Чтение 5–й страницы книги ~Тютюнин против ЦРУ~

- Цитрамон, Сережа, это таблетки.

- Нет, таблетки - это анальгин. А, вспомнил - "Центурион"! В двенадцать часов там представление начинается.

- Ну давай, - согласилась Люба. - А кто поет?

- Да никто не поет. Пьеса там.

- Ну пускай пьеса. Я тогда свой сарафанчик новый надену. Который с петухами. И подкрашусь - мне мама такой обалденный набор косметики достала - закачаешься.

Через какие-нибудь полтора часа Люба была готова. Весь набор дареной косметики присутствовал на ее лице.

- Ну как? - спросила она, выходя на середину комнаты. Сергей не успел ничего сказать, поскольку кот Афоня, не признав хозяйку, сорвался с нагретого кресла и, пробив на окне сетку, спрятался на балконе.

- Ой, Афоша, что это с тобой? - забеспокоилась Люба и хотела проникнуть на балкон, однако перепуганный кот вскочил на перила и был готов прыгнуть вниз, лишь бы не достаться ужасному чудовищу.

- Наверно, ему кошку надо, - по-своему истолковав поведение кота, заметила Люба и, подхватив сумочку, последний раз глянула в зеркало. Ее боевая раскраска идеально гармонировала с петухами на сарафанчике, и Люба осталась собой довольна.

Серега нарядился в бежевые хлопковые штаны и рубашку, которую он не надевал, наверное, года три. А потом еще побрызгался одеколоном.

На улице стояла отличная погода. Было солнечно, но не очень жарко. Картину портила только пенсионерка Живолупова, которая, прячась за кустом сирени, бросала в соседских собак мелкими камешками.

Бросила она и в Серегу, однако он сделал вид, что не заметил, и это Гадючиху очень задело.

Проехав в полупустом автобусе, Люба и Сергей успели к двухчасовому представлению. Театр располагался в бывшем доме пионеров. На его афише значилось: "Отелло".

- Это я помню, - оживилась Люба. - Это из мультика Маугли: "Отелло промахнулся! Отелло промахнулся!"

- Ладно, давай скорее, а то еще билетов не хватит.

Возле кассы к ним подошел синюшный мужик, который показался Сереге знакомым. На этот раз он выглядел еще более побитым и один глаз у него был полностью закрыт фиолетовым синяком.

- Не желаете сделать ставочки на исход спектакля? - бодро спросил он.

- А какие же тут могут быть варианты? - удивился Сергей.

- Как это какие? - Маклер усмехнулся. - Ты содержание знаешь?

- Нет, - честно признался Тютюнин.

- Ну вот. Ты ж не можешь сказать, кто кого задушит, Отелло - Дездемону или Дездемона - Отелло. Или, может, Яго их обоих порешит. Так что вариантов много.

- Не, - замотал головой Тютюнин. - Нам этого не надо. Ты вон в прошлый раз все деньги пропил.

- А я больше не буду.

- Сказали же - вали отсюда! - вмешалась Люба.

Спорить с женщиной, тем более такой уверенной, как Люба, букмекер не стал и, тяжело вздохнув, отошел в сторону.

Тютюнины купили билеты и прошли в зал, в котором уже сидели зрители - человек восемь.

- Чего-то пусто, Сереж, - пожаловалась Люба.

- Зато просторно.

Актеры не стали дожидаться полного аншлага и начали спектакль. Серега сразу задремал, а Люба, напротив, прониклась знакомой атмосферой латиноамериканских сериалов и даже немного поплакала.

"Завтра на работу, - сквозь сон думал Серега. - Интересно, как там Фригидин? Отмочили его или он еще слипнутый?"

Время от времени, когда Люба толкала его в бок, Сергей просыпался и произносил: "Ух ты!" Затем снова погружался в липкую дрему.

Окончательно он проснулся, лишь когда Отелло, Дездемона и Яго запели примирительную песню.

Люба заливалась счастливыми слезами и сморкалась в платок, а Серега чувствовал себя отдохнувшим и подумал, что правильно сделал, отправившись в театр.

Ранним утром, когда будильник Сергея Тютюнина только собирался зазвенеть, на другом конце города, возле парка Зрелых пионеров, случилась природная аномалия.

Кусты возле вагончика паркового сторожа вдруг подернулись туманом, который закрутился в тугой жгут и превратился в молодое голое деревце.

Деревце задрожало ветвями и выпустило листочки. Затем оно покрылось белыми цветами, которые тут же облетели, но только из одного из них начал стремительно расти плод.

Из-под дощатого настила, на котором стоял домик с метлами и лопатами, медленно выполз сторож. Он не помнил, как оказался под домиком, однако не придал этому значения. Подобное случалось и прежде.

С трудом поднявшись с четверенек, сторож посмотрел мутными глазами на увеличивающийся плод и сказал:

- Тоже мне мичуринцы...

Затем повернулся и на полусогнутых ногах поплелся в сторожку, чтобы вооружиться лопатой. Когда же он вернулся, то не обнаружил никакого дерева.

И снова не удивился. Такое с ним тоже случалось.

- Ох, - вздохнул сторож и запустил пальцы в нечесаную бороду, в которой было полно сухих листьев и выброшенных трамвайных билетов. Выпить хотелось так же сильно, как и накануне вечером.

- Ох, - вздохнул кто-то рядом. Сторож повернулся и увидел своего двойника. Один в один. И, хотя он давно не смотрелся в зеркало, сразу себя узнал: так страшно - на его памяти - никто никогда не выглядел.

- Ты кто? - спросил сторож и несильно ткнул двойника черенком лопаты.

- Ты кто? - повторил тот.

- Я - Палыч.

- Я... Палыч...

- Ну и хрен с тобой, - махнул рукой сторож и, положив лопату на плечо, заковылял в сторону пруда, где не так давно закопал несколько пустых бутылок. Теперь пришло время их достать.

Его двойник постоял на месте еще какое-то время, несколько раз повторил фразу "я - Палыч" и отправился к выходу с территории парка.

Несмотря на ранний час, перед воротами стоял крупный лысый мужчина и рассыпал голубям зерно.

- Я хочу быть с вами... Вы так красивы... Я хотел бы всегда кормить вас... - говорил лысый, тем самым подтверждая, что утро - время птиц и сумасшедших.

Двойник сторожа понаблюдал за кормящим голубей человеком и, раздувшись до его размеров, проскрипел:

- Я хочу быть с вами... Вы так красивы... Я хотел бы всегда кормить вас...

Получилось не слишком похоже. Двойник лысого толстяка немного потренировался и двинулся вдоль парковой ограды.

Он долго шел, никого не встречая, пока не увидел остановку троллейбуса, под козырьком которой стояла юная проститутка.

У нее были точеные ножки, обесцвеченные длинные волосы и свежий фингал под правым глазом.

Двойник толстяка задержал на ней свой взгляд и, остановившись, произнес:

- Я хочу быть с вами, вы так красивы, я хотел бы всегда кормить вас...

- Че-о-о? - угрожающе протянула проститутка и достала из сумочки кастет. - Повтори, чего ты сказал!

- Я - Палыч.

- Пошел вон, козел, пока я тебе рога не поотшибала.

Мимо проехали две машины, потом показался троллейбус. Девушка убрала оружие и, как только двери открылись, заскочила внутрь.

Двери зашипели, и троллейбус уехал.

Двойник лысого издал шипение, имитируя закрывающиеся двери, а затем вздрогнул и уместился в узкую фигурку увиденной девушки. Под глазом проявился живописный синяк. Мгновение спустя с легким хлопком материализовалась из воздуха сумочка.

Девушка задумчиво постояла, вспоминая, чего еще не хватает, потом потерла двум пальцами - и на ее ладонь лег кастет.

- Я - Палыч, - произнесла она неженским голосом и, убрав кастет в сумочку, зашагала дальше - к центру города.

Примерно к одиннадцати утра девушка остановилась перед рекламным щитом, на котором была изображена большая карта города.

Поискав глазами нужную улицу, она уже собралась идти, когда её руки коснулся смуглый незнакомец.

- Э, "Наташа", давай дружить будем. Да? Сколько стоишь, да?

- Я - Палыч, - ответила девушка.

- А я Мурат, да? Сколько стоишь? Деньги есть, да?

- Я хочу быть с вами, вы так красивы, я хотел бы всегда кормить вас... - заговорила "Наташа" глуховатым болезненным голосом.

- Э-э... - Мужчина на минуту растерялся, но, окинув взглядом ладную фигурку, продолжил переговоры: - Деньги есть. Я немножко фрукты торгую - есть, говорю, деньги.

- Тоже мне мичуринцы... - невпопад ответила девушка.

- Почему Мичурин? Зачем обижаешь, да?

- Че-о-о? Повтори, чего ты сказал! - В руках "Наташи" появился никелированный кастет, мужчина невольно попятился:

- Ничего не сказал! Уже ничего!

- Пошел вон, козел, пока я тебе рога не поотшибала.

Когда незнакомец ретировался, девушка еще раз проследила маршрут по карте города и зашагала к трамвайной остановке, на которой собирался народ.

Увидев симпатичную блондинку, к ней сейчас же подошел молодой человек в очках и со скрипичным футляром в руках.

- Прошу простить меня, - несмело начал он. - Я понимаю, что знакомиться на улице неприлично, но... Одним словом, меня зовут Петя. Можно просто Петр. А как вас зовут?

- Я - Палыч, - прохрипела девушка. Петр напрягся.

- Прошу меня простить, я, наверное, плохо расслышал. Как ваше имя, вы сказали?

- А я Мурат, да? - снова мужеским голосом, но уже с акцентом произнесла незнакомка.

Люди вокруг стали на нее коситься, однако Петр со скрипичным футляром не сдавался.

- Ка... Кажется, я понял, - сказал он, поправляя очки. - Вы, наверное, перенесли одну из тех операций, которые... Ну... - Петр снова поправил очки. - Из мужчины делают женщину.

- Тоже мне мичуринцы, - ухмыльнулась девушка.

Подъехал трамвай, и люди, вежливо пихая друг друга локтями, стали набиваться в салон.

Петр попытался было поддержать незнакомку за локоть, однако та, полуобернувшись, негромко произнесла:

- Пошел вон, козел...

Пораженного таким ответом кавалера вытолкнули назад к остановке, и трамвай поехал без него. В вагоне сразу началось "обилечивание".

- У вас что? - спрашивала полная женщина неопределенных лет, протискиваясь между тесно стоявшими пассажирами.

- Проездной.

- Ну так предъявляйте!

- Я предъявил, а вы отвернулись!

- Ну вы же у меня не один! У меня же таких много! И каждого обслужить нужно!

Так, переругиваясь с сердитыми гражданами, кондукторша подошла к молодой девушке.

- Девушка, у вас что?

- Девушка, у вас что? - повторила та.

- Я уже давно не девушка, а вы покажите проездной или ваш билетик.

- Ваш билетик... - произнесла девушка, тщательно подделываясь под оригинал.

- Ты мне еще шутки здесь будешь шутить, пигалица?! - взорвалась кондукторша.

- Пигалица! - таким же фальцетом отозвалась молодая пассажирка.

- Вот нахалка, - заметила какая-то женщина.

- А я ее сейчас выпихну, если она не обилетится! - пригрозила кондукторша.

- Правильно, - поддержала ее пенсионерка с фиолетовыми кудрями. - Вон у нее какой фингал под глазом. Небось шалава или наркоманка!

- Да что вы на девушку напали? - заступился мужчина со свежей рыбой в пакете. - Может, она студентка. Может, у нее стипендия маленькая.

- Ага, вот она и подрабатывает, как может! - язвительно заметила пассажирка с фиолетовыми кудрями. - Платьице-то едва кой-чего прикрывает! Проститутка она, по глазам видно.

- Вот до чего демократы страну довели, - вступил в разговор полный дядечка с красным носом. - Уже проститутки в трамвае ездят!

- И за проезд не платят! - с задней площадки заметила кондукторша.

- Да что вы к ней привязались, давайте я за нее заплачу - невелики деньги, - снова вмешался мужчина с рыбой.

- Не смейте этого делать! - закричала женщина с фиолетовыми кудрями. - Если за них платить, мы проституцию никогда не искореним!

- А чего она сама-то ничего не отвечает? - поинтересовался дядечка с красным носом. - Может, она действительно того - под балдой?

- Сам ты под балдой! - крикнул ему мужчина с рыбой. - Все им демократы виноваты! Пить надо было меньше, тогда бы и страну сохранили!

- Да прекратите вы трясти своей рыбой! - заверещала какая-то дама. - Вы мне все платье изгадили! В это время трамвай сделал резкий поворот, и пассажиры повалились друга на друга.

- Безобразие! Он что, этот вагоноводитель, пьяный, что ли? - сталкивая с себя красноносого толстяка, завопила владелица фиолетовых кудрей.

- Постойте, да в кабине же никого нет! - донеслось откуда-то спереди. - Кабина-то пустая! Товарищи! Господа! Он, гад, на ходу выпрыгнул!

После этого в вагоне поднялась жуткая паника. Кто-то стал звонить по мобильному телефону в милицию и службу спасения, другие высовывались в окна и кричали: "Помогите!" Однако, поскольку кричавших из окон было много, со стороны это выглядело пьяной свадебной компанией сотрудников трамвайного депо.

- Прекратите ор-р-рать! - пробиваясь сквозь мятущихся пассажиров, закричала кондукторша. - Закройте окна и прекратите орать, я сказала!

- Да чего же "прекратите", если водитель сбежал!

- Никто не сбежал! Водитель - это я!

- Как это вы? - спросил сонный мужчина с сачком для ловли бабочек. И все вокруг сразу замолчали. Стало слышно, как постукивают на стыках колеса и сигналят обгоняющие трамвай автомобили.

- Очень просто, я вас обилечиваю, пока трамвай сам идет до Митюковского рынка.

- У... у вас там автопилот, что ли? - поинтересовался тот, что был с сачком.

- Да какой автопилот? - отмахнулась кондукторша-водитель. - Кирпич на педаль бросила, и все дела.

- Но кирпич, он же неодушевленный - как это возможно! Вы... вы шутите? - Пассажир с сачком начал заикаться.

- Да что вы все дрожите? Это ж трамвай, он никуда с рельс не денется. А на Митюковском рынке на путях стык один разошелся. Как мы на нем подпрыгнем, кирпич с педали сосмыкнется, и вагон затормозит...

Пораженные таким простым и ужасным объяснением, пассажиры стояли не дыша, пока трамвай не громыхнул на том самом разошедшемся стыке.

Кирпич с грохотом полетел на пол кабины, тормоза вагона пронзительно заскрипели.

Распахнулись двери, и кондукторша-водитель зычно объявила:

- Митюковский рынок!

Половина пассажиров вагона, даже те, кому нужно было ехать дальше, выскочили вон, крича и угрожая жаловаться в министерство трамвайного сообщения. А кондукторша-водитель обругала их матерными словами и перешла в кабину.

Позабытая всеми девушка с фингалом сошла на нужной остановке и, отойдя к газетному киоску, стала перебирать в памяти все увиденные образы. Немного подумав, она решительно преобразилась в человека с сачком. Уж больно любопытным ей показался предмет, что он держал в руках.

Ожидая автобуса, человек с сачком неподвижно стоял на самом солнцепеке, не прячась в тень.

Проходившие мимо двое крепких парней остановились под козырьком и, заинтересованно поглядев на странного человека, о чем-то пошептались.

- Эй, ботаник, сколько время? - спросил один из них.

"Ботаник" понял, что обращаются именно к нему, однако лишь покосился в сторону насмешников и ничего не ответил.

- Плохо слышишь, ботаник?

Один из крепышей вышел на солнце и, подойдя к человеку с сачком, заглянул ему в лицо.

- Чего молчишь, чудик? Сказал бы чего-нибудь.

- Митюковский рынок! - неожиданно закричал "ботаник" голосом вагоновожатой.