Чтение 5–й страницы книги ~Схватка без правил~

- Вы такая женщина, Соня, что для вас силы останутся у любого мужчины, - искренне признался Ник и даже физически ощутил, что силы действительно есть.

- В таком случае - шагом марш в ванную. Не хватало еще, чтобы я от этой сучки Грегори чего-нибудь подцепила.

Не говоря ни слова, Ник поднялся со стула и пошел мыться. Когда он вернулся в одних брюках и с казенным полотенцем на плече, лейтенант Арагон уже накрыла стол, на котором, вопреки его ожиданиям, оказались графинчик "шотрази" военной поставки и маринованные овощи.

Заметив Ника и оценив его экстерьер, Соня не удержалась и, подойдя к курсанту, подарила ему жаркий поцелуй.

Ник зажегся словно свеча и сразу же потащил Соню в постель, но та вырвалась и пояснила, что любит, когда все красиво.

Пришлось делать "красиво". Сначала "шотрази" и маринованные огурчики, патиссоны и морковь, потом короткая беседа и основная программа.

Где-то в три часа ночи Ник был полностью свободен и хотел убираться, но Соня его остановила:

- Куда ты сейчас пойдешь? Только нарисуешься перед часовыми, а они это не любят. Лучше спи до половины шестого, я тебе будильник поставлю. Проснешься и не спеша вернешься обратно. Как раз к семи поспеешь на построение.

Соня сладко зевнула.

- Откуда ты знаешь, что у нас построение в семь? - удивился Ник.

- Оттуда. Курсанты для нас самый важный ресурс.

- Курсанты? Но ведь в зоне "В" полно настоящих "корсаров"...

- "Корсары", Ник, они хорошие солдаты и товарищи... Когда Сандру подожгли на Бринслоу, они восемь контратак провели, но вытащили ее, бедняжку, с шестьюдесятью процентами поражения тела. Вот какие они ребята. А вот любовники из них не очень - такое ощущение, что ребята полосу препятствий проходят. На спор могут пройти несколько раз, но я же не полоса препятствий, Ник. Я женщина.

Легкий уиндер "Саратога" уже начал приближаться к причальным терминалам, когда диспетчер вдруг потребовал, чтобы судно совершило еще один оборот вокруг станции.

- Просим прощения - у нас буксы заело. Масло подтекает.

- Окей, - согласился капитан "Саратоги", полковник в отставке Найджел Вершин, хотя и не поверил хозяевам станции. Видимо, они готовили ему настоящую встречу "с перчиком", надеясь сразу сломать его легенду. Впрочем, Вершин чувствовал себя уверенно. Он знал, что нужно бандитам с Треугольника, как знал и то, что ради этого они слопают любую представленную им ложь. А уж он постарается этого добиться.

Издали "Революшн-II" с расходящимися в стороны лучами стыковочных терминалов смотрелась очень красиво. Свободных причальных узлов у станции были сотни, но Вершин понимал опасения хозяев, которым в каждом человеке виделся шпион Объединения Англизонских Миров.

- Добро пожаловать в Треугольник, сэр! Колыбель подлинной демократии! - объявил наконец диспетчер, и на выделенном для "Саратоги" причальном узле замигал зеленый маяк.

- Причаливаем, хозяин? - спросил у Вершина рулевой, которого он нанял всего пару недель назад.

- Конечно, Бунзен. Разве не видишь, как они рады нашему прибытию.

- Да уж вижу, хозяин, - покачал тот головой, наблюдая за штурмовиками, которые мчались поперек курса "Саратоги".

Вершин понимал, что его в который раз предупреждают, однако обратного хода не было. Ему следовало встретиться с самыми отъявленными злодеями этого мира, поскольку незаконные планетные формирования являлись самыми надежными местами легализации.

- Касание! - объявил Бунзен, а двое матросов - Хильке и Абу Сайд встали по готовности у переходного шлюза.

- На всякий случай приготовьтесь к тому, что вас будут бить, - как бы невзначай бросил Вершин.

- За что нас бить, хозяин? - В больших черных глазах Сайда появилось удивление.

Тем временем магнитные захваты лязгнули о борт "Саратоги", и стало ясно, что теперь уже разговаривать не о чем. Если бы Вершин заранее предупредил свою небольшую команду, на что они могут наткнуться в Треугольнике, они, возможно, потребовали бы немедленный расчет. Но он держал язык за зубами.

Зашипел сжатый воздух, и переходная камера наполнилась воздухом. Затем по обшивке уиндера постучали.

- Не терпится им, - прошептал Сайд и открыл дверь. Ему в лоб тотчас уперся автоматный ствол, и человек с неприветливым лицом сказал:

- Выходи.

Сайд повиновался и сразу же попал в руки других негостеприимных хозяев станции. Он слышал, как выругался, а потом застонал Хильке.

- На колени! - проорали у него над ухом, и Сайд сразу подчинился. Однако его все равно ударили под ребра, затем завели руки за спину и надели наручники.

- Встать!

Сайд повиновался, и его потащили по узким коридорам. Следом за ним волокли Хильке, лицо которого уже сильно кровоточило.

- Этого в восьмую! Следующего в двенадцатую! - пролаял владелец начищенных ботинок огромного размера. Поднимать глаза выше было небезопасно, к тому же арестованным намеренно заламывали руки.

Сайда швырнули в узкую клетушку, и дверь захлопнулась. Затем грохнула дверь камеры Хильке.

- Куда эту сволочь?! - спросили конвойные, притащившие нового узника.

- В пятнадцатую, там ему самое место. А капитана волоките сразу на допрос. Камрад-лейтенант Дуплекс ждет его не дождется.

После этих слов несколько глоток исторгли счастливое ржание, которое, отразившись от металлических стен, превратилось в раскатистый ухающий звук.

- О-о, - простонал Сайд, с трудом перевернувшись на спину. - И зачем я нанялся на этот корабль? Лучше бы уж оставался без работы...

Вершина втолкнули в ярко освещенную комнату, стены которой были выложены шестигранниками из специального звукопоглощающего пластика. Нетрудно было догадаться, для чего это было сделано, тем более что капли крови со стен даже не смывали, видимо, чтобы у попадавших сюда не возникало никаких иллюзий.

- Здравствуйте, - произнес невысокий человек в кожаном переднике, защищавшем его военный мундир. - Я камрад-лейтенант Дуплекс, а это мои помощники камрады Жрунач и Уркидес.

Стоявшие по обе стороны от Дуплекса помощники картинно поклонились.

- А как зовут вас?

- Найджел Вершин.

- Очень хорошо, Найджел. Ближайшие полчаса мы будем очень активно общаться, поэтому сразу ставлю главный вопрос, а вернее две его части. Первое: уж не шпион ли ты англизонов, и второе: ты сказал, что имеешь предложить нам препарат. Где этот препарат?

- Я надеялся переговорить с кем-то из руководства или, по крайней мере, с людьми, занимающимися у вас этим вопросом.

- Этим вопросом у нас занимаются все. И я в том числе. - Дуплекс позволил себе скромную улыбку.

- Ну а теперь, - голос следователя окреп и зазвенел под самым потолком душегубки. - Теперь я предложу вам раздеться, так как открытая кожа значительно чувствительнее к болевым воздействиям.

- Как же я разденусь, если на мне наручники, да еще руки за спиной, - возразил Вершин.

- Отлично! - похвалил лейтенант. - Теперь я вижу, что с логикой у вас все в порядке. Значит будем работать. Камрады!

Жрунач и Уркидес шагнули вперед и с помощью коротких разделочных ножей начали снимать с Вершина одежду - слой за слоем. Ощущение при этом было очень неприятное, узник понимал, что так же сноровисто они могут снять с него и кожу.

Когда дело дошло до обуви, Вершин был вынужден их предупредить:

- Прошу прошения, господа, но ботинки заминированы.

Жрунач и Уркидес как по команде повернулись к камрад-лейтенанту.

- Чистая победа, друзья мои. Даже обидно. Снимайте с него ботинки - ставлю сто против шести и четырнадцати сотых, что препарат уложен в обувных полостях.

- Там не наркотик, господа. Там взрывчатка - уверяю вас, - настаивал Вершин, глядя, как его ботинки просвечивают аргонным фонарем.

- На твоем месте я бы говорил то же самое, - усмехнулся Дуплекс. - Ну что там, камрады?

- В полостях жидкость, камрад-лейтенант!

- Вскрывайте осторожно и не потеряйте ни капли. Очень может быть, что эта жидкость бесценна.

- Поверьте мне, там нет никаких наркотиков. В ботинках взрывчатая смесь, которую может активизировать любой металл!

- До чего же вы безобразно выглядите, - словно не слыша Вершина, произнес Дуплекс. - Лучше расскажите нам, откуда вы достаете этот препарат? Я ведь понимаю, что варианты возможны самые разные. Камрад-лейтенант расправил заскорузлый от засохшей крови фартук и снова остановил взгляд на Вершине:

- И я также понимаю, что вам выгодно промолчать и потом получить свою долю, однако у нас по таким правилам не играют, улавливаете? Мы не какая-то фирма-однодневка. Мы держава, мы основа и оплот! А вы стоите тут голый, неприличный и питаете надежду о разделе процентов. Ну разве это не смешно?

Слушая разглагольствования следователя, Найджел зябко переступал ногами, поскольку пол в душегубке был ледяной. Вместе с тем он старался встать так, чтобы лейтенант закрывал его от вспарывавших ботинки помощников. Вершин, конечно, рисковал, но он понимал, чего можно ожидать от подобных "деловых партнеров". Их вразумлял только особый язык, который Найджел, к счастью, немного знал.

Наконец полыхнула яркая слепящая вспышка.

Вершин правильно выбрал позицию, однако прикрывший его Дуплекс со страшной скоростью понесся прямо на него. В полете от лейтенанта отлетали лоскуты разорванного мундира и клочья плоти. Это длилось лишь доли секунды, а затем тело следователя обрушилось на Найджела. Удар был очень силен, и узник потерял сознание.

Он очнулся на холодном полу в коридоре. Наручников на нем уже не было, однако на этом забота о пострадавшем была исчерпана. На израненное мелкими осколками тело никто не набросил даже старого одеяла.

- Кажется, он очухался, - заметил один из охранников, и к Вершину подошел офицер. Найджел определил его майорский чин.

- Так-так, - сказал майор после внимательного изучения лежавшего на полу человека. - Это животное уцелело, а Дуплекс растекся по стенке. Где, спрашивается, справедливость? Кто мне теперь отдаст три сотни долга?

- Что с ним делать, камрад-майор? - спросил охранник.

- Вызови санитаров, - вздохнул офицер и распрямился. - А то сдохнет прямо здесь. Мне только этого еще не хватало.

Скоро Вершин почувствовал, как его переложили на носилки и укрыли провонявшим дезинфекцией одеялом.

- Понесли, понесли - его еще просвечивать нужно. Вдруг у него и в брюхе бомба зашита?

Кто это говорил, Вершин уже не видел. Повернуть голову не было никакой возможности, а потолочные светильники слепили глаза.

Наконец коридор кончился, и Найджел почувствовал запах лекарств.

- Куда вы его тащите? Там мест нету, несите в следующую палату на четвертую коечку. - Судя по гнусавой интонации, голос принадлежал врачу. Когда Вершин снова открыл глаза, то увидел безумное лицо доктора совсем рядом. - Ну понесли, чего в проходе стали!

Носилки опасно наклонились - дверь в следующую палату оказалась слишком узкой. Затем заговорил кто-то из санитаров:

- Док! Четвертая койка занята!

- Да не занята она! - отозвался врач. - Там труп лежит уже двое суток. Снимите его на пол, а новичка положите.

- Понятно...

Оставив Найджела в проходе, санитары подхватили посиневшее тело и задвинули его под кровать.

- Ну вот, парнишка, освободили тебе коечку, - услышал Вершин почти ласковый голос санитара. Найджел хотел запротестовать, потребовать, чтобы ему хотя бы сменили постель, однако он так плохо себя чувствовал, что почти не мог говорить.

Где-то далеко ухнул очередной взрыв. "Ах да, - вспомнил Найджел. - Вторая пара ботинок".

Через минуту раздался еще один взрыв. Теперь уже Вершин ничего не понимал.

"Наверное, показалось", - решил он.

- Эй, Гуттенберг, какое сегодня число? - спросил кто-то из пациентов.

- Четырнадцатое.

- Ну вот, а День Независимости восемнадцатого числа. С чего тогда салют?

- А я почем знаю.

Когда, ровно за неделю до событий, о которых идет речь, на сетевой узел "Революшн-II" пришло сообщение от анонимного источника, ему никто не придал значения. Мало ли сумасшедших рассылают послания во все уголки света. Однако прежде чем удалить текст, оператор все же открыл присланный файл и на всякий случай передал его в отдел Главного технолога. Там посмотрели краткую записку и пришли к выводу, что она составлена профессионально.

Главный технолог лично напросился к команданте Нагелю, поскольку следовало принять решение на уровне высшего политического руководства.

Нагель не обратил бы на это особого внимания, если бы не поразительный факт - технолог Банкок пришел трезвый. То есть не то чтобы абсолютно трезвый, однако достаточно трезвый для человека, который не признавал никакого иного испытания препаратов, кроме как на себе самом. Сам Банкок называл этот подход жертвенностью ради науки.

- Что у вас такое, дорогой вы мой химический камрад? - спросил его тогда команданте Нагель.

- Команданте, нам пришло удивительное сообщение от неизвестного источника.

- Оно действительно пришло? - с понимающей усмешкой осведомился Нагель. - Оно реально или это плод вашего регулярного прозрения, камрад Банкок?

- Вот, - ответил технолог и положил перед команданте изрядно потертый листок бумаги. Нагель пробежался по нему глазами. Кто-то предлагал руководству Треугольника совместно производить некий неизвестный прежде препарат.

После текста начинались непонятные Йогану Нагелю формулы, про которые он знал лишь то, что они химические.

- Так-так, - изрек команданте и задумчиво почесал нос. - Так-так, Банкок... Что ты на это скажешь?

- Основание толковое, босс... Сразу видно, что человек знает, о чем говорит.

- Значит, это может оказаться правдой?

- Вполне, босс.

- Что это за препарат? Ты можешь предположить, каково его действие?

- О-о! - протянул Банкок. Его лицо сразу повлажнело, а глаза закатились. - Это будет просто свадебное путешествие...

- Но ты сам по этим формулам ничего не сможешь предпринять?

- Эти формулы я видел и прежде, босс, правда, немного в другой последовательности. Формулы могут иметь многие, но вот создать конечный продукт - тут дело личного везения или гениальности.

- Хорошо. Тогда ты ответь этому человеку как специалист, а заманить эту птичку в наши сети мы поручим камрад-полковнику Либерману. Он у нас признанный мастер шпионских игр. А то ведь это запросто может оказаться происками англизонов, а?

- Может, - кивнул посоловевший Банкок, который без нужных вливаний быстро терял концентрацию.

- Ну и ладненько. - Нагель удовлетворенно потер руки, но вдруг, вспомнив что-то, поморщился: - И вот что еще, камрад Банкок, прекратите называть меня "босс". Это же буржуазное словечко.

- Прошу простить, команданте. Учту.

И вот теперь, когда спустя время "птичка", трудами полковника Либермана, оказалась в сетях Треугольника, начали происходить какие-то отвратительные накладки.

Сначала произошел первый взрыв. В тот момент Нагель с совершенно кислым лицом сидел на совещании крупнейших дилеров Треугольника, не входивших в его политическую структуру.

Уважаемые люди, сбытовая сеть которых опутывала большую часть цивилизованного мира, стали свидетелями подобного конфуза.

Пришлось что-то врать, но вышло не совсем складно.

- Немедленно узнайте, что случилось, - прикрывая ладонью перекошенный рот, потребовал Йоган.

- О да, мой команданте, - ответил Эмиль Годе, комиссар по сбыту готовой продукции. Однако не успел он добраться до двери, как телохранительницы Нагеля получили сообщение по своим линиям безопасности.

- Взрыв произошел в камере допросов, - нагнувшись сзади к левому уху команданте, доложила Анни Скорцезе. Дыхание у нее было горячим и очень волнующим. По спине Нагеля пробежали мурашки.

- Взорвались ботинки арестованного, - добавила Хлоя Форватер, и снова Нагель ощутил волну приятного беспокойства.

Между тем торжественная часть шла своим чередом, и сытые лица оптовиков выражали ничем не прикрытый оптимизм. Постепенно дело двигалось к финальному банкету, но неожиданно, один за другим, станцию сотрясли еще два взрыва.

Поняв, что нужно спасать положение, Йоган Нагель поднялся и, привлекая внимание к себе, несколько раз взмахнул над головой папкой для бумаг. Документы тотчас выпорхнули и полетели на пол. Нужного эффекта команданте добился.

- Уважаемые гости! Хотелось сохранить это до времени в тайне, однако так уж получилось. Одним словом, мы готовим прорыв в сфере нашего общего бизнеса и разрабатываем препарат двенадцатого поколения. Дело почти сделано, друзья мои, и все это благодаря новой технологии направленного взрыва, так что шума избежать, увы, не удается.

После такого сообщения все зааплодировали. Оптовики радовались ожидаемой новинке, а свои хлопали по привычке, придерживаясь теории о гениальности команданте.

Взрыв камеры допросов застал камрад-полковника Либермана врасплох, а последующие два взрыва посеяли панику на всей станции.

Позже выяснилось, что к этому причастен Найджел Вершин, информации о котором Либерман, как ни старался, не смог получить ни в одном из доступных информационных узлов. А учитывая финансовые возможности Треугольника, доступны были очень и очень многие.

"Увы, сэр, нам о нем ничего не известно", - примерно так или несколько иначе отвечали все подкупленные секретные сотрудники, и Либерман оставался один на один с задачей со всеми неизвестными. Впору было подумать, не вести ли себя с Вершином поосторожнее, однако не таков был Бен Либерман. Играть по таким правилам он не любил, а потому решил, что Вершина следует бить.

Кто же знал, к каким это приведет результатам?

Бесстрастная видеозапись зафиксировала вынужденный блеф перепугавшегося арестованного. Бедняга нес какую-то чушь про заминированные ботинки. Никто в это, конечно, не верил - и вдруг взрыв. Кровавые брызги запачкали даже видееобъектив - блеф оказался самой настоящей правдой.

После этого первого взрыва у полковника Либермана напрочь испортился стул. И только находясь уже в служебном сортире, он вернулся к здравому анализу ситуации и снова вспомнил о виновнике произошедшего события - Найджеле Вершине. А что, если он погиб? Куда в таком случае деваться Бену Либерману от гнева команданте?

Быстро закончив остаточные процедуры, полковник добежал до своих телефонов и потребовал доложить ему о состоянии Вершина.

Когда выяснилось, что тот уцелел и находится в медицинском отделении, Либерман ожил, задышал глубже, но тут послышался новый взрыв, а спустя короткое время еще один.

После этого на столе разом зазвонили все аппараты связи, и Либерман поочередно их включал, чтобы выслушать доклад или успокоить должностных лиц высоких рангов.

Оказалось, что кроме основной пары обуви взорвалась и вторая. А поскольку после первого взрыва с ботинками работали раздельно, погибли еще два расчета саперов-исследователей.

Когда в этом шквале звонков наконец-то наступила пауза, Либерман вызвал к себе камрад-лейтенанта Сквоттера и потребовал доставить к нему Найджела Вершина.

- А кто это, прошу прощения?

- Арестованный "номер один", или, другими словами, главный свидетель.

После этого лейтенант исчез и появился спустя двадцать минут в сопровождении двух небритых санитаров. Они тащили длинные носилки, на которых восседал совершенно голый человек. Половина волос на его голове была опалена взрывом, а на теле черные пятна копоти перемежались живописными синяками и кровоподтеками.

- Что с вами случилось, друг мой? - трагическим тоном воскликнул Бен Либерман, бросаясь к Вершину, как к родному брату. - Почему вы в таком виде?

Найджел посмотрел на незнакомца долгим взглядом и глухо произнес:

- Водки мне... Водки и одежду...

- Сейчас организуем, - точно устроитель банкетов улыбнулся полковник, и распахнув стенной шкаф, достал свой второй комплект легкого обмундирования. - Вот, дружище, чистейший хлопок.