Чтение 5–й страницы книги ~Слепой Орфей~

- А что не пустяки?

- Та, за кем он явился. У нас с тобой три дня.

- Понял. С чего начнем?

- С Дмитрия.

Вновь запел входной звонок. Стежень дернулся было к дверям - и остановился:

- Черт!

- Спокойней, Глеб, - остерег Игоев. - Форму теряешь...

- Глеб Игоревич! - донесся снаружи дребезжащий женский голосок. - Я вам тут молочка, сметанки кладу. Уж не забудьте, Бога ради, завтра пустое оставить!

- Не забуду, Аглая Никоновна! - крикнул Стежень. - Соседка, - пояснил он. - Коров держит. А я за хлопотами нашими забыл посуду выставить.

- Молоко - это хорошо, - одобрил Игоев. - Пойдем, что ли, водичкой из твоего колодца умоемся...

Морри, зарывшись в прелую листву, прижимался к земле и безуспешно пытался проникнуть в древесные корни и подпитатъся от матери-земли. Половиной себя он понимал, что это невозможно, но вторая половина жаждала, и Морри ничего не мог поделать - только с болезненной остротой чувствовать свою уязвимость. То же, вероятно, ощущает краб, только что выползший из старого панциря. Но краб просто боится, а Морри обладал разумом, способным осмыслить и многократно умножить страх. И еще понять: придется возвращаться и забирать накопленное за много веков и похищенное ничтожным человеческим существом.

При этой мысли воспоминание об испытанной боли вернулось, Морри содрогнулся, так что даже алчущая его половина на мгновение забыла о вечном голоде, исполнилась страха и обособилась настолько, что Морри-разум вспомнил одно из своих имен. Бурый. Хотя вряд ли это было имя. Его имя...

- Ах-хар-рашо! - выдохнул Кирилл, растираясь широким пестрым полотенцем. - Из земли водичка - не из водопровода. Выйду на покой, перееду, Глебка, к тебе. Молочко, колодец...

- ... покойнички! - ехидно подхватил Стежень.

- Не боись! - Игоев сочно хлопнул друга по мокрой спине. - Разберемся! - и ехидно: - Мастерство требует упражнения, а у тебя, брат мастер, уже уши мхом заросли.

- Как же! - отозвался Стежень. Он вытираться не стал, вертелся по траве, рассыпал во все стороны серии легких стремительных ударов и поэтому речь его дробилась на слоги: - Как... же... чья... бы... ко... ро... ва... мы... ча... ла!

Глеб крутнул сальто назад, поскользнулся, приземляясь, на мокрой траве, но грамотно упал на колено. Нога его описала длинную низкую дугу, сметая с ног воображаемого противника. Кувырок - Стежень встал на руки и сказал перевернутому вверх ногами Кириллу:

- Разжирел ты, Кир, стыдно глядеть!

- Это у меня природное, - солидно возразил Игоев, похлопав себя по животу. - Три раза в неделю в теннис играю.

- Тебе молотом махать надо, а не ракеткой! - Стежень гибко перевернулся, встал на ноги. - Теннис!

Игоев застегнул рубаху, пригладил мокрые волосы. Утро было холодным, но после колодезной воды осенний ветерок только увеличивал удовольствие.

- Кормить меня будешь? - осведомился Кирилл. - Или на диету посадишь?

- Сядешь, - ухмыльнулся Стежень. - Если повезет, на диету, если не повезет...

- Оптимист! - изрек Игоев. - Пойду пошарю у тебя в холодильнике. Может, удастся что-нибудь сварганить.

- Нет уж! - возразил Стежень. - Я сам. Знаю вас, городских. Только продукты испортишь!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Два всадника гуськом ехали по лесной тропе. Ехали, то и дело нагибаясь, чтобы не задеть головами обвисшие еловые ветки. Мохнатые, с широкими крупами и большими головами лошадки бежали вялой рысью и, кабы не понукания всадников, давно перешли бы на шаг.

На обоих - панцыри поверх грубых рубах, шеломы сняты с голов и приторочены к седлам. Налучи да колчаны - из хорошей кожи, ножны широких мечей обложены хоть и потертым, но бархатом. Слишком хороши для "лесных озорников". Но рожи у обоих таковы, что сразу ясно: подвернись случай ободрать кого - обдерут. Да и душу еще отымут, чтоб не болтал.

Тропа вывела на запущенную вырубку с покосившейся избенкой посередине. Всадники спешились, бросили поводья наземь и не без опаски приблизились к избушке. Со стороны могло показаться - недоброе замышляют. Однако на сей раз было не так. Воев3 мучил страх.

