Чтение 5–й страницы книги ~Сэнсэй. Исконный Шамбалы~

Женька тут же по-своему отреагировал на это сообщение, и, толкнув в бок Стаса, изрёк:

— Вот видишь, а ты мне: «Что за фамильярности?!», когда я тебя встречаю с распростёртыми руками и кричу от всей души: «Ба! Какие люди!» Я понимаешь, подсознательно, на древнеегипетском языке приветствую твою душу.

— Подсознательно.., — с юмором передразнил его Стас. — Да откуда ему у тебя быть, подсознанию-то? Для того чтобы было «под» надо иметь «над»!

Но только Женька открыл рот, видимо, чтобы возразить другу, как Костик вновь принялся расспрашивать Сэнсэя.

— Нет, правда, просто «Ба»?

— Конечно, — утвердительно кивнул Сэнсэй. — Точнее даже сказать «Ба» — это наиболее близкий термин к понятию души. У древних египтян «Ба» означало один из пяти элементов, составляющих человеческое существо. Ба изображали в виде птицы — сокола с человеческой головой, который летал между двумя мирами: земным и потусторонним. Ба, как душа, так же считалась воплощением жизненной силы всех людей, продолжающим существовать и после их смерти.

— А что это за пять элементов, составляющих человеческое существо? — поинтересовался уже Виктор.

— Это как раз и есть несколько видоизменённые людьми исконные знания. То есть, по сути, эти пять элементов не что иное, как характеристика структуры человека, его Духовного и Животного начала.

— Весьма любопытно, — вновь заинтригованно проговорил Николай Андреевич.

Сэнсэй глянул на внимательно слушавший коллектив, и промолвил:

— Ну, раз есть такой интерес к этому вопросу, то пожалуйста… Один из элементов древние египтяне именовали, как вы уже знаете, Ба — душа, составляющая основу Духовного начала. Ба часто изображали как сокола с головой человека и помещённой перед ним горящей лампадкой, в качестве символа принадлежности Ба к небесам. В народе жило поверье, что звёзды есть скопление маленьких лампадок блаженных Ба — душ матери звёзд Нут. — Сэнсэй сделал паузу и чётко повторил. — Матери звёзд! Запомните это, в дальнейшем вы поймете, зачем это нужно. Кроме того, древние египтяне наделяли своих богов Ба. К примеру, созвездие Орион называли не иначе, как душой бога Осириса. Сотис или же Сириус по-нашему, являлся душой богини Исиды, верной супруги Осириса… Это тоже отметьте для себя.

Сэнсэй немного помолчал, видимо, давая нам возможность получше осмыслить услышанное, а затем продолжил:

— Второй элемент, составляющий человеческое существо по поверьям древних египтян, — это «Ах», или как его ещё называют «Аб». Ах означает «дух», «блаженный», «просветлённый», то есть от египетской лексической основы «ах» — «светиться, излучать». Ах рассматривался как связующее звено между человеком и сияющей жизненной силой. Считалось, что после смерти Ах покидает тело, дабы присоединиться к звёздам. Даже выражение такое бытовало «Ах — на небо, тело — в землю».

Ах изображался в виде птицы с ярким оперением — ибиса, которую египтяне собственно говоря и звали «аху», то есть «светящаяся». Кроме того, в Древнем Египте почитался Тот — бог познания (а также носитель божественной силы и души), который изображался в виде человека с головой ибиса или полностью как ибис. Считалось, что его жена Сешат записывала детали жизни каждого человека на листьях Дерева Небес.

Женя не удержался от своего шуточного комментария.

— Надо же, сплошные пернатые: сокол, ибис!

На что Сэнсэй ему ответил:

— Пернатые — это для тех, кто воспринимает лишь внешнее, но не видит внутреннее… Ах трактовался ещё и как дух, который символизировал волю и желание индивида. Позже этот «дух» стали ассоциировать как «дух» сердца (хати). Из-за этого и пошла путаница в преданиях, что после смерти, когда человек попадал на загробный суд перед ликом Осириса, именно его сердце, якобы отвечающее за дела человеческие, а не Ах (дух воли и желаний) человека уже стали помещать на весы в присутствии души Ба, где в качестве противовеса служила богиня справедливости, истины и порядка — Маат.

— И у древних египтян был загробный суд? — удивился Андрей.

— Конечно, — ответил Сэнсэй. — Они считали бога Осириса солнечным божеством, ставшим после своей смерти верховным судьёй потустороннего мира. Он, по их верованиям, решал дальнейшую участь души человека, куда её направлять: на поля Иа?лу (или как ещё говорят Иару), то есть в «рай» по-нашему, которое находилось по представлениям древних египтян на восточном небе, или отдать на пожирание чудовища, так сказать в «ад».

