Студент Чинарев на сие сообщение ответил не сразу. Сперва он кратко, но энергично помянул про себя собственные недавние издевательства над авторами окололитературных программ (оказывается, среди оных авторов попадаются индивиды гораздо более дельные, чем пачкуны Янкель-Дюнкель-Мацюлины). Потом он чуть менее кратко, но гораздо энергичнее помянул опять же таки собственное верхоглядство: прохлопать факт существования программы-распознавателя литературного авторства - это простительно далеко не каждому. И лишь после всех перечисленных поминаний студент, значащийся под фамилией Чинарев в доброй дюжине официальных документов, мило улыбнулся Извергу:

- Здорово. Только я ведь, кажется, не давал подписки цитировать и набирать на компах исключительно СВОИ стихи. А Молчанов, обратите внимание, поэт небезызвестный, модноватый даже.

Самодовольное выражение медленно поползло прочь с Извергова лица.

- Уел, - с сожалением констатировал экс-космоволк. - Склизкий ты, студиоз. Как флерианская кишечная нематода. Или еще даже склизче.

Он подумал немного, вздохнул:

- И все-таки я убежден, что ты - Молчанов. Доказать не могу, но убежден на сто пятьдесят процентов.

Чин пожал плечами с равнодушием, очень похожим на настоящее:

- Иметь убеждения - ваше суверенное право. Можно... можно я наконец займусь программой?

- Покамест еще нельзя, - вяло ответил Изверг.

Он снова принялся нащелкивать на контакторе. Экран монитора стремительно пророс ветвистой чащей каталогов, курсорная мартышка шустро ломанулась куда-то в самую дебрь...

А Изверов говорил, говорил все с той же медлительной вялостью:

- Знаешь, дружок, при всех твоих хакерских талантах ты на этом компьютере вряд ли бы сумел раскодировать "букашек-таракашек". Адресанты использовали действительно оч-ч-чень уж экзотический фонт-кодировщик. Азия именно потому в свое время и отказалась от иероглифов, что компьютеризация такой письменности создавала бездну проблем. Да-с... И подбором такое тоже не расшифровать: эти насекомые значки, к сожалению, не буквы, а слоги и слова... Но мы с супером раскинули мозгами да и придумали вот что: сообщение ведь адресовалось сюда, на блокшив, - значит, где-то на блокшиве должен иметься фонт-дешифратор. Причем вряд ли адресат хранит его на расходном носителе: лишний раз подключать копидрайв - лишний раз привлекать внимание, - престарелый космический ас коротко зыркнул на Чинарева и опять отвернулся к дисплею. - Так вот... Поскольку я точно знаю, что этот самый адресат не я, значит, он кто-то из вас. А на месте любого из вас самым небросающимся в глаза было бы перекачать дешифратор из Сети на вот этот чиф-комп, отданный вам под практикантскую работу. Перекачать, значит, его между информацией, нужной для вашей программы, и где-нибудь среди нее же и спрятать. Логично?

- Более чем, - промямлил заинтригованный Чин.

Изверг кивнул:

- Именно "более чем". Потому что искомый фонт нашелся довольно быстро. Он был разбит на четыре части и запрятан в совершенно безобидные базы данных. Очень ловко запрятан, но только запрятыватели перехитрили сами себя: иероглифические значки не похожи ни на что другое, а потому супербрэйн в пару десятков минут намыл их мне, как из песка золотинки. А дальше было и того проще. Вот, изволь-ка полюбопытствовать...

Экран запестрел строчками на глобаллингве:

"Пинчер - Милашке. Дополнительная информация от нового источника в Интерполе. Чингисхан и Матвей Молчанов на самом деле разные люди. Находятся в очень близких, приятельских отношениях. Оба - хакеры высочайшего класса. Как правило, работают вместе, но акцию против нашего центра управления супероружием Чингисхан осуществил самостоятельно. Именно Чингисхан, а не Молчанов, дал согласие свидетельствовать против Промышленной Лиги на процессе об инциденте в системе "Центавр-6". Новому информатору достоверно известно, что знаменитое почти наркотическое пристрастие к чинзано - особенность именно Чингисхана, а не Молчанова. Не исключено, что в критической ситуации Молчанов попытается прикрыть Чингисхана, выдавая себя за него. В просьбе об очередном переносе начала процесса нам отказано. Всемерно ускорьте установление личности. Конец сообщения".

Уже дочитав, студент Чинарев вдруг обнаружил, что стоит рядом с пользовательским креслом, чуть ли не уткнувшись носом в дисплей, - совсем как давеча Изверг. А еще вдруг обнаружилось, что сам Изверг в пользовательском сиденье отсутствует.

Изверг присутствовал возле входного люка - стоял, опершись о него в такой позе, будто бы готовился пресечь чью-то попытку выломиться из рубки на волю. "Чью-то" - забавное выражение... Не менее забавное, чем "на волю"...

- Вот теперь можешь заниматься своей программой, - сказал Виктор Борисович и неприятно ухмыльнулся (одним ртом, безо всякого участия глаз).

Намертво прикипев взглядом к облитому сумеречной краснотой звероватому оскалу, Чин-чин осторожно и очень неудобно присел. И спросил:

- Чего вам от меня надо, в конце-то концов?

- Не многого, - тон Изверга очень подходил к его прозванию и к его ухмылке. - Видишь ли, я все-таки уверен, что ты - Молчанов. Хакер. Преступник. И функционеры Лиги правы: ты действительно прикрываешь своего приятеля Чингисхана. Понимаешь, что Лига пойдет на все, чтоб заткнуть рот единственному свидетелю, и отвлекаешь огонь на себя.

- Да с чего вы?..

- А вот с того! - в изверовском голосе прорезался звонкий железный лязг. - Ты сам себя выдал, дурачок! Не нужно было врать про чинзано. Сначала паял мне байки, как его любишь - мол, даже кличка твоя происходит именно от этой великой любви, а потом оказалось, что сюда, на борт, рискуя своим студенческим и всяким другим будущим, ты проволок отнюдь не беззаветно любимое пойло. Текилу ты сюда проволок. Так-то!

- Просто текила крепче! - Все-таки трудно это - говорить и одновременно скрипеть зубами. - Больше бутылки хрен бы удалось пронести, а по крепости бутылка "бланки" равна пяти литрам чинз...

- Да? - Гадкая Извергова ухмылка совершила невозможное: сделалась еще шире и гаже. - А как же быть с "почти наркотическим" пристрастием? Ведь не к алкоголю вообще - к одному конкретному напитку!

Виктор Борисович примолк, дожидаясь каких-либо возражений, но Чинарев угрюмо молчал.

- Народ безмолвствует, - победительно констатировал экс-великий космонавт. - А что ж ты не спросишь, как я узнал про текилу?

Студент досадливо дернул плечом, вымямлил мрачно:

- Чего уж тут спрашивать... Небось, подглядываете по каютам...

- По каютам, к сожалению, только подслушиваем, - сокрушенно вздохнул Изверов. - Скрытое визуальное наблюдение в местах индивидуального пользования считается недопустимым. Тайна личной жизни, соблюдение строгой конфиденциальности восседания на унитазе и все такое. Но твой староста сказал, что ты мозги "затекилил". А получив такую подсказку, не составило труда разобраться с причиной нестандартности очередного анализа атмосферы... Кстати, о текиле, - престарелый герой космоса вдруг посерьезнел. - Случай, конечно, совершенно из ряда вон, но я тебя даже наказывать не хочу. Ты сам себя накажешь, если не угомонишься. Сейчас тебе просто повезло: ты был в хорошей форме, перед выпивкой плотно поужинал, пил не спеша, а затем сразу лег спать, причем гипнопассиватор хоть и работал, но в штатном режиме. Но вот когда тебе повезет меньше, ощущения подействуют лучше любой моей выволочки. С этим все так - пока сами не почувствуют...

Он помолчал с минуту, затем сказал по-новому, а верней - в прежнем своем иронично-холодном тоне:

- Ладно, как ты выражаешься, вернемся к нашим баллонам. Я тут, видишь ли, навел кой-какие справки и выяснил: незадолго до твоего поступления в училище там объявился новый лаборант. Некто Дик Крэнг. И ведомо про оного лаборанта, что он твой давнишний закадычный друг и что в программировании он рубит не слабее штатных училищных софтеров. Небось, Крэнг и есть подлинный Чингисхан? Да? А кто из твоих сопрактикантов фискалит на Лигу?

Студент Чин-чин злобно фыркнул:

- Кто, кто... Не Ленок же!

- Вот как? Значит, это мальчик Be Белоножко? Вообще-то, "Милашка" - отнюдь не мальчиковая кличка, - с сомнением протянул Изверов.

- Мало ли - кличка! Просто вы ни хрена не прощелкиваете в психологии сетевиков. Виртуальный имидж имеет такое же отношение к настоящести, как простота к простатиту. Например, популярнейшая вирт-путана по кличке Голубая Роза на деле оказалась жирным плешивым муд... этим... мужиком. Единственно, что в его кличке соответствовало правде-матке, так это цвет.

- Н-нда? - хмыкнул Изверг с прежним сомнением. - Между прочим, днем, когда из-за таракана у вас незаладилась перезапись, именно деточка Лена принудила копидрайв заработать.

Чин раздраженно хлопнул себя по колену:

- Ой, вот только не надо! Из того, что тупая пигалица впервые в жизни удачно ткнула в нужный сенсор, вовсе не...

- Значит, в гениальных актрис ты не веришь, - экс-пионер космоса будто подрядился как можно чаще перебивать собеседника. - Ладно. Допустим. Но вообще, по свободе как-нибудь, припомни всю ту сцену... А лучше - пересмотри запись (она здесь, на чифе; путь поиска В2/внутренний контроль... ладно, сам найдешь). Запись получилась очень уж интересная: презабавнейшие дога-дочки навевает...

Студент-практикант Чинарев неторопливо отвалился от подлокотника, выпрямился, глубоко засунул руки в карманы - так глубоко, что сверхпрочный комбинезонный тканепласт по-барабанному растянулся и жалобно захрустел.

- Слушайте, Виктор Борисыч, ну почему вы с таким неперешибаемым упорством не суете даже, а прям-таки заталкиваете нос в чужие дела? - спросил студент-практикант Чинарев.

И снова (в который уже раз!) космический волк пропустил мимо ушей дерзость наглого пащенка.

- На то имеются две причины, - ответил он как ни в чем не бывало. - Первая - главная, вторая - основная. Главная заключается в том, что двое хакеров затеяли использовать мой корабль для каких-то игр с Лигой именно в то время, когда у меня не должно быть даже намека на непорядок (почему - это не твое собачье). И если ты мне подложишь свинью... Нет, я не стану выдавать тебя Лиге. Я просто раздавлю тебя. Физически. Как таракана. Веришь?

Чин смерил оценивающим взглядом замытую полусумраком нескладную худосочную фигуру в идиотском одеянии. И сказал:

- Верю.

Он действительно верил в то, что, дойди до драки, некоему студиозу не помогут ни молодость, ни даже его геракловская мускулатура.

- Это была главная причина, - говорил тем временем, тщательно подбирая слова, Вэ Бэ Изверов по кличке Изверг. - А основная... Я имею возможность... более того - я по долгу службы обязан контролировать передвижение средств сообщения в близлежащем пространстве. Вас известили, что завтра-послезавтра... то есть уже сегодня-завтра на блокшив прибудет поверяющий Космотранса. Так вот, в настоящий момент ни один корабль, находящийся (а тем более - не находящийся) в полете, не способен добраться до нас за такой срок, - экс-космопроходец выдержал акцентированную паузу, повторил: - Ни один. За единственным исключением. Утром с базы "Кэй" в главном потоке Стикса исчез "Вервольф-307". Я сказал "исчез", а не "стартовал", поскольку в данном случае, - это синонимы. "Вервольф-307" - новейший разведывательно-диверсионный фрегат Лиги; в полете он совершенно не доступен ни одному из современных средств обнаружения. Понял, кто и какого шлет к нам поверяющего?

Чин явно не понял и Виктор Борисович обворожительно улыбнулся:

- Вполне вероятно, что Лига собралась решить проблему идентификации Чингисхана со свойственным ей размахом: попросту грохнуть мой блокшив (без малейших угрызений так называемой совести высморкавшись на факт пребывания здесь непричастных лиц и собственного агента), а параллельно грохнуть и твоего Крэнга... а возможно, и еще пол-училища перебить - для верности.

Он примолк на миг, а потом вдруг добавил:

- Кстати, еще... Незадолго до меня кто-то еще жаждал добраться до содержимого твоих "букашек-таракашек". ВРОДЕ КАК жаждал. Сперва залез из бортовой сети в память чиф-компа и пытался скачать нахрапом, потом зашел через головной глобфункциональник и таки просклизнул сквозь защиту (есть там специальная взлом-программа - случаи-то разные, бывает, случаются). Взломать взломал, скачал даже, но прочел вряд ли: к фонту-дешифратору этот кто-то не прикасался. Вот я и гадаю: может, неведомый любопытный субъект попытку свою только обозначивал? А то странноватая, понимаешь, история. То ли он, этот кто-то, простоты проще, то ли уж ну до того он хитер...

Огненная спираль Галактики вдруг, без предупреждения и ни с того ни с сего, закрутилась-свилась в тугой, истошно звенящий от собственной монолитности ком и всей невообразимой тяжестью миллиардов биллионов спрессованных солнечных эквивалентов звезданулась о мятую заспанную рожу студента Чинарева.

Через какую-нибудь там стотысячную долю мгновения помянутый студент обнаружил себя валяющимся на полу собственной каюты - в нелепейшей позе и в одних трусах. Это, стало быть, не Галактика его по роже хряснула, а сам он хряснулся рожей об пол. Спросонок рванулся с койки, запутался ногами в простыне и хряснулся. Крепко. Со всего маху. До звездной россыпи перед глазами и до отчаянного звона в ушах.

Чин протер кулаками глаза, основательно встряхнул головой. Звезды стереть удалось, а вот звон заартачился.

Звон. Отвратительный, скрежещущий - будто бы циркулярная пила раз за разом пробует на зуб стальной тонкостенный бак.

Как, бишь, это называется? Зуммер громк... А, во: колокола громкого боя. Г-господи, какому же... кому только дерябнуло в голову назвать подобную хрень колоколами? Колокола - это совершенно иное. Это литавровая надменность Домского собора, льдистые перезвоны над замершим в предрождественском ожидании Кремлем... да хоть бы и простуженное бряканье Спаса-на-Кутейке, казавшееся когда-то самым ненавистным звуком на свете (в Сумеречных Кварталах церковный колокол по совместительству был еще и школьным звонком).

Сумеречные Кварталы... Тяжкое, по-всегдашнему серое небо, подпертое тоскливой одинаковостью вечно грязных и вечно сырых фасадов... Безустальный ветер завивает на перекрестках пыльные смерчики... Сквозь трещины заплеванных тротуаров обильно топорщится блеклый нахальный спорыш... И Старый Комбинат - лабиринты обветшалых стен, бесформенные кляксы черноты вместо когдатошних окон, джунглеподобная полынь на грудах древнего хлама, идентифицировать который не возьмется ни один археолог... И жестяное дребезжание сонного колокола заставляет навьючивать ранец и плестись в пахнущие сортиром угодья раздражительных и раздражающих учителей - вместо того, чтоб в стайке малолетней шпаны прокрадываться среди развалин (которые на сей раз оборотились, скажем, темучинским джанглом, кишащим диверсионными отрядами подлых конфедератов); или где-нибудь на задворках резаться в чок-чок - по-крупному, по полмонетки за микс; или просто забраться на пару с дружком Дикки Крэнгом куда-нибудь в укромное местечко и, покуривая, болтать о том-сем: о ночной стрельбе на углу Второй и Семнадцатой, о девчонках, о Гераське Хрящатом, герое, который ночами гоняет по Магистрали на моноцикле с запрещенным бензиновым движком...

Болтать о чем угодно.

Можно даже и так сказать: обо всем. Обо всем-всем-всем... конечно же, не нарочно, а всего-навсего по чистой случайности забывая хоть словечком помянуть бесконечный мир, определяемый уравнением "остальная вселенная минус Сумеречные Кварталы".

Тот самый мир, который вспучивает загоризонтье подоблачными вершинами сверкающих небоскребов, рушится с небес иерихонским ревом набирающих высоту стратолайнеров, мытарит душу издевательски-несбыточными визионными сказками...

Мир, отделенный от Сумеречных Кварталов только узенькой лентишкой под названием Кутейка - густой мешаниной ряски, кувшиночных листьев и всяческой водолюбивой живности.

Мир, про который ты едва ли не с самых пеленок привык слышать: тебя там не ждут.

Здесь у тебя хоть крыша над головой (какая-никакая, а собственная), и работа найдется - тоже, конечно, никакая-такая, но верная; а там... Да не ковыряй ты в носу-то! И физию свою замурзанную не вороти! Ты слушай, слушай, дурашка, покудова есть кого. Тут все твое, и сам ты свой тут, а там... Тебя там не ждут. Там хватает своего... гхм... этого.

А в школе учителя долдонят в единый голос: учись, учись лучше, учись всему, чему только можно выучиться, - вот единственный способ перебраться через Горбатый мост, туда, за блок-пропускник, охраняемый грозным святым Петром в чине сержанта муниципальной милиции. Долдонят бесцветным стремительным говорком, явно боясь дать возможность слушающим втиснуться с вопросом: а сами-то? Вы же вроде как выучились, а, господа наставники? Почему же вы еще не ушагали по дороге желтого кирпича куда-нибудь в Бразилио, Москву, Сидней или любой другой из несметных изумрудных городов сказочной Волшебной Страны?

А герои вроде Хрящатого цедят, как сплевывают, глядя поверх сопливых носов и лучащихся восхищением глаз: чушь. Хоть до ста лет намозоливай ягодицы перед дисплеем учебника - все равно так и сдохнешь в этом заповеднике для неудачников. Главное - случай. Только его не ждать нужно, его нужно ловить. А лучше - делать самому. Из дерьма. Из вакуума. Из ничего.

Хрящатый...

Рейнджерские ботинки с шипами, комбинезон из доподлинной "мокрой кожи", шлем в виде черепа горпигорского гребнезуба... Фасонистый зеркальный щиток в пол-лица... Серый рот с недовыплюнутым чинариком на презрительно оттопыренной губе...

- Слышьте вы, смоллеры, у меня проблэмз: мне пропуск в Город абортнули. М-муниципалы, мазал их мазер... Главное, ведь ни за тэйл собачий! Ну, страйкнул по хрякалу одному тут... ур-р-р-роду... Разок всего, легонечко, а они... Слышьте, вас же там, на вашей фабрике дебилов, тичают лазить по Сети... Вот если бы кто сумел подшнырнуть в базу данных пропускника... Ну, самсинг уделитить, самсинг нового втайпать - чтоб меня, как раньше, - в любой тайм отсюда туда и наконтрэри... Я бы такому ин моумент отшуршал пятерку десяток. Вбрэйнились?

Еще б тут не вбрэйниться! Пять раз по десять - это будет целый полтинник. Неслыханное богатство для двух десятилетних "смоллеров". Это вам не рухлядь всякую с балконов таскать, не у пьяных карманы дырявые выворачивать! Это - случай. Тот самый, который нужно ловить. Вон дружок Дикки от избытка чувств аж завсхрюкивал, да противно так... будто пила по сталь... А-а, черт все раздери!!!

На сей раз Галактика решила обойтись без мордобоя - исключительно только потому, что дальше пола оказалось некуда падать. Правда, Чин и без галактической помощи умудрился скребануть рожей по псевдоворсу (так, самую чуть, никакого сравнения с предыдущим разом), а потом, пытаясь натянуть на ноги штанины комбинезона и одновременно с этим выскочить в коридор, малость промахнулся мимо входного люка.

Вообще-то, все было понятно и, наверное, правильно. Человек ночь напролет возился с компьютером, беседовал с Извергом (причем исключительно только на радостные темы вроде "Вервольфа") - чем угодно занимался, кроме сна. До койки упомянутый человек добрался только под утро и еще с полчаса ерзал по простыне, обсусоливая полученную информацию в ожидании, когда же наконец скажется действие пассиватора. Но работающий в рутинном ночном режиме каютный гипно дисциплинированно навевал лишь легкую сонливость (без героических усилий преодолимую в случае экстренной необходимости, а также, как выяснялось, и без подобного случая). Обсусоливание тоже не приносило пользы: из лезущей в голову всячины единственно внятен был соблазнительный образ верньера ручного управления пассиватором. В принципе, действительно ничто не мешало повысить интенсивность гипноза, но ручное управление проклятой машинкой было ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ручным, даже без минимума автоматики (вероятно, именно чтобы не вводить в соблазн). Так что усилить-то легко, а как потом выключить?

Наконец, совсем озверев от желания спать и совершеннейшей своей неспособности заснуть по-нормальному, человек решительно объявил себе, что тараканы - всего-навсего невинные и непорочные дети природы-матушки. Засим пресловутый человек встал, выволок из укромного уголка бутылку с мешаниной текилы и юных шестиногих утопленииков (благо, так до сих пор и не поднялась рука выплеснуть ее в унитаз)... Нет, врожденное чувство брезгливости ему вовсе не изменило: целых пять минут он посвятил тщательному процеживанию содержимого бутылки через носовой платок. Нацедился почти полный стакан. Зажмурившись до хруста под веками, человек залпом хватил нацеженное и еле успел добраться до койки.

Нужно ли удивляться, что, будучи сброшен на пол сигналом боевой тревоги, этот многократно помянутый человек тут же попытался "заснуть обратно" и даже успел вновь пережить в обморокоподобном сне гаденький серый денек, когда он, человек, сделал первый серьезный шаг по оказавшейся такой кривой и такой скользкой дороге желтого кирпича...

* * *

В рубку он примчался последним. Перепуганная (глазищи в пол-лица) Леночка, одетая, на удивление, обильно и скромно, была уже здесь; и Виталий был здесь - встрепанный, обалделый... хрен его знает, от чего больше обалделый - от колоколов громкого боя, слышанных до сих пор только в видеотриллерах, или от того, что полуобморочная Халэпочка в поисках поддержки физической и моральной изо всех силенок плющила о Виталиеву спину свой в буквальном смысле выдающийся бюст. И Виталий то норовил погладить вногтившиеся в его плечи тонкие пальцы, то, спохватившись, растопыривался, выпячивал грудь, заслоняя девушку от надвигающейся жути...

Жуть надвигалась с экрана. С распахнутого по-невиданному - на всю рубочную стену - сканерного экрана над главным пультом. С огромного черного овала, изъеденного радужными язвами звезд. Хищная тень надвигалась оттуда, из аспидной стеклистой глыби. Крылатая, клювастая, поджарая, тень эта неотвратимо крупнела, плотнела, все отчетливей проступая разноцветными сетками сканерной рельефографии.

- "Вервольф", мать его переэтак...

Только теперь Чин заметил Изверга. Верней, не самого Изверга, а изверговскую пегую макушку, слегка выпирающую из-за подголовья кресла главного оператора.

- Выходит на дистанцию залповой атаки, - вновь подал голос Изверов. - Минут через пятнадцать, глядишь, и выйдет... Вот ведь с-сука... Не торопится... Знает, подонок, что у меня свободного ходу на полтора маневришки... - Кресло скрипнуло, макушка скрылась из виду, а на экране прорисовалась линейка визуального дальномера. - Вот и давит на психику - чтоб я задергался, спалил ресурс и вообще обездвижел...

Чин-чин вякнул тихонечко:

- А мы сами его ничем не можем?

- Мы! - злобно передразнил экс-великий космонавт. - Вы-то, господин Молчанов, уже смогли - смогли его накликать сюда на нашу погибель. Кстати, и на собственную вашу тоже (единственное, что меня радует в нынешней ситуации), - речь скрытого огромной кресельной спинкой Изверга была прерывиста и невнятна - он работал на пульте. - Мы его, а? Увы! Нечем-с! Разве что кильватерной струей на форсаже, так пока я буду задницу разворачивать... Даже связаться ни с кем нельзя - этот гад забивает все мыслимые диапазоны.

- А метеоритная защита? - опять вякнул Чин.

- Против его деструкторов это харкнуть и растереть! - выговорил Изверов чуть ли не с удовольствием. - Что, хакер, намочил брючки? Помирать-то, оказывается, неприятно! Так ты-то хоть за дело, а мы, прочие, ради какого такого хрена?..

Между тем на экране вокруг изрядно подросших абрисов "Вервольфа" вычертился яркий красный овал. Потом откуда-то сбоку выплыл второй овал, помотался туда-сюда по изображению и совместился с первым. Бравый компьютерный голос протараторил какую-то цифирную скороговорку, малость размыслил и доложил о пятиминутной готовности (без пояснения к чему именно).

И тут вдруг студент Чинарев поймал себя на ощущении какой-то неправильности - трудноуловимой, но настырной и раздражающей. Он вознамерился было обернуться к Леночке и Виталию, спросить, чувствуют ли они то же самое, и если да, то отчего бы могло почувствоваться такое...

Вознамерился, но не успел.

Истошно взвизгнуло кресло - это ветеран космофлота решил покинуть амортизирующие объятия операторского рабочего места и встать у пульта, как надлежит старому космическому волку: гордо, во весь рост.

Открывшееся зрелище впечатляло. На Изверове обнаружился полный парадный мундир армад-командора с умопомрачительным количеством звезд и орденских планок. Выбритый до зеркального блеска подбородок зашевелился, играя отсветами золотого шитья; кованой медью залязгал суровый командорский голос:

- Ну-ка, вы, все! У вас пять минут, чтобы добраться до спасательной капсулы. Бего-о-ом... арррш!

- А вы? - испуганно пискнула Леночка.

- А я - на таран! Как жил, так и умру - по-мужски! И ты... - Изверг снизошел удостоить студента Чинарева персональным брезгливым взглядом, - и ты тоже - в капсулу. Живи дальше своей тараканьей жизнью, это лучшее для тебя наказание.

Наверное, господин армад-командор сказал бы еще что-нибудь героическое; возможно, он отдал бы честь или запел какой-нибудь гимн... Но злокозненный студент Чинарев безвозвратно испаскудил патетику судьбоносной минуты, ткнув пальцем в экран и вопросив идиотским голосом:

- А почему же его фиксируют сканеры? Ну, "Вервольфа" - вы ж говорили, что он невидимый?

- Пшел вон! - ответил господин армад-командор.

- Вон, так вон... - хмуро промямлил Чин.

А Виталий уже распахивал люк и выволакивал в него полуобморочную Халэпу.

Они бежали как сумасшедшие.

Тесная, плавноизгибающаяся труба коридора стремительными толчками неслась навстречу и мимо, отмеряя драгоценные секунды монотонными всплесками плафонного света, а густовато - чуть ли не через каждые пять метров - натыканные динамики внутренней связи громыхали-лязгали изверовским голосом:

- Кстати, господин Молчанов! Не угодно ли выслушать одно из ваших гениальных сочинений, изумительно к нынешней ситуации подходящее? Вот, извольте: о ком бы это?

В кабаке, что шириной

с Землю-грешницу,

во хмелю храпел герой