Тот, что порешительней, первым ступил на вросшее в землю крыльцо, несильно стукнул кулаком в черные дверные доски.

Из избенки - ни звука.

Решительный плюнул через плечо, соединил пальцы оберегом и толкнул дверь. Та, заскрипев, поворотилась на единственной петле, открывая темное нутро избы.

- Колдун, а колдун... - робко позвал воин, не решаясь войти.

- Чего надо?

Первый так и подпрыгнул на месте, второй дернулся, по привычке ухватился за меч...

Колдун, набычась, стоял позади, в пяти шагах. Как из-под земли выскочил...

- Ну? - проворчал он, хмуро глядя на воев из-под спутанного чуба.

Был ведьмак не оружен, один только короткий засапожник4 с темляком из желтой кожи.

- Такое дело, слышь... - пробормотал первый. - Новый этот, у нас, слышь, урод-то...

Он заметно трусил и старательно глядел в сторону, чтобы случаем не глянуть в пронзительные, в красных прожилках очи колдуна.

- Слышь, пособи, а?

- Быть не может! - Речь ведьмака как бы накрыла бормотание дружинника.

Но тот лишь виновато развел руками. Колдун ощерился. Во рту его недоставало передних зубов, но говорил он ясно, без шепелявости:

- Значит, трогал кто. Так?

- Косаня, дурень пустоголовый, рукой се пособил... - глядя в траву, промямлил воин. - Ругай сказал: помоги. Заплатим, слышь, по чести...

- Втрое против прежнего! - отрезал колдун. - И разом!

- Это отчего ж втрое? - возмутился второй, длинноусый и длинноносый, с варяжской рожей и яминой старого шрама под глазом.

Сказал и, забывшись, глянул на того, кому говорил, хотя помнил, еще дед учил: не гляди ведьмаку в очи!

Глянул и осекся. И сник под нехорошей усмешкой колдуна.

- А оттого ж! - тешась его страхом, отвечал ведьмак. - Чаю, вскорости наедет из Нова Града княжича убиенного отец да и наденет на кол старшого вашего. За кровь свою... - потянул с умыслом и завершил: - Зряшно пролитую.

Оба дружинника еще более смутились.

- Откель знаешь? - спросил первый. Спросил, не чая ответа, а чтоб страх придавить.

- Знаю. - И, смягчившись, объяснил: - Втрое беру, чтоб старшой ваш вдругорядь сам руки дурные обрубал. Уразумели?

- Да ясно уж, - буркнул воин.

- Ну коли ясно, так ступайте.

Уже взявши повод, длинноусый опять не утерпел гордость поправить:

- Колдун, а что ж ты хоромы свои не поправишь? - мотнул головой на избушку. - Аль мужеской силы нет?

Колдун даже вроде не осерчал, а задумался, склонил большую голову на плечо, покарябал в бороде и вдруг сказал неожиданно весело:

- Вот ты и поправишь!

- Я? - изумился длинноусый.

- Ты, ты! Топором махать мастак, верно? Вот и скажи старшому: как луна убывать начнет, пущай отпустит тебя ко мне. На седмицу. Управишься за седмицу-то?

- Не с руки мне! - зло отрезал длинноусый.

- Не с руки, говоришь? - Темное лицо колдуна опять стало недобрым; забрал в кулак бороду, пожевал и спросил: - Седни по вечери куда идешь?

- Дело мое! - буркнул воин и полез в седло.

- Не ходи, - ласковым голосом посоветовал колдун. - Не ходи. Почто бабу дразнить...

- Не уразумел... - растерявшись, проговорил длинноусый.

- А ты подумай.

Длинноусый подумал... и лицо его стало еще более растерянным и вдобавок красным, как рачий вареный панцырь.

- Вот так-то, - еще ласковей произнес ведьмак. - Что, управишься за седмицу?

- Управлюсь, - буркнул воин. - Быстрей сделаю. А ты чародейство свое оставь... - В голосе проскользнули просительные нотки.

- Да уж не тревожься, - успокоил ведьмак. И тут же добавил строже: - До времени!

Дружинник поспешно поворотил лошадку, и оба посланца тут же скрылись за деревьями. Колдун хмыкнул и пошел в избу.

- Тут главное - настроиться правильно, - говорил Глеб. - А я настроился правильно. Так что учую, наверняка учую, это точно...