Так вот, когда произошли искажения настоящих знаний, то дело дошло до такого абсурда, что жрецы, чтобы предать себе значимости, стали внушать людям следующее: дабы человеку избежать этого испытания «на весах» в загробном мире и дабы человек не волновался, что после смерти анатом, препарируя его труп, может нечаянно повредить сердце или вообще лишить тело этого важного органа, нужно было приобрести у жрецов резервное сердце, так называемое ими сердце-скарабей, где записывались магические формулы.

— Анекдот! — усмехнулся Володя с ребятами.

— М-да, анекдот, — с ноткой грусти промолвил Сэнсэй. — Людская глупость такого понапридумывает, что потом только и остаётся смеяться, утирая слёзы.

Николай Андреевич, раздумывая, подытожил:

— Значит, тогда ещё произошло искажение. Очевидно, христиане это переняли у египтян… А каковы были первичные знания? Что скрывалось за понятием «Ах»?

— Да всё очень просто, — проговорил Сэнсэй. — Сила, которую называют «волей» человека, порождающая первичный толчок к реализации различных желаний, лишь на тридцать процентов зависит от материи, то есть от процессов, связанных с работой мозга. Остальные её проявления связаны больше с тонкой материей, скажем проще, энергоматериальным миром человека, то есть его аурой, душой, центрами агатодемона и какодемона. Эта сила, как связующее звено, имеет уникальное свойство: чем чаще её на чём-то сосредотачиваешь, тем больше она усиливает потенциал преобразования энергоматериальных структур (из которых состоят и мысли) в конкретные дела, события либо материального, либо духовного плана, в зависимости от твоего выбора. Кстати, именно из-за этих специфических свойств творить что-либо своей волей в древности эту силу называли голосом разума, «богом, который в тебе». Да и потом, как только эту силу не именовали: и сосредоточением разума, и вместилищем сознания, которое образует единство с языком и носителем воли.

— Нет, а почему всё-таки это связывали с сердцем?

— Издревле центром сосредоточения силы воли считалось именно солнечное сплетение. И это было также связано с выполнением духовной практики «Цветка лотоса». Поскольку именно в этом месте находится душа, которая связана лишь с тонкими энергоматериальными структурами человека, но никак не напрямую с материей организма. Так вот, достижение человеком состояния соединения его силы воли (а значит, целенаправленностью мыслей) с желаниями души считалось духовной зрелостью человека.

Кроме того, издревле считалось, что на силу воли некоторым образом влияют, говоря нашим языком, чувства и эмоции. И опять же это влияние приписывалось той области. Отчасти это правда. А что касательно сердца... Ведь сердце — это центральный насос организма, который перекачивает кровь. А кровь — это особая, очень даже не простая жидкость, и при всех современных знаниях, далеко ещё не изученная. Те основные силы, можно сказать энергии, соединение которых и приводит к образованию материальной структуры этой жидкости, являются одними из основных элементов в Аримановской системе, проще говоря, в системе… — Сэнсэй подумал, видимо, подбирая слова, — ну скажем так, чтобы было более понятно, в системе «программирования материи».

— Интересная информация, — оживлённо проговорил Николай Андреевич и тут же с нетерпением жаждущего учёного промолвил. — А поподробнее об этом можно?

— Информация интересная, — согласился с ним Сэнсэй. — Но по поводу данного вопроса сейчас поподробнее не будет. Вы ещё к этому не готовы.

Я, честно говоря, была несколько удивлена этому категоричному ответу Сэнсэя. Ведь спрашивал не кто-нибудь из нас, так, ради любопытства, а спрашивал человек, долгое время занимающийся наукой, которому эти знания явно бы пригодились в его работе. Но Сэнсэй сказал так, как отрезал, словно даже не желал слышать возражения на этот счёт. И я подумала: раз он так ответил, значит, на то должна быть серьёзная причина, значит, знания эти действительно очень серьёзные и требуют определенной духовной зрелости и подготовки даже для такого умного и практичного человека, как Николай Андреевич.

Ответив доктору, Сэнсэй, после некоторой паузы, продолжил, как ни в чём не бывало, рассказ о древних египтянах.

— Так вот, по поводу сердца... Знания в Древнем Египте были, но когда это всё стало превращаться в религию, жрецы специально их исказили. — И с юмором добавил: — Нейроны ведь обычным зрением не увидишь и в руках силу воли не пощупаешь. Вот жрецы и решили понятие «Ах» приписать к сердцу, тем более что в народе бытовали различные выражения, поэтично связывающие чувства с сердцем. Всё-таки вполне осязаемый орган, и находится так же практически в центре. Да и кто из мирян заметит эту подмену? Зато вот оно, налицо материальное доказательство, «воплощение силы воли и желаний человеческих», которое после смерти человека особо любопытные могут и увидеть, и пощупать. Так сказать, впечатляющая наглядная реклама, которая очень скоренько стала приносить жрецам колоссальные доходы. Так и пошло повальное копирование искажения.

— Да уж, люди есть люди, — вздохнул Николай Андреевич.

— Так о то ж.

— Ну, египтяне и дают! — с насмешкой произнёс Славик.

— Такая материализация знаний была свойственна многим народам, — заметил Сэнсэй.

— Понятно, — протянул Андрей. — Это называется — Ариман работает качественно!

Костик, видя, что разговор вновь пошёл не о том, что его интересовало, махнул рукой в сторону Андрея:

— Да погоди ты! — И уже обращаясь к Сэнсэю, вновь принялся расспрашивать. — Так что получается… Пять элементов, составляющих у древних египтян человеческую сущность это: Ба — душа, Ах — сила воли и желаний… А остальные?

— Остальные?! Ну, это Ка — элемент, который считался духовным двойником человека, та жизненная сила («дыхание», «дух») человека, которая даётся ему при рождении и после физической смерти является проводником умершего в загробном царстве, а затем покидает его. Считалось, что Ка рождается и растёт вместе с человеком, приобретая его достоинства и недостатки. Ка может существовать независимо от тела, к примеру, подниматься на небо и там разговаривать с богами, или же просто перемещаться по земле. Знак Ка изображали в виде поднятых вверх двух рук, согнутых в локтях (зачастую, в общем рисунке данный знак размещали на голове у двойника), что в некотором роде напоминает иероглиф в значении «обнимать, охватывать». Человеку приписывалось множественность Ка, или как их ещё называли Кау.

— Похоже на астральное тело человека, — предположил Николай Андреевич.

— Ну почему похоже? Оно и есть. Только древние египтяне помимо этого умудрились в понятие множественности Ка впихнуть ещё и защитные функции ауры. Но это не суть важное. В основном трактовалось более-менее в верном направлении. По поводу Ка, как астрального тела человека, к примеру, считалось что Ба обитает в Ка и обладает способностью становиться бестелесным или телесным. Хотя по структуре, Ба больше относили к эфирной субстанции…

— А эти египтяне были не такие уж … того, — тут же изменил своё мнение Славик.

Сэнсэй же продолжал свой рассказ:

— Ещё одним элементом, составляющее человеческое существо было Хат — физическое тело человека.

— О! — обрадовано воскликнул Костик. — А я уже стал переживать, было ли у них понятие тела или нет?!

Сэнсэй едва заметно улыбнулся и добавил:

— Словом «Хат» древние египтяне обозначали не только физическое тело, но и всё то, чему присуще разложение…И, наконец, ещё одним элементом, то что формировало триаду с Ка и Хат было Ху.

— Ху?! — в удивлении переспросил Женя под улыбки старших ребят.

— Да, Ху, — усмехнувшись, подтвердил Сэнсэй. — Ху у древних египтян первоначально означало разумную силу, которая по своему влиянию на тело была сравнима разве что с понятием Ба. Позже этот термин трансформировался «не в самую лучшую часть души», которая живёт благодаря Хат и Ка и умирает вместе с физическим телом, то есть Хат. Говоря по-нашему, это есть Животное начало.

Костик в изумлении изрёк:

— Так что же получается, понятие Животного начала было известно ещё в такой глубокой древности?!

Старшие ребята не выдержали и рассмеялись то ли от такого вопроса, то ли от удивлённо-комичного выражения лица парня, а Женька ещё и добавил «жару»:

— А как ты хотел? Ху есть Ху во все времена и народы! Как было Ху, так и осталось Ху и никуда от этого не денешься.

После этих слов коллектив просто закатился в приступе хохота. И больше всех смеялся Сэнсэй, что называется «до слёз». Ребята принялись осыпать Костика своими шутками, пока, наконец, Николай Андреевич не возобновил разговор.

— Где-то мне уже встречалось такое понятие как «двойственность души», но вот не припомню где именно.

— Ой, да этого добра полно в верованиях различных народов мира, — заметил Сэнсэй. — К примеру, в Индии у людей, исповедующих религию джайнизм, имеются такие понятия как дживы — то есть души, духовного начала, и адживы — то есть материального начала. Эти люди считают, что в окружающем мире джива всегда связана с адживой, и не просто связана, а заключена в неё и порабощена ею.

Или вот возьми представления древних китайцев о человеке. У них считалось, что в человеке, помимо других душ, есть две особенные: Хунь и По. Душа Хунь по их мнению управляет духовным началом человека и связана с силами «Ян». После смерти тела, это разумное начало превращается в доброго духа Шэнь и, спустя некоторое время, улетает на небо. Душа По — управляет телом человека, то есть его материальной, животной сущностью и связана с силами «инь». Это низшее чувственное начало, которое умирает вместе с телом и остаётся при трупе в образе духа Гуй до полного его разложения, а потом уходит в землю и растворяется. Причём, живое тело человека является единственной нитью, связывающей Хунь и По воедино. Смерть тела приводит к их разделению. Кстати говоря, в своё время у древних китайцев существовали массовые весенние обряды, где они призывали Хунь и По. В основе этих обрядов лежало поверье, что именно объединение Хунь и По даёт жизнь и, конечно же, плодородие.

— А что это за другие души помимо этих двух? — поинтересовался Виктор.

— Да почти то же самое, что и у египтян, просто в несколько иной интерпретации. Лин, к примеру, по древне китайским верованиям, это душа, находящаяся во всех существах и вещах; ци — жизненная сила. Есть и духи всех внутренних органов и частей тела. А также, как вы уже слышали — Шэнь — добрый дух умершего, Гуй — злой дух умершего.

— Понятно, — кивнул Виктор.

Женя же хмыкнул и с ноткой юмора в голосе произнёс:

— А я-то смотрю: и чего это у китайцев такие имена Хунь Линь да Хунь По?! Думал, что это они так ругаются, по-матушке да по-батюшке друг друга посылают. Думаю, это же как надо любить человека, чтобы назвать таким именем! А оно вон в чём дело! — И, покосившись на Стаса, с улыбкой добавил: — М-да-а… Вот так, Стас, родился бы ты в Китае — имел бы сейчас более приличное имя, к примеру, Стас Хунь По!

— Слышь ты, Хунь Жень По, ну ты уже меня достал агитацией своей исторической Родины! — усмехнулся Стас.

— Моей исторической Родины?! — встрепенулся в патриотических чувствах Женька, славянская фигура которого ну никак не напоминала жителя «Поднебесной». Но парень тут же сбил свою спесь, и, сузив глаза, стал доброжелательно в поклонах кивать головой Стасу:

— Добро пожаловать…ся в гости, однако…

— Однако?! А-а-а, так ты чукча! Ну, извини, брат, что обидел. А я думал, ты китаец, — рассмеялся вместе со всеми Стас.

— А вот и не у-гадил…ся, то есть не у-гадал…ся! Я — китайский цюкця, однако!

Женька вновь рассмешил наш коллектив своей клоунадой. На него обрушился целый шквал шуток, но парень стойко их парировал, перевоплотившись в понравившийся ему образ «китайского чукчи». Весёлая пятиминутка также неожиданно закончилась, как и началась. Николай Андреевич что-то спросил у Сэнсэя по поводу духовного начала. К сожалению, из-за хохота ребят на очередной Женькин ответ я прослушала, о чём именно был задан вопрос. Но, отвечая на него, Сэнсэй сказал следующее:

— Пожалуй, я уделю этой теме ещё немножко времени и расскажу одну китайскую притчу по этому поводу…

Ребята притихли и с интересом стали слушать притчу.

* * *

— Когда-то давным-давно жил в Китае один мудрец по имени Танг-Ця-О. Много лет он прожил, многое знал, что делается и на земле, и среди звёзд. Но считался он самым мудрым среди людей потому, что многое знал о том, что творится внутри человека. Однажды пришли к нему ученики и застали его за необычной работой. В саду возле дерева, под которым часто отдыхал и размышлял мудрец, Танг-Ця-О заканчивал копать самому себе могилу. Испугались ученики и стали спрашивать, зачем он сделал это раньше своей смерти, раньше назначенного небом срока. Мудрец ответил: «Чтобы помнить о Покое». Удивились ученики и попросили Танг-Ця-О пояснить смысл его мудрых слов. И он рассказал им следующую историю. «Сегодня я сел отдохнуть возле дерева и стал размышлять о прожитой жизни на этой земле. И до того углубился в размышления, что увидел, как от моей души Хунь отделился добрый дух Шэнь, а от моей души По отделился злой дух Гуй. Они сели друг против друга и завели разговор.

Гуй одобряющим голосом предложил Шэнь:

— А хорошо бы пожить ещё раз!

— Зачем? — удивился дух Шэнь. — Только глупец, закончив свой утомительный и тяжёлый путь и подойдя к двери дома, возвращается назад, чтобы снова преодолеть весь этот путь.

— А всё-таки, хорошо пожить ещё раз! — весело сказал Гуй.

— Зачем? — вновь повторил уставший Шень. — Чтобы как сурок выскочить из люльки и спрятаться в могилу? Нет, поскорее бы уже заканчивалось это презренное существование.

Дух Гуй печально вздохнул и сказал:

— И всё же хорошо бы пожить ещё раз!

— Объясни, зачем? Чтобы вновь познать, что есть страдания, болезни и лишения? Но ведь жизнь — это вечная жажда и неизречённое мученье!

Дух Гуй совсем заплакал:

— Хорошо бы пожить ещё раз!

Слушая их, мне на миг вдруг стало жалко дух Гуй, ведь он умрёт вместе с телом и растворится в земле безвозвратно. И в этот миг я подумал: «Да, хорошо бы пожить ещё раз!» И в тот же час я словно провалился в забытье. Дух Гуй подхватил меня и весело понёс через тьму в новую жизнь, шепча на ухо: «Да, да, да! Хорошо пожить ещё раз! Я возвращу тебе юность, наполню радостью твоё существование, дам тебе такие знания и научу таким ремёслам, искусствам, что наша жизнь с тобой протечёт в роскоши и удовольствиях.

— А какую плату ты потребуешь за это? — спросил я с опаской. — Не душу ли мою Хунь?

— О нет! — ликуя, радостно воскликнул дух Гуй. — Душа Хунь твоя! О ней не беспокойся. Она и так последует за тобою и ты пройдёшь свою жизнь без страха и опасений. Но одно у меня условие, один уговор: я буду всегда идти на один шаг впереди тебя.

Я подумал. И не увидев в этом ничего плохого, согласился:

— Хорошо.

И сразу мы очутились в дремучем лесу, в самой непроходимой чаще. Дух Гуй смело пошел вперед, раздвигая для меня колкие ветки, да так, что я свободно передвигался, даже ни разу не поранившись. И я подумал: «Какой глупый этот мой дух Гуй. Пусть идёт себе впереди. Это даже очень хорошо для меня. Пусть делает за меня всю черную работу, а я буду лишь наслаждаться жизнью.

Пришли мы к жилищу могущественного дракона. Первым подошел к нему дух Гуй, и тот, коснувшись его своим жалом, тут же наполнил силой. Увидел я, что моему духу ничего плохого не сделалось, и тоже подошёл к дракону. Коснулся он своим жалом моего тела и сделалось оно молодым. Ударил дракон хвостом о землю, и очутились мы в помолодевшем вместе с нами мире, где источался опьяняющий аромат удивительных цветов, где чудесно пели необыкновенные птицы. Возрадовался я ощущениям полноты жизни и пошёл к людям.

Как обещал Гуй, так и случилось. Наделил он меня своим познанием. Вмиг возвысился я среди радости людской пустоты, удивляя всех своими знаниями, мастерством в ремеслах и искусствах. Да только стал я безвольным слугою для своего духа Гуйя. Ведь что я ни думал, да мысли духа Гуй всегда главенствовали во мне, что бы я ни говорил, а слова от моего духа Гуйя вылетали первыми. И что бы я ни делал, а зачинателем дела всегда был мой злой дух Гуй. И ничего я так и не смог сделать доброго для своей души Хунь: ни мыслью, ни словом, ни делом. Ни даже остаться с ней наедине, чтобы обрести самого себя и свой путь. И поблёк весь мир в моих глазах. Перестал я чувствовать аромат цветов и слышать пение птиц. Понял я, что обманул меня злой дух Гуй, ибо я позволил ему идти на шаг впереди себя, сделавшись ему безвольным слугой и закабалив тем самым в его власти свою душу Хунь. И горько пожалев о содеянном, я заплакал. Ведь тогда под деревом мне оставалось сделать всего лишь шаг, чтобы обрести для моей души Хунь Покой и Гармонию. В этот миг я очнулся и прозрел, постигнув суть. Взял лопату и стал копать могилу для тела и духа Гуй, чтобы каждый день, приходя сюда, до самой своей смерти помнить о душе Хунь и её Великом Доме Покоя».

Удивились ученики его откровенному рассказу. И поведал Танг-Ця-О им мудрость: «Человеческая суета бесплодна. Люди торопятся, мучаются от страхов и злости, навеянных По. Тем временем Великое Дао пребывает в божественной безмятежности. Тот, кто имеет желания и думает о них, вновь рождается в этом мире из-за своих желаний. И только тот, кто совершенен духом, свободен от желаний и страха, познает тайну Великого Дао и навеки покидает этот мир. Мудрый человек идёт по пути постижения Высшего в самоуглублении и духовном очищении на шаг впереди себя, и ведёт его Хунь. Ибо всё обусловлено законами Высшего. Высшее управляет всем сущим и ведёт всё сущее к совершенству. Совершенство же предполагает обретение конечной цели — Покоя. Ибо Покой и есть источник сокровенного духовного».

И изрёк Танг-Ця-О мудрые слова, которые запомнились в веках: «Хочешь обрести Покой Великого Дао, помни, что рождение приводит к смерти, но лишь через смерть можно прийти к жизни».

Поведав эту притчу, Сэнсэй глянул на нас изучающим взглядом. А мы молча смотрели на него. И хоть возникла тишина, в ушах у меня всё ещё звучал голос Сэнсэя, произносящий последнюю фразу: «…помни, что рождение приводит к смерти, но лишь через смерть можно прийти к жизни». «Как же это точно сказано, — подумала я. — Ведь даже взять мою жизнь: если бы Судьба не столкнула меня так реально с близостью Смерти, я бы, наверное, так и не осознала, что есть настоящая жизнь. Эти слова просто же универсальная подсказка для того, кто идёт по духовному пути! К примеру, если рассматривать мои материальные желания, то получается, что когда они во мне рождаются, то рано или поздно, я начинаю понимать никчемность этих желаний и их пустоту, то есть, по сути, эти желания во мне умирают. А когда я перестаю желать такие глупости, моё внимание сосредотачивается на действительно более важных ценностях жизни. Или, если вместо «желания» рассмотреть мой «страх». Опять же, рождение во мне различных страхов подталкивает меня к тому, что в итоге начинаю искать в себе причину этих страхов и способы, как от них избавиться. В конечном счете, это рано или поздно приведёт к «смерти» моих страхов. А, перестав бояться, как говорил Сэнсэй, человек становится свободным от страха, а значит, он начнёт понимать, что есть настоящая жизнь. Да уж, если замахнуться глобально на человеческую сущность, то получается: пока мы не обуздаем своё Животное начало, мы так и не почувствуем, чего же хочет душа и зачем нам давалась эта жизнь. Как точно сказано в этой притче: чтобы идти по духовному пути, нужно постоянно делать ход на шаг впереди себя, впереди своего Эго, чтобы тебя вела твоя душа, тогда никогда не ошибёшься в направлении и рано или поздно достигнешь сокровенной цели».

* * *

Мои размышления прервал Сэнсэй, продолжив своё повествование.

— Вот такие понятия о душе и других элементах человека существовали в древнем Китае… Или вот возьмем, к примеру, представления тюркоязычных народов Сибири, тех же алтайцев. Они так же различают в человеке практически пять элементов: «кёрмёс», что в буквальном переводе означает «невидящий» — это дух умершего. Причём, он мог быть «ару-кёрмёс», то есть «чистый», а мог быть «дьяман-кёрмёс», то есть «нечистый, злой». Кроме «кёрмёса» существует и «тын» — дыхание, не отделимое от человека, «сюр» — призрак, двойник, который может отделяться от тела; «кут» — жизненная сила, воровство которой влечёт за собой смерть… — И, немного подумав, сказал: — У тех же греков так же присутствовала дихотоми?я «тело-душа»…

— Что? — не расслышал Андрей. — Тихотомия?

— Нет, дихотомия, — повторил Сэнсэй и тут же пояснил. — Это слово, образованное от греческого dicha, означающее «на две части» и «tom?» — «сечение». То есть, последовательное деление целого на две части, а затем каждой части снова на части и так далее.

Николай Андреевич кивнул в подтверждение слов Сэнсэя и снова подытожил, сделав какие-то свои общие выводы.

— Ну, теперь хоть немножко понятно, почему в «Ветхом завете» душа отожествлялась с «дыханием». Налицо египетский источник.

— Кстати говоря, — отметил Сэнсэй. — Заметьте, у древних евреев бытовали представления о душе и теле как об одном целом и неделимом.

— Да? — с едва заметной усмешкой промолвил Николай Андреевич. — Ну, очевидно, кому-то очень надо было навязать такое мнение целому народу.

— В этом нет сомнений, — согласился с ним Сэнсэй.

— Подождите, что-то я не совсем уразумел, — стал разбираться Виктор. — Что значит «налицо египетский источник»? Это что, древние евреи списали у древних египтян и как-то позабыли указать источник своих сведений?!

На что Сэнсэй заметил:

— Ну, во-первых, «списали» не сами древние евреи как народ, ибо в своей массе на те времена это был дикий кочевой народ, занимающийся в основном скотоводством. «Списали» еврейские жрецы, возглавляющие иудеев и эксплуатировавшие уже тогда свой народ практически как рабов. А во-вторых, они списали не только у древних египтян.

— Нет, ну всё же списали! — подчеркнул Виктор.

Сэнсэй лишь усмехнулся и с улыбкой проговорил:

— Зато сейчас ты имеешь возможность в «Ветхом завете» ознакомиться с различными древними народными преданиями, фрагментами исторических документов и хроник, сочинениями религиозно-философского характера тех же древних египтян, шумеров, аккадцев, персов, древних греков, с догматами других народов, почитавших восточные религии.

— Ничего себе! — ошарашено произнёс Стас. — Вот это для меня новость! А я думал это евреи такие умные, что сами дошли до такого понимания мира.

— Конечно умные, — кивнул Сэнсэй. — Потому что это надо быть действительно очень умными людьми, чтобы так переработать все эти знания древних более развитых цивилизаций и представить их как свою религию. И не просто представить, но и впоследствии утвердить свою идею во всём мире с притязанием на исключительные права одной их веры против всех остальных, чтобы убедить большинство людей в особой значимости и «избранности» еврейского народа среди других народов. А значит, в первую очередь, особой значимости и «избранности» клана потомков еврейских жрецов, которые для достижения личного мирового господства прикрываются своим народом как щитом. Щитом, в который на протяжении многих веков и летят все камни из-за необузданной деятельности жреческой верхушки в достижении своих властолюбивых целей. Их народ, к сожалению, как был у них в качестве личных рабов, так и остался, и ничего от этих «жрецов», кроме сплошной головной боли, не имеет.

Так вот, это надо быть не просто умными, а очень мудрыми людьми, чтобы ради корыстных целей так переделать традиционные знания различных народов, порой перестраивая их внутреннюю структуру, чтобы потом, желающий разобраться в этом, должен был вначале изучить язык, историю и культуру еврейского народа. А значит, в первую очередь, ознакомиться с облагороженной и основательно почищенной в свете религии «историей» возникновения клана еврейских жрецов и их «огромной роли» в становлении всего человечества.

— Это точно! — усмехнулся Николай Андреевич. — Как почитаешь в Библии, кто кого родил, и от кого произошли все народы, то начинаешь как-то сомневаться в своей национальной принадлежности.

Сэнсэй весело рассмеялся вместе с коллективом. Женя же и тут не удержался от своих потешных реплик.

— Ну так, кто же писал?! Сплошные же талантища и самовыродки!

— Не самовыродки, а самородки, деревня! — поправил его со смехом Стас.

— Ну я же так и говорю, те, кто себя сам и выродил, то есть породил, — пояснил другу Женька.

Стас безнадёжно махнул рукой в его сторону под общий смех ребят.

— Да что я ему объясняю? Только два глаза, да и те за носом.

На что Володя густым басом прокомментировал их потешный диалог.

— Ну вы, как в той пословице: «Выменял слепой у глухого зеркало на гусли».

Дружный смех раскатился по берегу моря. И когда, ребята угомонились, Виктор осведомился у Сэнсэя:

— Интересно, а что конкретно есть в Библии из переделок? — И с искренностью попросил: — Сэнсэй, приведи хотя бы пару примерчиков, чтобы мои слепые очи, наконец, прозрели.

— Ага! И мой тугодум тоже заработал, — с юмором добавил Стас.

— Да всегда, пожалуйста, — с готовностью ответил Сэнсэй и пояснил: — К примеру, взять хотя бы самое элементарное, то, что вы можете легко найти и сами. В Библии (в книге «Бытие») описание картины исходного состояния мира, как водного хаоса, было в своё время взято из аккадского предания о богине первозданной стихии, воплощения мирового хаоса — Тиа?мат. А аккадцы заимствовали эти легенды у шумер. Сказание о райском Эдеме, как о блаженном месте на земле, — это переработка древнего шумерского предания об острове Дильму?н, или как его позже стали величать аккадцы Тильму?н. Дильму?н — это блаженный остров, первозданная страна, «чистая», «светлая», «непорочная», не знающая ни болезней, ни смерти. С ним был связан один из древнейших шумерских мифов о боге Энки и богини-матери — Нинхурса?г. Между прочим, именно из этой древнейшей легенды, исказив сам смысл из-за неточности перевода и переделав всё по-своему, еврейские «толмачи» и сотворили библейский рассказ об Адаме, запретном плоде, изгнания из рая, создание женщины из ребра мужчины. Хотя в шумерской легенде описывалось всё совершенно по-другому, и в её основе лежала первичность женского начала, но отнюдь не мужского… На острове Дильмун был поселён после потопа Зиусу?дра, имя которого в буквальном переводе с шумерского означает «нашедший жизнь долгих дней». В аккадском варианте имя этого человека звучало как «Ут-напишти», что уже означало «тот, кто нашёл дыхание».

— Всё ясно, а в еврейском варианте — это Ной, — с улыбкой заметил Виктор.

— Совершенно верно, — кивнул Сэнсэй. — Причём, его имя уже по?нято как «успокаивающий».

Костик с любопытством поинтересовался:

— А какая была легенда о потопе у древних шумер?

— Сейчас расскажу… Еврейские жрецы списали эту легенду из вавилонских мифов, лишь проставив имена своих героев и внеся некоторые изменения. А сама легенда была такова. Согласно шумерскому преданию Зиусудра был сыном знаменитого мудреца и набожным правителем своего города. От бога-покровителя людей Энки он узнал о предстоящем потопе, который готовились наслать на людей боги. По совету Энки этот человек построил большой корабль под названием «ладья, сохраняющая жизнь», пережил потоп, который длился семь дней и семь ночей. И потом как «спаситель семени человечества» получил «жизнь как боги» и «вечное дыхание», поселившись вместе со своей супругой на острове блаженных Дильмун… Позже это предание легло в основу вавилонской легенды о потопе, только уже главных героев называли по-своему. То есть, Зиусудра уже именовали как Атраха?сис («превосходящий мудростью») и как Ги?льгаме?ш («предок-герой).

Вообще, надо отметить, что предание о потопе, так же как и о мировом дереве, близнечных мифах, помимо Шумера тогда были рассеяны по всему миру, к примеру, в таких древних очагах цивилизации как Индия, Китай, тот же Египет. И каждый народ давал свои названия главным персонажам этих легенд. Даже если взять то же мировое дерево, то шумеры именовали его как хулуппу, а у древних вавилонян — это дерево истины и дерево жизни. У древних египтян это дерево познания — прекрасная сикомора с плодами жизни, считалось, кто находится на ней, тот становится богом. Умерший, в образе птицы, приглашался спуститься на это дерево. На нём ему открывалась великая тайна, которая заключалась в том, что он познавал свою божественную сущность и своё происхождение от верховного бога. Да и вообще в Древнем Египте считалось, что смерть возвращает человека в ту божественную страну, откуда он был изгнан на времена своих земных жизней.

Я уже молчу за создание преданий об Авеле и Каине, Иакове и Исаве, связанных с близнечными мифами, в частности, с шумерской легендой о сватовстве к Инанне земледельца Энкимду и пастуха Думузи, с египетскими легендами об братьях-богах Осирисе и Сете, где Сет из-за зависти, между прочим с помощью семидесяти двух своих сообщников-заговорщиков, убивает доброго Осириса.

Ну, в общем, и так далее и тому подобное. И это касается не только легенд, но и многих ритуалов, обычаев, примет, которые кочевые племена древних евреев переняли у более развитых народов. К примеру, взять тот же Древний Египет. Плодовитость там считалась даром Осириса и высоко ценилась в обществе. Египтяне стремились иметь большие семьи, ведь в то время была весьма высока детская смертность. То же мужское обрезание, опять же практиковалось в Египте с древних времён, только не в младенчестве, а в юном возрасте, когда мальчикам было от шести до двенадцати лет. И это было необходимостью чисто по гигиеническим соображениям, так как эти люди проживали в регионе с довольно жарким климатом. Но не более того. Опять же, свинья у древних египтян считалась животным нечистым, и её относили к царству Сета. Поэтому они свинину не ели. И так можно ещё долго перечислять.

— Да уж, не знал, не знал, — заинтригованно проговорил Виктор.

Руслан, выслушав Сэнсэя, вообще заявил в каком-то претензионном тоне:

— Почему же об этом никто не знает?!

На что Сэнсэй вполне спокойно ответил:

— Почему «никто не знает»? Многие знают, особенно специалисты, занимающиеся изучением данных вопросов. Просто некоторые «знающие» молчат из вежливости, остальные — из принадлежности. — Старшие ребята усмехнулись. — Так что, как говорится, кто хочет, тот докопается до истины. Информация есть, было бы желание…

— Удивительно, и когда это древние евреи успели столько перенять у разных народов? — с ноткой иронии произнёс Стас.

— Ну я же вам говорил, это были кочевники-скотоводы, — вновь повторил Сэнсэй. — Сначала иудейские жрецы гнали свой народ завоёвывать чужие земли, потом на этих землях их народ становился пленником для более сильных. Да и в мирное время им приходилось искать и выбирать себе более лучшие места для проживания. В том же Древнем Египте, сколько они прожили? А некоторые ещё и роднились с местными людьми. Взять, к примеру, из известных вам имён, того же Авраама, так сказать «одного из первых патриархов Ветхого завета», «праотца еврейского народа»…

— Патриарха-праотца? Это значит одного из первых из клана иудейских жрецов?! — смекнул Стас.

— Я рад, что вы начинаете понимать суть, — отметил Сэнсэй.

Николай Андреевич усмехнулся и проговорил: