Чтение 5–й страницы книги ~Царь Горы~

- Грустить в день победы?

- Даже челы не устраивают праздники в честь поражений.

- Но зачем приурочивать День Памяти к какому-то событию? Выбрали бы нейтральную дату.

- Так сложилось.

Темные глаза нава были так близко, смотрели столь внимательно... Сантьяга всем своим видом показывал, что крайне заинтересовался беседой и с нетерпением ожидает следующей фразы.

- Да, разумеется... - Зарина вдруг подумала, что сопровождающие ее фаты наверняка донесут королеве о перешептывании с комиссаром. - Кажется, великий магистр закончил свою речь...

- Его сменит Гуго де Лаэрт, мастер войны. - Сантьяга тонко улыбнулся. - Чуды очень стараются внести в свои праздники хоть какое-то разнообразие, но, увы, безрезультатно.

- Зато торжественно, - невпопад заметила жрица.

- Им следовало бы нанять концов. На мой взгляд, церемонию не мешало бы несколько оживить.

- ... они умирали, но не уходили с рубежа!

- Чудь!

- Да, концы умеют, - пробормотала жрица.

- И еще как.

Зарина, внезапно припомнившая некоторые эпизоды из своей биографии, потерялась окончательно. Ей стало казаться, что комиссар все знает о ней и... Конечно, в этом не было ничего зазорного, но неудобно, если нав...

- Кстати о концах. Вы слышали о новом шоу Птиция?

- Я не собиралась на премьеру. - "Пора заканчивать беседу!"

- Отчего?

- Меня ждет королева Всеслава, - весомо ответила жрица. - Я должна доложить...

- О том, как четыре часа слушали рыцарские сказки? - Сантьяга положил ладонь на руку покрасневшей Зарины и невинным тоном добавил: - Дорогая Зарина, поверьте, ее величество прекрасно понимает важность этого доклада и не станет тратить на него вечер.

- Королева Всеслава серьезно относится к своим обязанностям, - сообщила одна из фат.

Сантьяга, не снимая ладони с запястья жрицы, обернулся к ее спутницам:

- Так получилось, что в "Ящеррице" для меня зарезервирован столик на четверых... Неподалеку от сцены, разумеется.

- ... штурм увенчался успехом!

- Чудь!

Колдуньи дружно сверкнули зелеными глазами.

* * *

Клуб "Ящеррица"

Москва, Измайловский парк, 15 декабря, среда, 00.37

Премьеру своего нового, потрясающего и грандиозного (а какого же еще?) шоу Птиций приурочил к празднику в Ордене, специально подгадал, рассудив, что грустившим в течение всего дня чудам к вечеру потребуется эмоциональная разрядка. А что может быть лучше нового представления от известного режиссера? Правда, первоначально лидеры Великого Дома Чудь отнеслись к затее хитроумного конца с сомнением, заметив, что устраивать в День Памяти веселенькое представление не совсем правильно. Но Птиций выкрутился. Во-первых, он перенес начало на час ночи ("Это уже следующий день, господа!"), а во-вторых, клятвенно пообещал, что мероприятие будет менее фривольным, чем обычно ("Чинное и даже торжественное шоу станет достойным продолжением величественного праздника!"). В случае необходимости конец умел быть весьма убедительным, и его пламенная речь привела к тому, что в "Ящеррицу" собрался сам де Гир. Новость мгновенно распространилась по каналам "Тиградком", и верноподданные чуды принялись в массовом порядке заказывать столики. Остальные любители развлечений не отставали, что гарантировало премьере аншлаг.

- Какое безобразие! - не выдержала Инга. - Кто-нибудь помнит, чтобы в "Яшеррице" творился подобный бардак?

- Нет, - пробурчал Кортес.

- Птиций зажигает, - вздохнул Артем. - Приглашение де Гира - гениальный ход.

- А мы почему страдаем?

- Мы жаждущая зрелища толпа, нам положено страдать, томиться, преодолевать препоны, прорываться к сцене и там визжать от восторга. Таковы правила игры.

- Знаешь, что я думаю об этих правилах? - прищурилась Инга.

- Догадываюсь, - улыбнулся молодой наемник.

- Когда Птиций в следующий раз соберется на наш курорт, поселим его в самом захудалом номере, - предложила Яна. - С окнами на помойку.

- У нас нет таких номеров, - печально заметил Кортес, попутно припомнив, что на эту тему сегодня уже был разговор.

- Построим!

Наконец после двадцати минут ожидания наемники подъехали к "Ящеррице", остановили "Навигатор" у главного подъезда, получили жетон от парковщика и, оставив ключи в замке зажигания, чинно направились в клуб. Упрекнуть обслуживающий персонал не рискнула даже острая на язык Инга: молодые концы суетились как могли, но не успевали справляться с потоком гостей.

- Надеюсь, наш столик не окажется занятым.

- Уверена, до такого Птиций не опустится, - улыбнулась Яна, сбрасывая шубку подоспевшему гардеробщику.

От столика метрдотеля послышалось восхищенное сопение.

- Какие гости! - Фунций, правая рука Птиция, подлетел к девушке. - Яна, вы неотразимы!

Короткое алое платье плотно облегало спортивную фигуру девушки, оставляя открытыми плечи и руки. Немного драгоценностей: рубиновые серьги и ожерелье.

- Позвольте, я лично провожу вас к столику! - продолжил Фунций.

- Остальные гости обидятся, - улыбнулся Кортес, галантно подавая своей женщине руку. - Но все равно спасибо.

Конец вздохнул, но спорить не стал. Восхищенно проводил глазами удаляющуюся Яну, затем подарил такой же взгляд Инге, выбравшей в этот вечер нечто воздушное, серебристое, затем Фунций обласкал взором супругу обер-воеводы Крепкобоя, затем... Тяга концов к прекрасному общеизвестна, а потому метрдотель не оставлял без внимания ни одну входящую в клуб гостью.

- Шампанского?

- Чуть-чуть.

Охлажденное до нужной температуры вино, охлажденная до нужной температуры черная икра, фрукты - Сантьяга непринужденно угощал зеленых колдуний, вызывая всеобщий интерес. Зарина чувствовала сотни любопытных взглядов и мысленно кляла себя за малодушие.

"Надо было сразу отказать проклятому комиссару! Надо было проявить твердость!"

Вместо этого она позволила увлечь себя в "Ящеррицу", продефилировала через весь зал рядом с черноволосым франтом, и... и... Икра! Вино! Неслыханно! Жрица догадывалась, как отреагирует на подобное поведение королева Всеслава. Хорошо еще, что рядом две фаты, которые... Впрочем, кинув быстрый взгляд на помощниц, жрица поняла, что рассчитывать на их поддержку не следует. Молодые колдуньи с интересом разглядывали рассаживающихся за столики рыцарей, охотно смеялись над шутками Сантьяги - одним словом, собирались хорошо повеселиться за счет щедрого комиссара.

"Ладно, девочки, после поговорим..."

- Челы - прекрасные виноделы. - Кресло нава оказалось совсем рядом, так что Сантьяга не говорил, а практически шептал: - Даже шасы, когда занимались земледелием, не добивались подобных успехов.

Жрица сама не заметила, как поднесла к губам бокал с шампанским.

- Великий магистр! Я счастлив, что вы любезно согласились...

Птиций лично сопровождал Франца де Гира в ложу, торопливо семенил чуть слева от широко шагающего рыцаря и попутно выливал на вождя Ордена поток неподдельной радости. Де Гир вежливо внимал, кивал приветствующим его гостям, даже улыбался, но - официально. Чуть отстраненно. Франц впервые приехал в клуб в ранге лидера Чуди, он надеялся немного отдохнуть, вспомнить старые времена... и вдруг понял, как много изменилось. Какой длины шаг он сделал. Прошлое ушло, умерло. Это раньше, будучи просто рыцарем, и даже мастером войны, он наведывался в "Ящеррицу", чтобы расслабиться, а то и напиться в компании того же самого Птиция.

Раньше.

Сейчас за каждым его жестом следит весь Тайный Город.

"Смотри шоу и веди себя чинно..."

Захотелось плюнуть и уехать.

- Отсюда открывается самый лучший вид...

Последние слова конца потонули в грохоте: чуды бурно приветствовали появившегося в ложе вождя.

- Птиций, спасибо.

Он не должен был этого говорить. Максимум - удостоить трактирщика легким кивком. Но Франц не мог не сказать. Толстяк все понял, склонился в благодарном поклоне, на мгновение его улыбка стала грустной... но лишь на мгновение.

- Разрешите начинать шоу?

- Начинайте.

- Тогда я побежал.

Конец скрылся. Великому магистру подали кубок с вином, и Франц сделал шаг вперед: прежде чем начнется шоу, он должен поприветствовать подданных.

"Нужно передать записку де Гиру!"

Сказать легко, а как сделать? Стен Гангрел угрюмо посмотрел на двух рыцарей, вставших у двери в ложу. Не пройти. Не просочиться. Впрочем, просочиться-то как раз можно: обратиться в туман, нырнуть в систему вентиляции... Но что дальше? Подойти при всех к великому магистру и протянуть конвертик? Вам, мол, письмецо из Лондона. Один из лидеров Саббат просил передать.

Тедди Луминар честно предупредил, что не знает, как отнесутся к письму, а соответственно и к посланнику, чуды. Возможно, заинтересуются, в этом случае тайна сохранится, и жизни Гангрела ничего не будет угрожать. Возможно, отвергнут предложение, и тогда о молодом вампире, снюхавшемся с мятежниками, немедленно сообщат в Темный Двор.

А попадаться Стену не хотелось. Молод еще попадаться, жить надо.

С другой стороны, нужно во что бы то ни стало выполнить приказ Густава Луминара, истинного кардинала Масан. Истинного! Стен с благоговейным трепетом относился к истории семьи, дрожал от восторга, читая о подвигах легендарных героев, и с горечью понимал, что масаны утратили былое величие. О какой семейной гордости можно говорить, если приходится соблюдать унизительные Догмы Покорности? Хозяева же Амулетов Крови казались Гангрелу воинами без страха и упрека, настоящими охотниками, не побоявшимися бросить вызов Тайному Городу, готовыми умереть ради идеалов семьи, ради настоящей свободы. И Стен согласился рискнуть.

Но как передать проклятую записку?!

Приказ пришел днем, Тедди просил действовать как можно быстрее, и сначала Стен решил, что выполнить задачу будет легко. Все знали, что вечером великий магистр появится в "Ящеррице", и молодому вампиру казалось, что в клубе де Гир станет более доступен, чем в Замке. Казалось...

Гангрел почувствовал взгляд масана и резко обернулся: по коридору в компании двух концов шел епископ Треми.

- ... а она говорит: "Дорогой, познакомься, это Харций!"...

"Захар!"

Стен с трудом подавил приступ панического страха. Ходили слухи, что железный епископ видит предателей насквозь, что от его взгляда не укрыться, что он подозревает всех и беспощаден к изменникам.

Треми удостоил молодого масана кивком и ушел, хохоча над шуткой одного из спутников. Стен перевел дыхание.

"Как же, черт побери, передать письмо?"

После того как он добился главной цели - организовал аншлаг, Птиций принялся ломать голову над тем, как пройти по лезвию. Как сделать так, чтобы, с одной стороны, не затронуть чувства чудов, с другой - не разочаровать поклонников, привыкших, что в "Ящеррице" царят достаточно свободные нравы, а постановки Птиция скорее пикантны, нежели чинны. При этом с чудами тоже не все ясно: наверняка рыцари примчатся в клуб с твердым намерением повеселиться, пусть и сдержанно. Впрочем, сдержанность легко исчезает после третьей рюмки...

Учитывая все эти обстоятельства, несложно представить, ЧТО творилось на репетициях в последнюю неделю перед премьерой. Птиций орал. Птиций негодовал. Птиций топал ножками, закатывал истерики и оскорблял всех, кто оказывался рядом. Птиций четыре раза менял сценарий и едва не убил композитора. Птиций почти не спал и похудел на двенадцать унций.

За эту неделю Птиций ни разу не был с женщиной.

И у него получилось!

"Терракотовые одалиски" - примерно два взвода красавиц, выкопанных экспедицией шасов неподалеку от знаменитой "Терракотовой армии", произвели фурор. И были посрамлены те, кто предполагал, что грубые человские големы, провалявшиеся в захоронении тысячи лет, порадуют лишь любителей седой старины.

Птиций вытянул, Птиций смог.

Он реанимировал заложенные старыми мастерами голоса, восстановил поврежденные пальцы - некоторые големы играли на лютнях, загнал своих хореографов в библиотеки и сумел воссоздать древние танцы. Он не стал править пластику, оставив в неприкосновенности манеру движения кукол, и оказался прав - некоторая угловатость придала терракотовым красавицам дополнительный шарм.

Никто не заметил, как пролетели полтора часа представления.

А когда каменные танцовщицы остановились, зал взревел от восторга.

Зарину спас барон Святобор.

Впрочем, Сантьяга и сам был не против избавиться от зеленых колдуний. Едва умолкли оглушительные аплодисменты, комиссар поднялся из-за столика и с улыбкой произнес: "Зарина, думаю, нам следует поздороваться с Францем". Жрица простонала, что не сможет его сопровождать, - Спящий свидетель, это стало бы вершиной позора! - и позволила Сантьяге отправиться одному. Потеряв нава из виду, Зарина собралась было скрыться, но подумала, что подобный шаг станет доказательством трусости. Оставаться за столиком не хочется... Убегать стыдно... Что делать?

Другими словами, барон явился жрице в момент сильнейших душевных терзаний.

- Я удивлен, Зарина, что вы позволили сопровождать себя...

- Спасите меня, - прошептала несчастная женщина. - Прошу, останьтесь со мной!

Святобор был стар и умен. Он знал, каким обходительным умеет быть Сантьяга с женщинами, и догадался, что молодая жрица оказалась за столиком не совсем по своей воле. В смысле - по своей, но не совсем по своей. То есть она не хотела, но так получилось.

Короче - у женщин так бывает.

Барон спрятал улыбку в густых усах и учтиво спросил:

- Вы позволите быть вашим кавалером?

- Птиций, ты уверен, что вручать Францу подарок должно это чучело?

- Не следует хамить актрисе, - заметил управляющий. - Она может обидеться.

- Она? - Фунций скептически оглядел каменную красавицу.

- Она, - подтвердил Птиций. - Это женщина.

- Не настоящая.

- Она двигается и говорит.

- Ты меня пугаешь. - Фунций почесал себя между вторым и третьим подбородком. - Давно у тебя сменились приоритеты?

- Не говори глупостей.

- Пусть к Францу отправится Эсмеральда с парой девочек...

И причмокнул, вспомнив восхитительные формы главной примы "Ящеррицы".

- Я лично обещал великому магистру, что он не окажется в неловком положении, - высокомерно бросил Птиций. - А мое слово дорого.

- Конечно, - пробурчал Фунций. - И поэтому...

- Вопрос закрыт!

Концы, продолжая лениво переругиваться, покинули гримерку, но терракотовая актриса оставалась в одиночестве недолго. Примерно через полминуты из встроенного шкафа выбрался Стен.

- Ты вручаешь подарок великому магистру?

Каменная красавица не ответила.

- Хорошо, что ты не любишь болтать, - усмехнулся Гангрел. - Значит, ты никому не расскажешь о нашем маленьком секрете...

Масан перестал улыбаться, сосредоточился и положил руку на лоб истукана: предстояло добавить в программу голема дополнительное действие.

- Блестящее шоу.

- Согласна, - кивнула Яна.

- Птиций никогда не подводит, - рассмеялся Кортес.

- Он молодец, - не стал спорить Сантьяга.

Каменных красавиц сменил оркестр, услаждающий оставшихся за столиками гостей легкой музыкой. Открылся танцпол, многие посетители перебрались в бары, комиссар же, вежливо поприветствовавший великого магистра, бродил по залу. Несколько слов с рыцарями, пара минут в компании шасов, тост с хванами - светский вояж в стиле комиссара. И приземление за столик наемников вполне укладывалось в маршрут: Сантьяга и Кортес приятельствовали.

- Как давно вы разговаривали с епископом Треми?

- Месяц, может, два, - прищурился Кортес. - Мы не заглядывали в Тайный Город несколько недель.

- Уверен, Захар соскучился.

- По нас?

- Да. - Комиссар пригубил вино, улыбнулся, пальцами отбил несколько тактов на столешнице - подыграл оркестру. - Вечер удался.

Кортес и Яна поняли главное: предстоит контракт. Но к чему такая конспирация? Приглашение на премьеру, намеки... Деловые встречи с Сантьягой, как правило, проходили в ином ключе: поступало ясное предложение, и, в случае согласия, следовали четкие инструкции.

- Захар ОЧЕНЬ соскучился. Но он щепетилен, и, учитывая ваши взаимоотношения, может возникнуть неловкая ситуация.

Ситуация начала проясняться. Епископ позарез нуждается в наемниках, а команда Кортеса не работает бесплатно. Но не сможет взять деньги у друга, в свое время спасшего Яну. И отказать ему не сможет. А Захар не хочет напоминать о старом... или не может заплатить. Но он обратится, потому что, судя по всему, деваться епископу некуда.

- Все расходы и двойной гонорар, - едва слышно произнес Сантьяга. - Но пусть это останется между нами.

Нав улыбнулся, приготовился подняться из-за столика, но Кортес не собирался довольствоваться столь малыми сведениями:

- Детали?

- Я не посвящен.

Яна игриво склонила голову к плечу Сантьяги, могло показаться, что она флиртует.

- А эта таинственность?

- Я вне игры, - прошептал комиссар. - Это внутреннее дело семьи.

По губам девушки скользнула улыбка.