"Стоп, Стежень! - остановил он себя. - Мандраж пошел. Тормози!"

Глеб внимательно глянул на свое отражение в зеркальце.

Вид вполне респектабельный. Царапины за ночь затянулись, борода расчесана, стрижка модельная недельной давности. Приятное решительное лицо. Вызывающее доверие.

- Учую, - повторил он, убедился, что равновесие вернулось, и только тогда спросил: - А дальше - что?

- Дальше? - Игоев откинулся назад, максимально отодвинув сиденье. Его "тойота" попросторней Димкиных "Жигулей". Но "тойота", так же, как и известная всему району Стежнева "Нива", которую они пригнали два часа назад, остались в гараже. - Дальше поглядим.

Осеннее солнышко согревало щеку, и Кирилл с удовольствием впитывал последнее тепло. Ох, чует сердце, на юга ему этой осенью не выбраться...

Стежень скосил взгляд на брошенную сзади сумку. Там лежал дедов топор. Последняя надежда...

- Если все будет путем, - проговорил он, - вечером займемся женщиной. Так?

- Боишься, Глебушка? - участливо спросил Игоев.

- Боюсь, - согласился Стежень. - А ты - нет?

Кирилл фыркнул:

- Ты, брат, найди, а я уж разберусь. Меня он не схарчит - заговоренный!

И рассмеялся. Стежень вздохнул.

- Все мы заговоренные, - проворчал он. - Агентство как? Процветает?

- Моими молитвами. С позапрошлого заказа подвал в доме напротив откупил, бассейн сделали. Девочки счастливы.

- Как девочки?

- Хорошеют. Тебе приветы. Еще музыкант наш звонил. Из Алабамы. Тоже привет.

- Угу. - Стежень вздохнул. - Девочки, бассейн, Алабама... И никаких чудовищ. Сказка! Какие еще новости?

- Разные. Коллега твой на днях заходил, - Игоев подмигнул. - Отдаривался.

- Какой еще коллега? - насторожился Стежень.

- Костолом. Стужин. Помнишь, я зимой у тебя справлялся?

- Да ты у меня постоянно справляешься. Так, знакомое местечко! - Стежень съехал с дороги и заглушил двигатель. - Все, господин начальник. Дальше - пешочком...

- Черт... - пробормотал Стежень. - Кирилл, стой!

Игоев застыл на полушаге.

- Где? - спросил шепотом. - Видишь?

- Кривая сосна, справа метров пятнадцать, в кроне...

Игоев прикрылся ладонью от пробившегося солнечного луча, сказал:

- Вижу.

И спокойно зашагал по обобранному черничнику прямо к сосне.

Стежень выматерился, рванулся следом... И тут Кирилл гаркнул во всю мочь:

- Дмитра!!!

"А-а-а..." - эхом плеснулось наверху. Неподалеку затарахтела сорока...

... Укрывавшееся в ветвях существо, кошкой сиганув с шестиметровой высоты, мягко упало на упругий слой хвои, завибрировало телом, как тронутая пружина.

Кирилл, не замедлившись, широким шагом двигался прямо на монстра.

Стежень бежал к ним, вроде кричал... Сердце колотилось в бешеном темпе, а ноги, казалось, еле двигаются..

Существо (монстр? Дмитрий?), лицо - к земле, мелко дрожащее... И вдруг распрямилось - красные горящие глаза, рука-коса, со знакомым свистом секущая воздух...

Стежень замахнулся топором, но метнуть не рискнул. Тварь и Кирилл оказались на одной линии.

Игоев, даже не пытаясь уклониться, шагнул вперед, обхватил существо ручищами, прижал к себе...

Глеб так и застыл с поднятым топором...

Монстр тоже застыл, потом неуловимо быстрым движением высвободился, мелькнул тенью между стволами и пропал.

Когда Стежень подбежал к другу, Кирилл стоял, растерянно глядя на свои руки.

Глеб ухватил его за плечо, тряхнул. Игоев обернулся.

- Убежал... - проговорил он обескураженно. Стежень развернул его к себе, заглянул в лицо, впился взглядом, потом расфокусировал зрение, чтобы заглянуть глубже...

- Ты что это? - недовольно спросил Игоев.

- Цел! - с облегчением выговорил Стежень. - Цел, слава тебе Господи! Цел, черт тебя дери, дурак!

- Сам дурак... - проворчал Кирилл. - Сказано же: оберег на мне Сермалев. Ни в воде, ни на земле, ни ниже земли никакая тварь... - строгим голосом: - Батьке не веришь?

Стежень смутился.

- Это ладно, - с печалью в голосе произнес Кирилл. - А вот не удержал - плохо! - покачал львиной головой. - Очень плохо, брат...

- Его удержишь! - Глеб потер висок, на котором еще вчера красовался синяк. - У него скорость - на порядок выше. Не понимаю, как его тогда достал...

- А я вот догадываюсь, - проговорил Игоев. Но дальше разъяснять не пожелал. - Возвращаемся, - решил он. - В город поедем. Ко мне. Хватит нам скоморошничать...

- Лепота, - прижмурившись, изрек Кирилл. - Птички поют, травка зеленая...

- Эйр-кондишн... - насмешливо продолжил Стежень.

Игоев слегка обиделся.

- Хорошо тебе в лесу, - проворчал он. - А нам в городе каково? Иди-ка ты в баньку! Тренажерами полязгай, попарься. Грязный как чушка, мне за тебя перед девочками стыдно! Иди, иди! - и вытолкал Глеба из холла, где действительно пели птички и росла натуральная травка. Такой вот необычный дизайн.

- Будь как дома, - объявил Кирилл, когда они миновали зеркальную дверь релакс-комплекса. - Железки - направо, простыни и прочее - в стенке, квас - в холодильнике, венички - сам увидишь. Могу Людочку прислать - спинку попарить. Не откажется, думаю, по старой дружбе.

- Пошел ты... - беззлобно ругнулся Стежень. Крохотный романчик, иссякший еще два года назад, служил Игоеву устойчивым предметом для шуток.

- Хозяин - барин. Ладно, отдыхай, а я пойду делом займусь, попрошу девочек пошарить в нетях, поискать информацию по нашему страхолюду.

- За этим и приехали? - догадался Стежень.

- Отчасти, - уклончиво ответил Игоев. - Всё. Расслабляйся - часа три у тебя есть.

Кирилл появился, как и обещал, через три часа, когда Глеб, приятно расслабленный и приятно пахнущий, попивал красный травяной чаек.

Выключив телевизор, Игоев уселся напротив, налил себе из глиняного расписного чайника, отпил, с удовольствием обозрел Стежня, выдержал паузу...

- Радуйся, Глебушка! - пробасил. - Классифицировали нашего красавца.

- Приятно слышать, - отозвался Стежень не без иронического подтекста.

Игоев еще отхлебнул чайку, отломил печеньице, легонько прихлопнул ладонью по столу:

- Обработано около ста пятидесяти источников, описан демонологами сорока шести культур; сходимость - сорок четыре процента, так что умерь свой скепсис! У французов аж три сравнительные работы по африканскому, гаитянскому и - пляши, брат! - кельтскому материалу. Подробнейший анализ чикагского парапсиха по очень похожим тварям на индейском материале. Жаль, нет времени китайцев и прочих азиатов потрясти. У них наверняка тоже не без урода...

- Давай резюме, - перебил Стежень.

- Сейчас, Глебушка, сейчас... - Кирилл глотнул чайку, усмехнулся, видя нетерпение друга. - Резюме, значит? Крайне опасная тварь!

- А то я сам не знаю! - буркнул Стежень.

- Начнем с происхождения, - продолжал Игоев. - Основа - астральный дух, бес по-нашему. Дух-моноэмоционал, как выразился наш чикагский приятель. Это одна половинка мерзавца. А вторая половинка - вполне разумная сущность, бывший хомо сапиенс, если можно отнести к этому виду подвизающихся в черной магии и прочем говне. Образуется этакая тварь следующим образом: колдун вызывает строго определенного беса и посредством также строго определенной процедуры, по счастью, до конца чикагскому парапсиху неизвестной, не то непременно опробовал бы, включает беса в собственное сознание. Иначе - в себя. Бес охотно включается, поскольку - хищник, или, выражаясь умным языком, изолированный астрал поглощающего типа, а посему всегда готов сожрать, что удастся. А вот дальше начинается самое интересное. В процессе этого первого "поедания", если колдун окажется достаточно крепок, то полностью сожрать себя не даст и образует с бесом своеобразный омерзительный союз. Причем - на нескольких уровнях, в том числе и на физическом. То есть человеческое тело колдуна преобразуется в то, что лежит у тебя в морозильнике. Трансформированная диада, то бишь двойное существо, приобретает букет сверхкачеств. Кое с какими ты уже имел возможность познакомиться, но, уверяю, еще не с самыми худшими.