– Какой миллион? – не понял хозяин. – Откуда вы это взяли? Неужели вы никогда не задумывались о том, откуда в христианской религии взялась датировка от «сотворения мира»? Вот сейчас, например, идет семь тысяч четыреста девяносто восьмой год. Откуда такая точная дата? Может быть, от того, что семь с половиной тысяч лет назад один из представителей чудом уцелевшего племени выполз из горной пещеры, в которой прятался много дней, а скорее всего и месяцев. Поняв, что с неба больше не валится никаких камней, он обозрел ставший совершенно незнакомым ландшафт и сказал детям: «Изготовление мира богами закончилось. Пора идти на охоту». А вы представляете, что запомнят из своего прошлого и о чем расскажут своим потомкам дети этого дикаря? Для них творение мира происходило прямо на глазах! И это – без всяких гипербол и преувеличений. Нет ничего удивительного, что они начали считать годы, начиная с этой жутковато-замечательной даты. И местами – продолжают делать это до сих пор. Еще налить? Впрочем, это уже совершенно дикая гипотеза. Лично меня больше беспокоит другое: зачем чужаки тратили на нас столько сил? Ведь наверняка они собирались что-то получить взамен! Они завалили нам поверхность полезными ископаемыми, после чего улетели, дав время осесть сброшенным породам и восстановиться биосфере. А когда вернутся, то увидят, что почти все заготовленные ресурсы уже употребила маленькая раса двуногих. Что они тогда сделают? Истребят нас, как зловредных тараканов? Или наше появление было запланировано, нам изготовили удобный загончик, дали время расплодиться и вскоре явятся хозяева, чтобы собрать себе созревший урожай рабов или просто годной на запчасти биомассы? Я понимаю, сыщик, все, о чем я говорю, покажется тебе бредом – но они могут явиться уже при нашей жизни. Через десять лет. Или через год. Могут прилететь завтра. А может, сыщик, они уже здесь, среди нас? Я понимаю, тебе трудно поверить в такую возможность, но чужаки могут находиться уже здесь, рядом с нами. Они изучают способы наиболее быстрого истребления ненужных паразитов, либо отрабатывают способы управления будущими слугами. Ты способен поверить в это, сыщик? Инопланетяне могут быть уже здесь!
– Вы их видели?
– Конечно же нет, – рассмеялся доктор. – Но с какой стати они должны являться именно мне? Только потому, что я уверен в их существовании и скором прибытии? Вряд ли они нуждаются в моем подтверждении своего существования. Скорее, первыми на глаза они попадутся вам. Ведь Федеральное Бюро занимается поддержанием порядка в обществе, понуждает миллионы людей следовать законам. А пришельцам обязательно понадобится научиться именно этому: управлять человеческой массой, выросшей на их планете. Если нас станут истреблять – ваши архивы являются просто кладезью различных методик человекоуничтожения. Если превращать в рабов – вы знаете, как не допустить бунта, уклонения от обязанностей, внезапного переворота. Если нас пустят на запчасти – то опять же стадо двуногих будет представлять немалую ценность, и о нем понадобится заботиться, не допускать напрасной потери материала.
– Какие еще могут быть запчасти? – поморщился спецагент. – Донорские органы, что ли?
– Боже мой, до чего же вы стандартно мыслите, – вздохнул хозяин дома. – Любое предположение сразу укладываете в существующий штамп. Вы хоть слышали, о чем я тут вам говорил? Далеко не все разумные виды развиваются в таких комфортных условиях, как наши. Нам на планету кто-то насыпал невероятное количество простых в выплавке и обработке металлов. Благодаря этому мы проскочили путь развития как бы по прямой, без мук, связанных с отсутствием материалов или энергии. Но те, кто все это для нас совершил, почти наверняка были вынуждены обходиться, как обитатели пятой планеты, только гранитом и базальтом. Плюс: органика и организмы, которые росли и развивались вокруг. Теперь представьте на миг, что вам приспичило изготовить какой-нибудь простенький механизм. Например, устройство, которое станет открывать и закрывать замок. Мы с вами для этого берем сердечник, обматываем проволокой и получаем соленоид. Пускаем ток – втягивается сердечник. Выключаем – перестает. Но у них на планете нет металлов. Значит, этот путь закрыт. Зато есть какие-нибудь бронекожие мягушки. И в лапах мягушек существуют мышцы. Мышцу раздражаешь – она сжимается. Перестаешь – расслабляется. Чем не готовый соленоид?
– Да ну, – мотнул головой Молдер. – В ней нужно поддерживать жизнеспособность, обеспечивать питание. Она может умереть.
– Железо, из которого изготовлен вот этот холодильник, очень быстро ржавеет. Он не способен работать без электричества, которое нужно каким-то образом доставить на огромное расстояние. Он может сломаться. Но тем не менее, наша цивилизация, основанная на механизмах и электричестве, существует. Отвлекитесь от стереотипов, мистер сыщик. Если мы привыкли к железу, это вовсе не значит, что оно является лучшим из материалов. Просто мы научились обращаться с ним самым оптимальным образом. Точно так же и с биотехнологией. Если вы на протяжении многих веков использовали живую ткань в качестве основы цивилизации, работать с ней вам покажется куда проще и безопаснее, чем наматывать проволочки и растягивать пружинки. К тому же, не забывайте, у наших вымышленных инопланетян не было выбора. Гранит, базальт, животные – что еще можно придумать на основе такого скудного набора?
– Черт, налейте мне еще, – протянул стакан гость.
– Из всего этого следует простой вывод, – заметил, выполняя его просьбу, костариканец. – Инопланетяне впервые столкнулись с металлами только после того, как вышли в космос. Да и то наверняка не сразу. Ведь металлический астероид нужно еще найти. А раз так, то к этому времени они почти наверняка смогли сделать аналог компьютера на основе живого мозга, механизмы на основе мышечной ткани, корабли на основе костных структур. И вряд ли они начнут менять свои технологии после того, как смогли продвинуться настолько далеко. А теперь ответьте, как по-вашему, чей мозг станет наиболее мощным и быстродействующим, если нужно использовать его на очень ответственном участке?
– Мозг разумного существа, – одними губами прошептал Молдер.
– Вот видите, – пожал плечами доктор Илизар. – Вы сами все поняли. Поначалу они наверняка использовали мозги своих соплеменников. Но зачем вести себя так жестоко, если, отказывается, во вселенной полно других разумных рас? Так что, очень может быть, они приглядывают за размножением homo sapiens, время от времени отбирают с планеты образцы, после чего тщательно проверяют на предмет их качества, работоспособности, управляемости, совместимости. Вставляют в свои системы управления и механизмы мышцы образцов, их мозг, внутренние органы. Вот скажите мне, как агент ФБР, вам встречались случаи непонятного, загадочного исчезновения людей? Если да – то работы по изучению биоматериала уже ведутся.
Гость резко встал и отошел к окну. В его памяти с пугающей ясностью вспыхнул тот яркий свет, что так напугал молодого Фокса тридцать пять лет назад. Скрипнула дверь, прошелестел по полу непонятный ветерок, широко распахнула глаза Саманта… Господи, неужели ее и вправду могли так легко и просто разобрать ее на кусочки, словно старый будильник? Использовать мозг для управления каким-нибудь реактором, мышцы рук и ног воткнуть в привод каких-нибудь стабилизаторов, глаза поместить в системы слежения…
– Я вам не верю! – громко ответил он, тряхнув головой, чтобы отогнать видение.
– Никто не верит, – без всякой обиды пожал плечами хозяин дома. – Но ведь от этого все равно ничего не меняется.
– Вы только что утверждали, – гость подошел к креслу доктора и встал прямо перед ним, широко расставив ноги, – что появление осадочных пород совпадает с датой библейского сотворения мира. Семь с половиной тысяч лет назад. А геология датирует их возраст в миллиарды лет.
– На основании чего? – вопросительно приподнял брови хозяин. – Все эти числа чисто умозрительны и подгоняются под уже существующие теории. Хотя на деле являются полным бредом. Раз столь любимый мною уголь оказался под породами, это значит, что они появились на планете после зарождения жизни. А это уже не миллиарды лет. Миллиарды лет назад не то что растений, амеб еще не существовало. Кроме того, геологи рассматривают толстые разноцветные осадочные слои и, посасывая палец, гадают, сколько тысячелетий теплый летний ветерок должен надувать пыль, чтобы получилось столько песчаника. А на самом деле он падал всего несколько дней. Просто планета вращалась под рушащимся на нее потоком, и порода соответственно укладывалась слой за слоем. Так что, каждый миллион лет из учебника по геологии примерно равен паре оборотов Земли вокруг своей оси.
– Но предыдущие периоды отмечены не только слоями разной породы. Ведь была еще и эволюция животной жизни! Динозавры, ящеры, трилобиты, птеродактили…
– Вы еще скажите, что мы вытеснили их за миллионы лет эволюции, – саркастически хмыкнул доктор. – Все проще и ужаснее. Семь тысяч четыреста девяносто восемь лет назад они еще кушали травку, а семь тысяч четыреста девяносто девять уже лежали погребенные под многокилометровыми толщами упавшей с неба породы. Ты когда-нибудь видел угольные пласты, сыщик? Зря. Расплющенные в лепешку птеродактили и ящеры, раздавленные насекомые. Всю фауны прихлопнули одним разом, словно муху. На обновленной планете остались жить те, кому повезло оказаться высоко в горах, забиться там в щели, не попасть под удар. Гигантские ящеры превратились в костеносные слои, на которых сейчас делают себе диссертации палеонтологи, а маленькие, похожие на крыс млекопитающие, изначально теплокровные и способные жить на холодных плоскогорьях, недоступных хищным ящерам, уцелели, пересидев кошмар в норах и пещерах. А потом обнаружили, что внизу им больше никто не угрожает. Они спустились, размножились и заселили планету. Сколько времени потребовалось кроликам, чтобы стать бичом Австралии? Земля не очень большая планета. Речь шла не о миллионах лет, а всего лишь о нескольких веках. К тому же, вся Солнечная система была запылена, свет не пробивался к поверхности, начался первый и единственный в истории Земли ледниковый период. Холод окончательно добил рептилий и они стали второстепенным подвидом жизни. Млекопитающие победили повсеместно, а не только в областях пониженных температур. Пара тысячелетий, и гордые собой люди начали строить свои первые цивилизации. Семь с половиной тысяч лет самодовольного торжества. А нам с тобой, сыщик, и всем современным обитателям планеты, за все это придется отвечать.
– Почему именно нам?
– Время пришло, – пожал плечами доктор. – Есть такая наука – логика. Раз наша планета фактически сделана искусственно, этому должна быть цель. Допустим, сюда собирались поселить колонистов. Выбрана наиболее удобная орбита, произведены строительные работы. Но в звездной системе после этого висит пыль, сброшенные породы еще не улеглись, почти наверняка одно за другим следуют землетрясения. Вся поверхность представляет из себя пустыню без единой травинки и кустика. Наступает всеобщее похолодание. Какая тут может вырасти колония? Поэтому планета была оставлена в покое на срок, необходимый для прихода всех параметров в норму.
– Так почему вы считаете, что время возвращения пришельцев приходится именно на наши дни? – повторил свой вопрос Молдер.
– А потому, – наклонился вперед хозяин дома, – что комфортная температура для наших рептилий, это тридцать градусов по Цельсию. Такая среднегодовая температура была на планете до начала работ. Повсеместные тропики и никаких ледяных шапок. Сто лет назад среднегодовая температура составляла двадцать два градуса. Сейчас она уже двадцать шесть. Это не глобальное потепление, уважаемый мистер, это возвращение к норме. Земля наконец возвращается к стандартным параметрам планеты, находящейся на нашей орбите. Почитайте климатологов. Северная полярная шапка растает лет через десять. Южная – лет через пятьдесят. Зимы перестают быть морозными на всех широтах. До стандартных тридцати среднегодовых градусов осталось всего ничего. От целых облаков космической пыли остался только слабый зодиакальный свет [5] . А значит, строителям пора возвращаться.
– Черт! – уже почти поверивший собеседнику спецагент отошел в сторону, покачал головой, а потом уселся назад в свое кресло. Громко хмыкнул: – То-то у них вытянутся лица, когда они увидят, что мы успели разрыть все их месторождения и потратить все металлы.
– Вот как раз в этом я сомневаюсь.
– В чем?
– В том, что они готовили месторождения для себя.
– Почему?
– Понимаете, дорогой мистер, это не их технология. Они сознательно сталкивают нас со сложного пути развития в условиях жесткого дефицита ресурсов на простой, когда все есть. И больше всего это напоминает мне выращивание подопытных мышей, а не желание создать себе соратника и единомышленника. Когда эти твари явились сюда, в Солнечную систему, у нас был заселен весь пригодный для обитания орбитальный пояс. Земля, Марс, пятая планета. Они оценили ситуацию, увидели что на пятой планете развитие разумных существ идет по тому же пути, какой прошли они. Гости сочли эту юную цивилизацию потенциально опасной для себя в будущем, увидели в ней возможного конкурента – и немедленно уничтожили. Они расколотили планету вместе с ее обитателями, составляющие планетного ядра вместе с частью пустой породы сбросили сюда и спокойно улетели, зная, что кто-то наверняка выжил и расплодится снова, и что новая раса станет развиваться по пути наименьшего сопротивления. Она не станет культивировать собственные биологические и энергетические способности. Например, телепортацию или ясновидение. Она будет плавить железо, жечь уголь, собирать компьютеры. И поэтому никогда не станет опасной. Мне бы очень не хотелось верить в это, сыщик, но камни, камни. Они показывают, что все произошло именно так. Иначе откуда они могли взяться?
Доктор тяжело вздохнул.
– Самое страшное, что время действительно пришло. Земля приходит в естественную норму, мы уверенно освоили почти все выданные нам богатства и по всем признакам приходит время платить. Хозяева могут явиться в любой момент. А ведь нам никогда в жизни не понять их образа мыслей, их логики, их желаний. Цивилизация наших будущих хозяев развивалась по совершенно другим моральным и этическим принципам. Основой их технологий является вивисекция, понятие живого и мертвого размыто, их способности совершенно непонятны. Поэтому непонятен и образ мыслей. Если тебе, сыщик, не дай Бог, когда-то придется встретиться с этими тварями, ты никогда и ни за что не поймешь, почему они совершают тот или иной поступок, как поведут себя в ответ на твои действия, что покажется им страшным, что противным, а что приятным. Думаю, ты не сможешь понять даже того, желают они тебе зла или добра, когда столкнешься с их решениями. Хотя, конечно, будем надеяться, что с тобой этого не случится никогда. Точнее – со всеми нами, нынешним поколением. Может быть, чужаки прилетят еще только лет через сто. Может быть, нам и нашим детям удастся не стать запчастями чужих стиральных машин или скоростных звездолетов.
Молдер промолчал, и хозяин дома понимающе вздохнул:
– Да, наверное я совершенно утомил вас своими странными теориями, и отнял массу времени. Разумеется, никаких чужаков среди нас нет. И будем надеяться, мои фантазии беспочвенны, осадочные породы возникли из ничего сами собой, а гости из космоса никогда не появятся, чтобы установить над нами свою жестокую власть. С чего мы начали разговор?.. Ах да, колдуны. Вы знаете, мистер, а ведь пославшие вас ко мне были, наверное, правы. Я прожил здесь уже больше двадцати лет, и знаю в округе только пару гадалок, которые всегда расскажут вам то, что вы хотите от них услышать, да один индейский шаман, умеющий заговаривать ослов от сапа, а куриц – от птичьей ветрянки. Так что действительно являюсь самым сильным колдуном вокруг. У меня есть хотя бы камни. Но вот накладывать на кого-то проклятье… – доктор Илизар отрицательно покачал головой. – Этого я не делал никогда.
– Что же, спасибо, – кивнув, поднялся гость. – Вы мне очень помогли.
– Чем же? – удивился доктор.
– Вы объяснили, что в Палм-Суре искать некого. А значит, я не стану тратить время понапрасну. Вполне может оказаться и так, что Роберт Бартуолок приезжал в Коста-Рику просто отдохнуть.
– Постойте! – хозяин дома отошел к комоду, выбрал из верхнего ящика небольшой шар. – Вы знаете, мистер фэбээровец, но вы, наверное, были первым человеком, который, слушая меня, не прятал ехидную понимающую улыбку, и не крутил за спиной пальцем у виска. Поэтому возьмите от меня на память этот камень. Когда мир в очередной раз покажется вам серым и скучным, подержите его в руках, и сразу вспомните, что вокруг нас иногда происходят самые невероятные вещи. И никогда, – шутливо покачал пальцем доктор, – и никогда не верьте инопланетянам!
– Хорошо, спасибо, – не смог удержаться от улыбки Молдер. – Интересно, а меня этот камень тоже может спасти от пули?
– Не знаю, – пожал плечами костариканец. – Экспериментов на людях я пока не ставил. Надеюсь, и вам не доведется. До свидания, мистер сыщик.
– До свидания, доктор, – пожал протянутую руку агент ФБР и, перекатывая камень из ладони в ладонь, пошел к воротам.
Назад Молдер двинулся не через банановые плантации, рискуя завязнуть в грязи и выпачкаться уже не по щиколотку, а по колени. Агент направился прямо по накатанной грунтовке, уверенный в том, что рано или поздно она должна выйти на более широкую дорогу или просто на шоссе. Но мысли его продолжали крутиться вокруг высказанных доктором Илизаром идей. Сам того не желая, обитатель одинокого дома разбередил в своем госте давнишнюю рану. Молдер не желал верить в то, что его сестра могла оказаться жертвой вивисекции, одного из жутковатых экспериментов по превращению живого существа в механизм. Он пытался найти аргументы, доказывающие, что доктор ошибался, но получалось плохо.
Он говорил себе, что млекопитающие – более развитые существа, чем рептилии, и могли вытеснить последних естественным путем, в ходе эволюции. Но память тут же услужливо подсказывала, что удаву или крокодилу достаточно есть два раза в год, а примерно такой же по весу лев просыпается голодным каждое утро. Окажись лев и крокодил в пустынном оазисе – лев сдохнет через неделю, а аллигатор сможет дожидаться добычи больше года. При прочих равных, в жарком климате у ящеров куда больше шансов выжить, чем у их теплокровных конкурентов. Он предполагал, что компьютеры гораздо надежнее человека в управляющих системах – но память тут же сообщала о людях, которые выдают точные прогнозы при полном отсутствии сведений об объекте. А вычислительные центры ухитряются давать сбои даже на основе избыточных данных. Молдер пытался уговорить себя, что человечество в любой момент, в случае опасности, может перейти на новый принцип построения цивилизации – но в голове тут же всплывал кареглазый Джон Баерс, который как-то рассказал, что двигатель Стирлинга втрое экономичнее любого из двигателей внутреннего сгорания – но инфраструктура человечества уже настолько приспособилась к ДВС, что новых моторов не приемлет. Спецагент говорил себе, что материальные бомбы и снаряды смогут сдержать любую телепатию – но ему самому уже приходилось встречать людей, способных на расстоянии сжигать любые предметы и существ, умеющих проходить сквозь стены и броню.
– Неужели все так безнадежно? – не выдержав, произнес он вслух.
Доктору еще хорошо – он не знает про Курильщика, про арктические базы. Он не видел льющегося через дверь ослепительного света и крадущегося по полу шороха. Он просто сидит у себя в джунглях, собирает каменные шары, стреляет по лягушатам и выстраивает заумные теории.
Слева, вынырнув из-под густых камышовых зарослей, появился и заструился вдоль дороги ручей. Молдер остановился, старательно отряхнул нижний край брюк, потом спустился к воде и смыл грязь с туфлей. Носки мгновенно промокли, но на такой жаре никакого вреда здоровью это принести не могло. Мужчина присел на траву возле самой воды, поставил деревянный тотем «древних жрецов инки» рядом с собой, вынул из кармана подаренный ему каменный шар.
Темно-бурый, размером немного меньше кулака, он имел шершавую, обветренную поверхность, поблескивающую слюдяными вкраплениями и совершенно круглую форму, больше всего напоминая шарик огромного подшипника. Пожалуй, попадись такой археологам где-нибудь в Египте, они немедленно заявили бы, что именно по таким тысячи рабов перекатывали многотонные глыбы при строительстве пирамид. Однако здесь, среди банановых плантаций, шаров хватало в избытке, а вот строений не имелось никаких. Не говоря уже о том, что шарик высотой с человека использовать в качестве подручного приспособления затруднительно.
– Неужели ты, малыш, прежде чем попасть сюда пересек космическое пространство и грохнулся с высоты тысячи миль?
Камень, естественно, промолчал. Молдер опустил его в воду, тщательно обмыл, потом накрыл ладонью. И хотя глаза показывали, что шар мокрый и почти наверняка холодный, на ощупь он казался чуть теплым и сухим – словно протянутая для рукопожатия ладонь.
– Ладно, разбираться с твоими чудесами мы будем потом, – вздохнул специальный агент. – А сейчас мне нужно продолжать свое расследование. Боюсь, что дать мне хоть какую-нибудь подсказку ты все равно не сможешь.
Опустив каменную сферу в карман, Молдер поднялся на дорогу и решительно зашагал дальше.
Грунтовка вывела его на шоссе примерно через час. Причем он оказался аккурат возле стоящих на сваях индейских хижин. Не сдержав любопытства, американец заглянул в пару построек, но не нашел там ничего, кроме пыли и паутины. Зато немного дальше, за растущими вперемешку с опунциями пальмами, прогладывали самые обыкновенные одноэтажные домики с побеленными стенами.
– Жулики, – беззлобно усмехнулся Молдер. В Штатах индейцы хотя бы при туристах сидят в декоративных вигвамах и носят уборы из перьев. Здесь они ленятся делать даже это.
Американец вернулся на шоссе, немного прошел в сторону центра, но, увидев небольшой коричневый грузовичок, тарахтящий навстречу, поднял руку. Водитель, оказавшийся настоящим краснокожим индейцем, притормозил, открыл дверцу.
– До Сан-Хосе не подвезете? – спросил Молдер.
– Две тысячи колонов, – на чистейшем английском ответил туземец. Молдер показал ему десятку, и водитель тут же согласно кивнул: – Садитесь. Через пару часов будем там. Вы знаете, мистер, вчера, перекапывая свою делянку, я наткнулся на редкостную вещь…
Индеец открыл бардачок и американец увидел там уже знакомую бронзовую бабочку.
– Господи, да откуда их у вас столько? – деланно удивился Молдер. – У меня уже три есть.
Костариканец молча захлопнул бардачок и тронул машину.
Перекусив в столичном ресторане, специальный агент взял такси и отправился по последнему адресу, который оставалось проверить – в долину Орози. На этот раз шоссе, пропетляв по горным серпантинам, спустилось не к диким джунглям, а к бесконечным, бескрайним плантациям кофе. Водитель, приговаривая что-то по-испански, несколько раз пытался повернуть то к огороженным садам, в которых ползали огромные черепахи, то к каменным полуразрушенным постройкам, по возрасту превосходящим Соединенные Штаты раз в пять, но Молдер каждый раз решительно махал рукой вперед и от осмотра местных достопримечательностей избавился. Почти. Поскольку, когда таксист высадил его у входа в отель «Джунглелодге», быстро выяснилось, что никаких селений в округе нет. Действующий вулкан – не лучший сосед для мирного земледельца.
Молдер, предъявив управляющему жетон, просмотрел старую книгу посетителей, и узнал, что Роберт Бартуолок действительно здесь побывал, и провел целых два дня.
– Спасибо за помощь, – кивнул он, возвращая успевший пожелтеть журнал. – Интересно, чем тут мог заниматься двое суток этот человек? У вас в округе не видно никаких казино или пляжей. Как же туристы проводят свое время?
– Оставайтесь, – предложил управляющий, – и все поймете.
– Мне нужно возвращаться в Штаты.
– Мы закажем вам билет и подадим такси к нужному времени. Уже семь часов. Сегодня вы все равно не успеете на самолет и вам придется провести ночь в аэропорту. Лучше воспользуйтесь случаем, и получите незабываемые впечатления. Кроме того, воздух близ кратера насыщен всякими испарениями и очень целебен. А я слышу, дыхание у вас несколько затруднено. Очень советую, выходите из отеля, поворачивайте налево и поднимайтесь на вулкан. Мы пока подготовим вам лучший из наших номеров. Только не задерживайтесь там больше часа. В слишком больших дозах испарения могут повредить здоровью.
– Хорошо, – после короткого колебания согласился Молдер. – Закажите мне билет на завтра и номер. А я осмотрюсь.
Вечер еще не наступил, но из-за набежавших на небо облаков вокруг гостиницы стало сумеречно. Идеально ровный конус вулкана казался почти черным, а вот бьющий из него в небо факел выглядел зловещим отсветом из преисподней. Молдер огляделся, надеясь расспросить кого-нибудь – извергается вулкан постоянно, или сегодняшним гостям просто повезло, но на площадке было пусто. Тогда он пожал плечами и двинулся наверх.
Уже через полчаса подъема стало ясно, что добраться до самого вулкана не удастся. Струйки пара и сизые дымки сочились справа и слева от дорожки прямо сквозь землю, через округлые норки и многочисленные трещины. Пахло серой и подтухшими яйцами, и чем дальше, тем сильнее. Дышать с каждым шагом становилось все труднее. По счастью, недалеко от жерла обнаружилась смотровая площадка. Молдер повернул на нее, облокотился на железные перила, любуясь живописными видами. Вокруг раскинулись ровно разлинованные плантации кофе, за ними – непроходимые джунгли и кромка прибоя Тихого океана. Далековато, чтобы искупаться в теплых волнах и вернуться в номер. Никаких селений, никаких диких индейских деревушек с высоты разглядеть не удалось.
Когда Молдер спустился вниз, управляющий вручил ему ключ от номера и посоветовал:
– Приходите ужинать в открытый ресторан. Там будет интереснее, чем перед телевизором.
Номером оказалась хижина, построенная из пальмовых бревен, но со всеми удобствами: душем, кондиционером, телевизором. Увы, из-за бинтов позволить себе душ американец не мог. Поэтому он просто прошелся от стены к стене, и отправился в ресторан.
В отеле гостей кормили на обширной площадке, прикрытой сверху дощатым навесом, а по сторонам – тончайшим марлевым пологом. Пока солнце еще окончательно не скрылось, здесь ярко светили лампы, а официанты, быстро расставив на столики салаты, стали обходить гостей с большими шампурами, украшенными либо небольшими птичьими тушками, либо похожими на кроликов зверьками, либо огромными свиными и бычьими окороками. Если гость проявлял интерес – ему на тарелку немедленно отрезалось несколько щедрых ломтей того или иного мяса. Запахло пряностями и жарким.
Молдер, ощутив при виде всего этого угощения острый голод, потребовал себе целиком запеченного кролика и принялся за еду. Однако в этот момент солнце окончательно ушло за горизонт, и в ресторане неожиданно выключили свет. Несколько минут спецагент привыкал к полумраку, не понимая, что случилось, а потом услышал, как кто-то торопливо пробежал у него прямо над головой. Тропический лес, в котором и стояли многочисленные хижины отеля, ожил, начал шуршать и поскрипывать. В глубине его замелькали странные силуэты. К свету фонарей, которые установлены на открытой площадке у входа, стали слетаться забавные чешуйчатые птицы и четырехкрылые мясистые жуки величиной с мизинец. В кровавых отблесках вулкана, падающих на пальмовые стволы и густые заросли драцены, самые обычные скамейки и столбы стали напоминать таинственных чудовищ, весь день прикидывавшихся мертвыми, но теперь решившими показать свой истинный облик.
Это было удивительное и очень странное состояние: спокойно сидеть за столиком, кушать ароматное мясо, и видеть, как на расстоянии вытянутой руки иссиня-черная летучая мышь подхватывает неосторожного мотылька, как по пешеходной дорожке деловито пробегает коротконогий ящер размером с собаку. Нечто во всем этом казалось ирреальным – словно ты находишься одновременно и в диких джунглях, и в уютном, безопасном человеческом жилье.
И только теперь Молдер в полной мере понял, зачем Скалли отправила его в эту курортную страну. Напарница просто дала ему возможность отдохнуть после ранения и отвлекла от раздумий о проклятым автомобиле.
– Вот ведь глупая женщина, – тихо, себе под нос, пробормотал он. – Так и не хочет понять, что наложенное Бартуолоком колдовство может перекинуться на нее. Ничего, когда вернусь, в первый же день найду священника и заставлю изгнать из «Мустанга» все наложенные проклятия. Расследование расследованием, но о безопасности тоже нужно подумать. Хватит с нас трещин на моих ребрах.
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 31 июля 1998 г. 10:22
В кабинете было пусто – Скалли, похоже, опять рылась в каких-нибудь архивах. Скинер тоже отсутствовал на месте, и Молдер подумал, что мог бы и не торопиться на службу, а сперва съездить домой и наконец-то срезать изрядно надоевший плотный бинт, принять душ, ненадолго расслабиться перед телевизором. Он проставил черный деревянный тотем напарнице на стол, прижав им папку с документами, после чего спустился вниз, на склад вещественных доказательств. Предъявив удостоверение, прошел к «Мустангу», уселся за руль и откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к своим ощущениям.
Ничего… Ни тени беспокойства, ни волнения, ни даже любопытства. Похоже, спрятанное в машине проклятие затаилось, выжидая для своего очередного удара наиболее подходящий момент.
Молдер опустил руку в карман пиджака, прикоснулся к лежащему там камню – холодный. Наверное, тоже никаких опасностей не ощущает. Но ведь она есть! Есть! И он сам еще совсем недавно оказался его жертвой! Как же ее тогда определить? Как выковырять из нутра мощного, красивого автомобиля?
Любопытство в душе специального агента боролось с желанием покончить с неведомым злом раз и навсегда. Наверное, уничтожив проклятие, он уже никогда не сможет узнать, кто и как его сотворил. Но можно ли оставлять его в машине, не зная, чем еще оно может отозваться для них со Скалли, или простого лаборанта, который станет осматривать «Мустанга» по заявке напарницы? Молдер вышел из-за руля, захлопнул дверцу и, быстрым шагом миновав охранника, вышел на улицу.
Его темно-синий «форд», успевший за пару недель изрядно запылиться, стоял там же, где его оставили – за низко стрижеными кустами акации. Вопреки ожиданиям, двигатель завелся сразу. Молдер несколько раз прыснул из омывателя на стекло, обмахнул его дворниками, расчищая себе «смотровую щель», после чего выехал со стоянки.
В первую очередь он отправился на Хегал-Плейс, поднялся к себе на третий этаж и, едва закрыв на два поворота дверной замок, тут же начал раздеваться: рубашку в корзину с нижним бельем, костюм в химчистку, все остальное – на выброс. Достав из ящика стола ножницы, он подцепил ими края изрядно запылившегося марлевого панциря, распорол его сверху вниз и впервые за полторы недели с несказанным наслаждением сделал вдох полной грудью. Слева чего-то кольнуло – но, в общем, это были сущие пустяки по сравнению с возможностью нормально шевелиться.
Молдер дошлепал босыми ногами до ванной, забрался под душ и очень долго обливался горячими струями, избавляясь от накопившейся на теле грязи. Только уверившись, что отныне он пахнет только туалетным мылом, а не чем-нибудь еще, Фокс Молдер старательно побрился, освежился кремом и, оставляя на ковре мокрые отпечатки, прошел до платяного шкафа, одевшись во все чистое и свежее. Теперь он ощущал себя не просто аккуратным – но еще и невероятно сильным, абсолютно здоровым и помолодевшим лет на десять.
Он быстро перекинул в пиджак костюма документы, бумажник, побрякивающую в карманах мелочь и тяжелый каменный шар, после чего вышел из дома, привычно закрыв замок на все те же два оборота.
Ближайшей церковью, о которой от помнил, был костел в двух кварталах от дома. Именно туда Молдер и отправился, поглядывая на часы. До вечера пятницы оставалось еще довольно много времени. Оставив машину у входа, он поднялся на высокое крыльцо, быстро перекрестился и опустил руку в карман: как там камень? Вдруг его «магия» окажется в конфликте с христианской верой? Однако сфера оставалась холодной, а потому спецагент, не снимая с нее руки, вошел в храм. Шар не реагировал. Молдер, окончательно успокоившись, вынул руку и направился к ближайшему служке, убирающему перед одной из икон огарки потухших свечей.
– Простите, я должен увидеть пастора, – потребовал он, оглядываясь по сторонам.
– Вы хотите исповедаться? – уточнил мальчонка, удивительно похожий на костариканского торговца. – Или заказать службу?
– Я хочу поговорить с любым пастором, – повторил Молдер. – И немедленно.
– Хорошо, – служка двинулся в сторону распятия, висящего на фоне огромного витража, остановился перед небольшой дверцей. – Подождите, я позову отца Павла.
Молдер кивнул, отойдя немного в сторону и прислонился спиной к стене. В полумраке костела пахло воском и особенным, чуть сладковатым ароматом свечей, доносился таинственный полушепот. Проходящий через витраж свет падал на ряды кресел странными многоцветными бликами.
– Это вы меня искали?
Перед агентом стоял моложавый скуластый мужчина лет сорока с карими глазами и короткой, в виде клинышка, бородкой. Костюм на нем был почти светский, и если бы не стоячий воротничок с белой вставкой, узнать в нем служителя Бога оказалось бы довольно сложно.
– Да, это я, святой отец, – кивнул Молдер. – Скажите, вы способны определить в предмете присутствие дьявола? Его пометку, его проклятие?
– Ну, – неуверенно кивнул пастор, – по всей видимости, это возможно.
– В таком случае, вы не могли бы проехать со мной?
– Что, так, сраз?.. – растерянно развел руками отец Павел.
– Да, святой отец, – Молдер достал свой значок. – Федеральное Бюро Расследований. Нам нужна ваша помощь.
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 31 июля 1998 г. 13:30
Пропуск для пастора Молдер выписал, как для приглашенного эксперта. Да, собственно, именно таким отец Павел и был. От проходной они сразу прошли в хранилище вещдоков и остановились перед злополучным «Мустанг».
– Вот он, святой отец. Насколько я помню, на нем шесть трупов и два покушения. Причем одной из жертв был я сам. Этот автомобиль угробил почти всех водителей, которые на нем ездили, а сам, как видите, не имеет ни единой царапины. Так что первая мысль, которая приходит в голову, так это наложенное на него проклятие. Как вы считаете?
– Да, это весьма плохой признак, сын мой, – задумчиво согласился пастор.
– Ну, так вы можете определить, есть на ней проклятие, или нет?
– Я?
– Да, конечно, – кивнул Молдер и отошел в сторону, чтобы не мешать. – Пожалуйста, святой отец. Действуйте.
Отец Павел кивнул, открыл взятый с собой томик требника, забубнил что-то себе под нос, время от времени то крестясь сам, то накладывая крест на машину. Это продолжалось минут десять, и в конце концов агент ФБР не выдержал, подойдя ближе:
– Ну как, святой отец, вы чего-нибудь обнаружили?
– Мне кажется, сын мой, семя дьявола в этом аппарате все-таки скрывается, – кивнул священник, закрывая свою книгу. – Его нужно очистить от дурных бесовских помыслов и освятить во имя спасения от порока и духовной безопасности его владельцев.
– Вы можете это сделать?
– Что? – не понял отец Павел.
– Ну, это, – кивнул Молдер. – Изгнать дьявола.
– Акт этот не прост, – решительно отрезал священник, – и на него обязательно нужно разрешение епископа.
– Так позвоните ему! – агент достал из кармана сотовый телефон и протянул священнику.
– Духовные вопросы по телефону не решаются, – замотал головой пастор. – Только в личной беседе.
– И когда?
– Ну… – задумался священник.
– Вы знаете, святой отец, я заплачу, – кивнул Молдер. – После того, как это… Проклятие едва не отправило меня на тот свет, я готов заплатить из своего кармана, лишь бы его уничтожить.
– Дело не в деньгах, сын мой, – покачал головой пастор. – Я не знаю, разрешит ли мне епископ проводить этот акт, сочтет ли меня способным. К тому же, мне самому также требуется к нему подготовиться.
– Так когда?
– Может быть, мне удастся справиться с этим до понедельника…
– Давайте послезавтра, святой отец, – предложил агент. – В понедельник здесь будет много народа, а в воскресение наше управление практически пустует. Ведь изгнание дьявола лучше все-таки проводить в спокойной обстановке?
– Хорошо, сын мой, – кивнул священник. – Если я получу разрешение, мы сделаем это в святой день воскресения.
– Отлично, – перевел дух Молдер. – Тогда я закажу вам на второе августа пропуск. За вами заехать, или мы встретимся здесь?
Пастор обреченно окинул «Мустанг» долгим тоскливым взглядом, потом вздохнул, осенил крестом:
– Во имя Господа… Все в руке твоей, и радости и испытания. Я сделаю это. Я приеду сам, сын мой. Ждите меня у входа.
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия 2 августа 1998 г. 11:00
Постоянно сверяясь с требником и напевая вполголоса латинские фразы, отец Павел в первую очередь обошел машину кругом, опрыскивая ее святой водой. Он тщательно окропил и капот, и багажник, и сиденья, обрызгал приборную доску и пол перед водителем. Затем встал перед машиной и, отложив кисть, громко запел на удивление сильным, полным голосом:
– Царь небесный, Утешитель, душа истины, иже везде сый…
– И что тут происходит?
Молдер вздрогнул от неожиданности и рефлекторно перекрестился:
– Фу ты, Скалли, откуда ты взялась?
– Хотела поблагодарить тебя за подарок. Это ведь ты привез мне жутковатую деревянную статуэтку? – вполголоса ответила женщина.
– Мне сказали, что это тотем, – так же тихо ответил Молдер. – Так как ты сюда попала?
– Увидела на столе корешок от пропуска на утро сегодняшнего дня, – пожала его напарница плечами. – Вот и решила узнать, кого еще ты пригласил по нашему делу. В кабинете тебя не оказалось, значит ты должен находиться здесь. Так что тут происходит?
– Может быть, я тороплю события, Скалли, – пожал плечами Молдер, – но я решил покончить с проклятием «Мустанга» раз и навсегда, пока оно не успело убить кого-нибудь еще.
– Так что здесь происходит? – в третий раз переспросила женщина.
– Мы изгоняем из машины дьявола.
– Вот этого? – Скалли опустила руку в карман, и достала оттуда небольшой полиэтиленовый мешочек, в котором лежала похожая на засохшую жвачку плоская блямба примерно трех дюймов в диаметре.
Скалли кивком поблагодарила напарника, принесшего ей кофе и сделала несколько больших глотков. Затем закрыла файл, с которым работала и выключила компьютер.
– Так как ты нашла это штуковину? – поинтересовался, усаживаясь в свое кресло, Молдер. – И что это такое?
– В общем-то, первую подсказку я получила благодаря тебе, – с легкой улыбкой начала женщина. – Когда тебя увезла скорая, я подошла к «Мустангу» и обнаружила что на нем на всю мощность работает печка, которую до этого ты ни разу не включал. Я, кстати, у себя в машине тоже ехала с отопителем, хотя до этого не пользовалась им месяца три. Просто той ночь у меня из-за дождя, резкого похолодания и высокой влажности запотело стекло.
– У меня тоже, – кивнул Молдер.
– В тот же вечер, вернувшись из больницы, я еще раз проверила отчеты обо всех предыдущих авариях. О дожде в них не говорилось ничего, но все они произошли ночью. После этого я, как ты помнишь, отправила машину к нам в лабораторию, а сама осталась уточнить кое-какие детали относительно нашего главного подозреваемого.
– Не могла мне все это рассказать?
– Если ты помнишь, ты лежал с сотрясением мозга и тебе было запрещено волноваться, – развела руками Скалли. – Так что, рассказывать про свои подозрения я ничего не стала, а чтобы тебя успокоить, сообщила о поведении Роберта Бартуолока в колледже. Но уже тогда у меня имелись свидетельства, подтверждающие наличие мотива для убийства. Как выяснилось, после смерти отца они с братом крупно поссорились, но в дальнейшем Роберт начал делать шаги к примирению, иногда ненадолго приезжать, а на день рождения даже сделал роскошный подарок. Ну, ты о нем знаешь. Кроме того, всплыл факт о поездке этого типа в Коста-Рику. Кстати, ты чего-нибудь узнал о его пребывании там?
– Шкодил, сорил деньгами, – пожал плечами Молдер, – посещал местные достопримечательности. Ничего интересного.
– Ну, а у нас электрики извлекли из несчастного «Мустанга» печку, и прощупали ее до последнего винтика. Но никаких посторонних приборов или подключений не нашли. Я, честно говоря, думала, что Бартуолок братцу в машину излучатель ультранизких частот поставил. Но его не нашли… Тогда я двинулась по другому пути. Я подумала, что при включении отопителя в салон начинает идти воздух. А где он проходит?.. Мы сунулись в воздуховод и сразу нашли под стеклом вот эту липучку. В лаборатории сделали анализ, и выяснили, что это смесь кипарисовой смолы и сока обезьяньей пальмы, из Кении. В соке содержится сильный галлюциноген, вызывающий страх и видения. Туземцы используют маски из пальмы при своих обрядах, вырезают из нее ритуальные столбы. Самое хитрое в смоле то, что она начинает выделять свою отраву только при нагреве свыше ста сорока [6] градусов по Фаренгейту. В Европе с сувенирами из обезьяньей пальмы было несколько несчастных случаев, когда они оказывались возле источников тепла или на ярком свету.
– А смола зачем?
– Ну, обычный сок течет, – пожала плечами Скалли, – а смесь со смолой довольно вязкая. Кроме того, смола быстро подсыхает и покрывается тонкой корочкой. Благодаря этому сок «не выдыхается», если машина нагрелась просто от того, что стоит в жару на открытом месте. Чтобы смесь начала выделять яд, корочку необходимо сначала размочить. Получается мина замедленного действия, которая не срабатывает, если машина нагрелась просто так, она не «запускается», когда печку включают в холодную погоду. Она затаивается даже тогда, когда на улице дождь, но печка не включена. Просто потому, что сок при этом не нагревается до достаточной температуры. Водитель оказывается отравлен только в том случае, если включает отопитель в дождь. Такое случается не часто, но рано или поздно происходит. Гарантируется значительный промежуток времени между совершением подарка и смертью жертвы. А значит, связь между событиями не прослеживается. И одновременно Роберт мог быть уверен, что его брат обязательно выпрыгнет на дорогу в течение ближайших нескольких месяцев. Я видела усадьбу Бартуолоков. Она стоит как раз возле восточного федерального шоссе. Джорджу в большинстве случаев приходилось ездить именно по этой оживленной дороге. А у того, кто неожиданно выскакивает на нее в темноте, никаких шансов нет.
– Хитрая бестия, – покачал головой Молдер.
– Очень, – согласилась Скалли. – Он сделал все так, что ни у кого не возникло даже тени сомнения в несчастном случае.
– Если он такой осторожный, то почему не уничтожил улики?
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Сапковский Анджей
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия