Чтение 5–й страницы книги ~Самозванцы~

Еще при подготовке было решено, что подполковнику лучше представляться созвучным именем Владимир: в годуновской Руси имя Вадим может прозвучать слишком «по-польски».

— Садись за наш стол, Ефим, — надменно глянув на купца, произнес Крапивин.

— Благодарствуйте, — разгладив усы и проведя ладонью по бороде, Ефим уселся рядом с Чигиревым. При этом он с явным почтением скользнул взглядом по мощной фигуре Крапивина. — А что же вам, люди добрые, служба государева в тягость стала, что вы к Москве вновь подались?

Чигирев нахмурился. Учиненный купцом допрос ему явно не нравился.

— То наша забота, — строго произнес он. — Ты лучше скажи: дело у тебя к нам, али как?

— Простите, добрые люди, — засуетился купец. Глаза его забегали. — Просить вас хотел. Вы, сдалека видно, люди боевые, в ратях искушенные. А я лишь с четырьмя обозниками товар на Москву веру. А времена-то нынче непростые. Вот и хотел вас просить с обозом моим до Москвы идти. За два дня управимся. Всяко в дороге вместе веселее.

— А чего же ты так в путь-то двинулся? — спросил его Чигирев.

— Да так, думал, проскочу, — глаза купца уплыли куда-то вверх и влево.

— А нынче, стало быть, спужался, — вступил в разговор Крапивин, решивший как командир отряда взять инициативу в решении важного вопроса на себя. — Али кто сказал чего недоброе?

— Да люди говорят, будто вор Хлопоня здесь со своими робятами озорует, — признался купец. — А у меня товар. Я уж к десятнику подходил, — Ефим мотнул головой в сторону гогочущих стрельцов. — Он ведь как раз Хлопоню и ловит. Говорю ему: всё одно по дороге ходишь, так пройди со мной. А он ни в какую.

— Ну, а нам за твой товар свои головы подставлять почто? — грозно спросил Крапивин.

— Так я заплачу, — снова засуетился купец. — Алтын!

— Алтын?! — Чигирев презрительно фыркнул. — За охрану? Да ты в уме ли, купец?

— Ну, а вы сколько спросите? — жалобно осведомился купец. — Только денег у меня нынче мало. Всё на товар ушло.

— Три, — жестко произнес Крапивин.

Лицо Ефима сделалось плаксивым.

— Три — то дорого, — простонал он. — Может, за два?

— Пес с тобой. Два, — фыркнул Крапивин. — Когда выходим?

— Сейчас, миленькие мои, сейчас, — вновь засуетился купец. — Только упряжь приладим.

— Да ты не спеши, — буркнул Чигирев. — Нам самим отдохнуть еще надобно да промеж собой совет держать. Так что иди отсюда пока.

— Как скажете, государи мои, как скажете, — Ефим вскочил с лавки и, низко кланяясь, отошел в сторону.

— Зачем тебе это надо? — негромко спросил Чигирев у Крапивина, когда купец удалился. — Денег у нас достаточно, а верхами, без обоза, мы уже завтра к вечеру на Москве будем.

— Есть такой термин: «легализация», — спокойно ответил Крапивин. — Когда будем на Москве, нам совсем не помешает человек, который сможет подтвердить наши личности. А послезавтра и этот Ефим, и все его люди хоть под пыткой подтвердят, что мы из Сибири. Да и в город нам войти стоит вместе с людьми, не вызывающими подозрений. Правильно я говорю, Игорь?

Басов как-то неопределенно пожал плечами, что могло означать от «совершенно верно» и «наверное» до «решайте сами».

И снова путников окружал дремучий русский лес. Щадя утомленных долгим передвижением в седле Крапивина и Чигирева, Басов предложил всем спешиться. Теперь они вышагивали впереди обоза из четырех телег, держа коней под уздцы. Разговор не клеился. Разведчики опасались, что их слова могут подслушать возницы или Ефим. Кроме того, известие, что обоз рискует подвергнуться нападению, заставило Чигирева напряженно всматриваться в густую чащу, а Крапивина двигаться так, как он привык ходить в зоне боевых действий, медленно «сканируя» окружающее пространство всеми пятью органами чувств, плюс максимально используя необычайно развитую у него интуицию. Один Басов, казалось, был совершенно беззаботен и спокойно шагал по дороге.

Хмурое октябрьское небо всё больше темнело, явно грозя пролиться на землю противным осенним дожем. Холодный встречный ветер пронизывал до костей.

— Непогодится, — поежился Басов.

— Ничего, Ефим сказал, что через час — постоялый двор, — недовольно отозвался Крапивин.

И в этот момент лихой разбойничий свист пролетел над дорогой, заставив путников остановиться. На них прямо из лесной чащи вышли три человека и перегородили дорогу. Вид у незнакомцев был весьма угрожающий. Все, как на подбор, — здоровенные мужики со всклокоченными немытыми бородами, одетые в крестьянскую одежду. Один держал в руках саблю, другой — топор, третий — кистень. Бросив взгляд назад, Крапивин увидел, что к обочинам из зарослей вышли еще трое разбойников с топорами и рогатинами. Эти взяли обозных лошадок под уздцы, а еще двое — один с кистенем, другой — с топором перекрыли дорогу сзади.

— Будешь работать сзади. Только саблей, без пальбы, — быстро прошептал Басов, обращаясь к Крапивину.

— Ясно, — отозвался Крапивин.

— Куда путь держите, люди добрые? — неприятно ощерившись, громко произнес мужик с саблей. — И не желаете ли поделиться товаром вашим и мошной с рабом божьим Хлопоней, Христа ради?

— Не желаем, — сухо ответил Басов. — А ежели сей раб божий пути добрым людям не даст, то пострадать через это может.

Над обозом повисла мертвая тишина. Слышен был только шелест ветвей в кронах деревьев.

— Нехорошо говоришь, — промолвил после непродолжительной паузы Хлопоня и вдруг неожиданно ловким движением метнул Басову в горло выхваченный из-за пояса нож.

Мгновенно обнажив саблю, Басов отразил ею нож и ринулся вперед. Б тот же момент Крапивин рванул назад, к телегам. Замешкавшийся на мгновение Чигирев тоже выхватил саблю и поспешил за Басовым.

Разбойники тоже двинулись на своих противников. Однако, когда до Басова оставалось буквально два шага, Хлопоня неожиданно остановился, предоставив атаковать бойца идущему слева товарищу. Легко уклонившись от удара кистеня, Басов, словно играючи, срубил голову противнику и в мгновение ока оказался рядом с главарем. Хлопоня даже не успел поднять оружие, прежде чем Басов пронзил его молниеносным выпадом басовской сабли.

Б тот же момент Чигирев увидел третьего разбойника. Тот нёсся на историка, занеся над головой топор. Мгновенно сработал рефлекс, который выработал у своего ученика Басов. Отступив влево на полшага, Чигирев пропустил мимо себя смертоносное оружие и воткнул саблю в бок бандиту. Издав протяжный крик, тот повалился на дорогу. Чигирев выдернул саблю из тела разбойника и остановился в нерешительности. Его вдруг начала бить мелкая дрожь. Он впервые убил человека! Настоящего, живого. Который только секунду назад...

— Чего клювом щелкаешь... — рявкнул внезапно оказавшийся рядом с ним Басов. — Бон, у сотника беда.

Эти слова быстро вывели историка из ступора. Со всех ног он бросился следом за Басовым.

Крапивину действительно пришлось нелегко. Подскочив к первому бандиту, он мощным ударом сабли раскроил ему голову и ринулся дальше. Там его встретили уже двое. Не в силах устоять перед яростным натиском гиганта, они начали отступать, с трудом защищаясь от обрушившегося на них града сабельных ударов. Но тут им подоспели на подмогу еще двое товарищей, зашедшие Крапивину в тыл. Теперь подполковник оказался в окружении. С диким ревом вращая саблю и вертясь на месте, он отбивал непрестанные атаки осмелевших противников.

Помощь пришла незамедлительно. Б мгновение ока оказавшийся рядом с Крапивиным Басов молниеносным выпадом сразил одного из нападающих. Подоспевший за ним Чигирев атаковал второго. Неловко увернувшийся от его выпада бандит взвыл, когда сабля историка полоснула ему руке, выпустил рогатину и бросился наутек в лесную чащу. Почувствовав поддержку, Крапивин мощным движением рассек грудину третьего противника. Четвертый в ужасе метнулся прочь.

Победители застыли на месте, осматривая прилегающие заросли. Однако лишь треск ломаемых веток свидетельствовал о присутствии посторонних в этом диком лесу.

— Ловите их, ловите! — заголосил Ефим, вылезая из-под телеги. — За вора-то пойманного награда причитается!

— Сам лови, — недовольно буркнул Басов.

Он поднял с ближайшей телеги кусок холстины, вытер им саблю от крови и легким движением спрятал смертоносное оружие в ножны. Его примеру последовали и Крапивин с Чигиревым. Стоявший в нерешительности купец почему-то отступил назад, и на лице его отразился испуг. Очевидно, он решил, что столь грозные спутники после своей блестящей победы над бандой Хлопони непомерно увеличат плату за сопровождение обоза или вообще отберут товар, а его самого прикончат.

— Ну, чего встал, хозяин? — процедил Басов. — Мы на Москву-то идем, али нет? Вечереет уж. Да и дождь, того гляди, начнется.

— И то верно, соколики, — засуетился купец. — Тока воров побитых подобрать надо да в разбойном приказе предъявить.

— Подбирай, — бросил Басов. — Мы падалью не занимаемся.

Ефим жестом приказал возницам собрать трупы бандитов и тут же с ужасом уставился назад. Разведчики тоже обернулись. Из-за поворота дороги отчетливо слышался топот множества ног и бряцание оружия.

Вскоре на дороге появился бегущий изо всех сил десяток стрельцов. Путники без труда узнали в них давешних вояк, которые пировали на постоялом дворе. Добежав до места сражения, стрельцы остановились.

— Хлопоня? — полуутвердительно спросил здоровый бородатый стрелец с саблей на боку, очевидно, старший в отряде.

— Хлопоня, батюшка, он, убивец, — низко кланяясь, подтвердил Ефим. — Бона, окаянный, без жизни лежит. А двое еще вон туда побежали.

Десятник махнул рукой, и четверо стрельцов бросились вслед за убежавшими бандитами. Сам же десятник неспешно обошел тела убитых разбойников, пнул ногой безжизненное тело Хлопони, хмыкнул, увидев отрубленную голову второго бандита.

— И кто ж сотворил сие? — задал риторический вопрос десятник, глядя прямо на Крапивина.

— Они, батюшка, спутники мои, — снова поклонился Ефим.

Десятник подошел к путникам поближе.

— Кто такие? — грозно спросил он.

— Из Сибири мы, — ответил ему Чигирев. — Службу завершив, на Москву возвращаемся. Я — Сергей. Писцом при красноярском воеводе состоял. Это сотник Владимир, а это — десятник Игорь.

— Ага, — стрелец почесал в затылке. — А Хлопоню-то кто порешил?

Он в упор смотрел на Крапивина, всем видом давая понять, что уже знает ответ на вопрос.

— Я, — спокойно ответил Басов.

— Да ну? — десятник с изумлением посмотрел на скромную фигуру Басова. — А второго вора кто обезглавил?

— Тоже я, — ответил Басов.

— А ты кого погубил? — обратился десятник к Крапивину.

— Этого и этого, — показал Крапивин двух сраженных им бандитов.

— А этот? — десятник пнул лежащего перед ним разбойника.

— Это тоже мой, — пояснил Басов.

— А тот? — десятник указал на пятое тело, лежащее в отдалении.

— Этого я порешил, — сообщил Чигирев, — И еще одному правую руку поранил. Так что по этой примете сыскать его вам будет нетрудно.

— Писец, да двоих побил! — восхищенно причмокнул языком десятник. — Знатные вы рубаки, видать.

— Да то разве бойцы? — усмехнулся Басов. — Так, мужики при кистенях. Только купцам и страшны.

— Не скажи, — буркнул десятник. — Хлопоня-то боевым холопом был. Я их с полгода ищу. Людей они много погубили, да от меня сколько раз уходили.

— Но вот ты их и взял, — удовлетворенно улыбнулся Басов.

— Да то же вы их порешили, — подскочил к Басову купец.

Очевидно, он рассчитывал получить часть награды за поимку бандитов Хлопони.

— Что ты, втроем да восьмерых одолеть, виданное ли дело? — усмехнулся Басов. — Десятник, вон, и тот так просто взять не мог. Удумал на живца ловить. Пошел за твоим обозом, знал, что Хлопоня на него позарится. Прикинул, что как начнут воры обоз грабить, так он их тепленькими и возьмет. А ежели разбойники тебя порешат, так и добро промеж стрельцов поделить можно.

— Да что ты такое мелешь? — разъяренный десятник подлетел к Басову.

— Успокойся, стрелец, — положил ему руку на плечо Басов. — Супротив тебя в губной избе я и слова не скажу. Да и недосуг мне с дознавателями объясняться. Ты воров повязал, а нам дай путь свой далее держать. Идет?

Из леса донесся звук ломающихся веток. Вскоре ушедшие прежде в погоню стрельцы вывели на дорогу двоих связанных бандитов. Б глазах у плененных читалась смертная тоска и безнадега. У одного из правой руки обильно сочилась кровь.

— Ну вот, ни один не ушел, — констатировал Басов. — И все благодаря государевым людям славным. Так что, десятник, можем мы своей дорогой идти, али по приказам нас затаскаешь?

— Да ступайте вы на все четыре стороны, — недовольно сплюнул десятник.

ГЛАВА 8
Москва

В Москву обоз въехал, когда уже вечерело. Разведчики с интересом рассматривали город. По дороге им уже довелось пройти через несколько деревень, и странники смогли составить определенное впечатление о быте страны. Бревенчатые избы, большинство из которых топилось по-черному, размокшие под осенними дождями дороги, плохо одетые люди. Всё это вовсе не соответствовало бытовавшему в двадцатом веке романтическому представлению о «правильной и неиспорченной современной цивилизацией богоспасаемой Руси». Несколько раз видели они и удивительно красивые монастыри, кольцом окружавшие Москву. Впрочем, когда лесная чаща раздвинулась и глазам путников предстали московские златоглавые купола, ни один из них не сумел удержаться от возгласа восторга. Даже суетливый Ефим степенно перекрестился, поклонился в пояс московским церквям и промолвил:

— Дошли, слава богу.

— Так вот почему все путники той эпохи так восхищенно писали о средневековых городах, — негромко, чтобы не услышали люди купца, проговорил Чигирев, обращаясь к Басову. — Когда дни и недели идешь через лесную глушь, а потом перед тобой предстает вот это...

— Этой, — перебил его Басов.

— Что «этой»? — не понял Чигирев.

— Этой эпохи, — пояснил Басов. — Сейчас шестнадцатый век кончается. Живи нынешним днем, иначе худо придется.

Средневековая Москва встретила гостей непролазной грязью. Октябрьские дожди основательно размочили немощеные улицы, а многочисленные пешеходы, всадники и извозчики так основательно перемесили грунт, что местами неосторожный путник мог по колено провалиться в противную хлюпающую жижу. Высокие заборы, срубы постоялых дворов, лай собак, крики уличных торговцев, звон молотов из кузни, стойкий запах дегтя, сена и навоза — окраина столицы буквально оглушила путников.

Ефим почему-то долго мялся, прежде чем расплатиться с попутчиками, охранявшими его Добро, всячески оттягивал момент передачи денег, но потом всё-таки выплатил Чигиреву обещанную сумму и, распрощавшись, двинул свой обоз куда-то к Китай-городу. Оставшись одни, Разведчики быстро нашли постоялый двор, передали лошадей на попечение трактирному слуге, поужинали и с удовольствием растянулись на лавках в снятой на ночь комнате.

— Ну что, какие планы на завтра? — спросил Чигирев, глядя в дощатый потолок.

— Ходим, смотрим, — отозвался Крапивин. — Нам нужно собрать как можно больше информации, прежде чем приступать к активным действиям. Пока поддерживаем легенду: мы — вернувшиеся из Сибири служилые люди. Денег у нас достаточно, но новой службе будем рады. Желательно в Москве и при родовитом боярине. Потолкаемся на базаре, походим по лавкам.

— Ясно, — кивнул Чигирев. — Интересно это будет, увидеть быт настоящей средневековой Москвы.

— Ты лучше помни, что мы тут как на минном поле, — вступил в разговор Басов. — Любая ошибка — и нам хана.

— А не пройтись ли нам сейчас по той Москве? — заметил Крапивин. — Чего время терять?

— Темнеет, — подал голос из своего угла Чигирев. — Ночью здесь запрещено без дела ходить. Дозоры останавливают.

— Прямо как в зоне боевых действий, — фыркнул Крапивин. — Войны-то вроде нет.

— А здесь всегда война и вся страна — зона боевых действий, — усмехнулся Чигирев. — Это у нас, если одно государство на другое нападает — событие. А здесь набеги крымских татар такое же регулярное явление, как прилет грачей весной. Некоторые отряды до самой Москвы прорываются. А как разбойники озоруют, это вы и сами уже видели. Времена неспокойные. И это еще семечки по сравнению с тем, что вскоре начнется.

— А что начнется? — спросил Басов.

— Ну, я же рассказывал, — с легкой обидой в голосе проговорил историк. — Тысяча шестьсот первый год будет неурожайным. Но запасов зерна еще хватит. А вот уже в шестьсот втором и шестьсот третьем придет настоящий голод. Правительство будет принимать отчаянные меры, чтобы накормить людей и сбить цены. Но цена на хлеб всё равно подскочит в двадцать пять раз, а по всей стране будут свирепствовать банды разбойников. Ситуацию удастся стабилизировать только к тысяча шестьсот четвертому году. Но тут в пределы Московского государства вторгнется войско самозванца. Потом еще чуть меньше года относительно спокойной жизни — и такая кровавая баня начнется, что нашим дедам и в Гражданскую войну не снилось.

— Хочется предотвратить? — не спросил, а скорее, сказал Басов.

— Хочется, — честно признался Чигирев. — Вы же видели этих людей. Неужели у вас не возникло желание спасти их?

— А как?

— Это зависит от того года, в котором мы оказались, — ответил историк. — Жаль, что и Ефим не смог нам ничего подсказать. Хуже всего, если в шестисотом.

— Почему? — быстро спросил Басов.

Историк запнулся и замолчал, будто сказал что-то лишнее.

— Давай рассуждать логически, — словно не заметив этого, вступил в разговор Крапивин. — Ты нам говорил, что в шестисотом Романовы подверглись опале. И ты же нам говорил, что Борис Годунов, в отличие от Ивана Грозного, казнить невинных был не склонен. Значит, был заговор Романовых против Бориса.

— И если бы Романовы победили, смуты могло и не быть, — предположил Басов.

— А как? — спросил Крапивин тоном плохого актера, играющего в дрянной пьесе.

— Наверное, господин историк знает, — заключил Басов.

Чигирев сел на лавке.

— Ребята, вы о чем? — тревожно спросил он,

— Я о том, что очень не люблю ходить на задание с человеком, который ведет свою игру, — поднялся во весь свой гигантский рост Крапивин.

— Пойми нас правильно, Сергей, — тоже поднялся Басов, — инструкции, которые нам дали, настолько нелогичны... Учитывая, что операцией руководит профессиональный разведчик, мы не можем предположить, что это результат глупости или ошибки. Значит, нас используют втемную. И это нам очень не нравится. Мы предполагаем, что ты каким-то образом осведомлен о планах Селиванова. Так что выкладывай начистоту. Маленькая ложь рождает большое недоверие.

— Но я обещал не разглашать... — после небольшой паузы жалобно пискнул историк.

— Придушу, — ласковым тоном пообещал Крапивин. — И ребята в лесу подтвердят, что ты героически погиб, сражаясь с разбойниками Хлопони. Мне легче идти одному, чем с человеком, которому я не доверяю.

— Пойми, Сергей, — Басов подошел к историку и положил руку ему на плечо, — здесь нет ни прокуратуры, ни милиции. Ты сам сказал, что здесь все живут по законам войны. А мы тем более. На войне свои правила. Если мы увидим, что ты обманываешь нас, то будем считать, что ты действуешь против нас.

— Поверьте, — в голосе историка появилась мольба, — против вас лично ничего не затевалось.

— Не сомневаюсь, — ответил Басов, — но всё же, в чем настоящая цель экспедиции?

Несколько минут историк молчал. Было видно, как в нем борются противоречивые чувства. Но потом он всё же заговорил:

— Селиванов сказал, что наверху принято решение: раз это не наш мир, поэкспериментировать с его историей. В частности, в качестве первой попытки предотвратить смуту. Создана группа экспериментальной истории, руководит которой Селиванов, а я являюсь его первым замом. Мы лишь хотим предотвратить смуту и усилить Россию в этом мире, больше ничего.

— Цели благородны, — заметил Басов. — Но почему их надо было скрывать от нас?

Чигирев удивленно посмотрел на него и, явно смутившись, произнес:

— Селиванов сказал, что ваша задача — обеспечивать операцию, и подробности вам не нужны.

— Хорошо, Селиванов решил поддержать переворот Романовых, — проговорил Басов. — Но как это может предотвратить смуту?

— Григорий Отрепьев был человеком князей Черкасских и Романовых, — пояснил Чигирев. — Скорее всего, Отрепьева использовали как инструмент, чтобы сокрушить власть Бориса Годунова. На освободившееся место должны были прийти Романовы. Фактически этой возможностью воспользовался Шуйский. Но получилось так, что Россия соскользнула в смуту, где все воевали против всех.

— Значит, если помочь Романовым захватить власть сейчас, то и смуты не будет? — уточнил Басов. — Они сами оставят Гришку в дворовых людях, и не будет ни Лжедмитрия, ни польской интервенции.

— Совершенно верно, — повеселел Чигирев.

— Но ведь Михаил и Федор Романовы — это застой и изоляция, с твоих же слов, — заметил Басов. — Стоит ли их поддерживать, если Борис проводит прогрессивные реформы?

— Я сам это предлагал, — вновь смутился историк. — Но потом был вынужден признать определенную правоту Селиванова. Борис обречен. Против него выступает сильное боярское лобби. Не этот заговор, так другой увенчается успехом, А Романовы смогут договориться с боярами. В нашем мире они это сделали. А насчет реформ... можно ведь внедриться в ближайшее окружение Романовых и внушить мысль об их необходимости. При нашем-то знании истории на ближайшие четыреста лет! Вы представляете, какие возможности открываются?!

— Представляю, — с печальным вздохом ответил Басов. — Значит, твоя задача — внедриться в окружение Федора Романова и стать его ближайшим советником. Мы — твое прикрытие. Так?

— Так, — почему-то потупился Чигирев.

— Ясно. Ну, вот и поставили точки над «i», — удовлетворенно покачал головой Басов. — Пойдем, пошепчемся, Вадим.

Басов вышел из комнаты, придерживая рукой саблю. Подхватив свое оружие, за ним направился Крапивин. Историк остался сидеть на лавре, обхватив голову руками.

Когда Басов и Крапивин вышли из избы, на улице уже стояла непроглядная темнота. Слуги и постояльцы разошлись, и друзьям не встретилось ни одной живой души. Ночь была безоблачной и лунной, откуда-то со стороны Москвы-реки по-осеннему веяло холодом и сыростью. На соседнем дворе заливались лаем собаки. Изредка пофыркивали находившиеся в конюшне лошади.

— Что скажешь, сотник? — опершись о коновязь, осведомился Басов.

— Телок, — фыркнул в ответ Крапивин. — Романтик, каким я и в пятнадцать лет не был.

— Это ясно, — отмахнулся Басов. — Я про Селиванова.

— А, этот, — протянул Крапивин. — Я так понял, что мы с тобой его правильно вычислили. Решил человек в местной политике поучаствовать. Приказ, конечно, сверху пришел, и он его исполняет. Ну, понятно, не без выгоды для себя. Наверняка золотишко и иконки отсюда возами повезет. Это уж как водится.

— Ну а насчет самой операции что скажешь?

— А ты знаешь, я — за, — после непродолжительной паузы ответил Крапивин. — Дело даже не в том, что я человек военный и должен выполнять приказ. Ведь с корыстью для себя или без, но они хотят помочь России. Этой России. А это ведь наша страна. И она в опасности. Здесь-то тоже политиканы еще те. Вон, иностранные войска в страну привести готовы, лишь бы власть захватить. Так пусть уж лучше наши вмешаются. Эти хоть историю на четыреста лет вперед знают. Может, действительно хоть здесь страну поднимут. Я с ними. А то, что с нами втемную сыграли, так это обычай нашей конторы. Доверие заслужить надо. Здесь обижаться не стоит.

— Ну-ну, — усмехнулся Басов.

— Ты так не считаешь? — печально посмотрел на него Крапивин.

— Я ничего не считаю, — отмахнулся Басов. — Делай свое дело, когда надо, помогу. А сейчас пошли лучше спать.