только мы оказались на четвертом этаже, в маленькой комнате съемочной группы
кинофильма с претенциозно-расплывчатым и труднопроизносимым названием
?Забыть Монтсеррат?. Я даже сморщилась от такого явного проявления дурного
вкуса: каннский триумфатор мог бы выбрать что-нибудь поизящнее.
меня в предбаннике чистилища, под табличкой ?Бог-отец. Часы приема по личным
вопросам:
Прикрыв глаза, я мысленно восстановила план этажа: чуть дальше - у лестницы
- курилка с крышками от пленочных коробок, приспособленными под пепельницы:
почти всю стажировку, с небольшими перерывами на винегрет в буфете, мы
просидели там - я и моя однокурсница казашка Камиля, безвестно сгинувшая
впоследствии в предгорьях Алатау. Если спуститься вниз, то после долгих
блужданий можно оказаться в основном корпусе, напичканном павильонами и
каморками вспомогательных служб. Если подняться наверх, то есть вполне
реальный шанс наткнуться на кого-нибудь из мастеров курса, играющих тренеров
в команде большого кинематографа. Они не узнают меня. Они не узнали бы меня,
даже если бы я не изменила лицо: я была самым незаметным растеньицем на
курсе, сырьевым придатком блистательного сценариста Ивана. Несчастная Мышь,
нелюбимая падчерица ?Мосфильма?, если бы только знала, что произойдет с
тобой впоследствии...
показалась голова Бубякина:
позвоночнике (именно так отреагировала бы робкая Мышь на выход в
кинематографический свет, старые стены ?Мосфильма? на несколько секунд
вызвали к жизни ее фантом), я последовала за Бубякиным.
за свою стажировку перевидала немало. И в то же время я сразу же ощутила во
всей обстановке нечто особенное, неуловимо разлитое в самом воздухе, - как
будто бы я вступила на заповедную территорию, никак не относящуюся не только
ко мне, но и ко всему остальному миру. Я не могла понять, откуда шло это
ощущение - не от плакатов же на стенах, в самом деле, не от стада
кинематографических призов, мирно пасущихся за стеклом офисной полки! Здесь
было что-то другое, и это ?другое? моментально уловило мое отдохнувшее от
трехмесячного безделья, а потому обостренное обоняние. Реальность внешнего
мира вдруг чудесно преобразилась в этой ничем не примечательной комнате,
здесь подванивало цирковым духом большой игры, большой авантюры, вселенского
блефа.
ковров, слабый привкус сильных наркотиков, едва заметное сизое облачко дыма
от студенческого косяка с марихуаной... Черт возьми, куда я попала?!
Молодое, вызывающе некрасивое лицо прожженной гашишницы и любительницы
группового секса. Босые ноги девушки были небрежно заброшены на стол, и
несколько секунд я имела возможность любоваться розовыми пятками. Такая
раскрепощенность духа слегка удивила меня, но Бубякин находил ситуацию
вполне пристойной.
значением посмотрела на меня.
окучиваемых старух.
поста уволить с волчьим билетом в зубах.
педераст! Сутками по городу ношусь, фактуру по крохам собираю - и никакой
благодарности.
появился.
за собой.
захотелось остаться в этой удивительной берлоге, неуловимо смахивающей на
опиумный притон и номер фешенебельной гостиницы одновременно. Бубякин же,
верный апостол гиньоля под дурацким названием ?Забыть Монтсеррат?, уже
мчался по длинному коридору. Остановившись на безопасном расстоянии, он
повернулся ко мне и отчаянно закричал:
характеризующее, но вовремя сдержался. - Говорил же, он ненавидит, когда
опаздывают! Шевелись!..
павильонам. Я помнила эти ангары еще по стажировке: тогда они были почти
пустыми. В середине девяностых, когда большой кинематограф рухнул
окончательно, самоубийцы-одиночки и фанаты авторских идей предпочитали
съемки в естественных интерьерах. Малогабаритные квартиры, забитые мелкими
страстишками мелких людей; малобюджетное кинцо с уклоном в нудное
морализаторство и дешевую патетику - тогда это было модно. Теперь, судя по
всему, наступили другие времена: в павильонах кипела жизнь. Следуя за
Бубякиным, я насчитала сразу несколько съемочных групп, довольно пестрых по
составу.
признавайся?
легче переносятся.
случай прикрыл голову воротом замызганного плаща, - судя по тому, как ты на
мужиков бросаешься.
одна пламенная страсть - пара страниц из Франсуазы Саган на ночь и игра на
мандолине для дальних родственников из Алтайского края.
неприязнь к Бубякину исчезала с каждой минутой, он оказался вполне сносным
парнем со своеобразным, хотя и немного агрессивным, чувством юмора. И зачем
я только избила его?..
особенностях физиологии среднего возраста Бубякин. - Приближаемся к цели.
Предупреждаю, режиссер - тиран и деспот, посторонние на площадке вызывают в
нем чувство глухого протеста. Так что будь тише воды ниже травы. Обстряпаем
дельце, и надеюсь больше никогда тебя не видеть. Все поняла?
ясно.
остановился перед дверью павильона: в воздухе снова запахло вселенским
блефом и веселой авантюрой. Косясь на меня, он быстро набрал шифр на кодовом
замке. (Скажите, пожалуйста, какие предосторожности, в мою бытность такого
не было и в помине!) В самый последний момент, перед тем как он толкнул
дверь в павильон, я все-таки сумела классифицировать этот запах: он шел из
моего детства с его копеечными билетиками на первый сеанс в воскресенье. Так
могло пахнуть только таинство кино, и именно из-за этого сумасшедшего запаха
я оказалась во ВГИКе, токсикоманка чертова. Однако то, что я увидела спустя
несколько минут, можно было назвать съемочной площадкой лишь с большой
натяжкой. Скорее это походило на ломбард или комиссионный магазин. Все
пространство между софитами и интерьерными выгородками было завалено ворохом
восхитительных, потускневших от долгой жизни вещей. Любая из них могла
украсить витрину антикварной лавки средней руки. Картины, акварельные
наброски и незаконченные этюды, ребра тяжелых багетов; непрочные безделушки,
всегда переживающие своих хозяев... Иконы в серебряных окладах, напольные
китайские вазы; лампы, у подножия которых разыгрывались фарфоровые сцены из
греческих трагедий и французские пасторали. Почетное место занимала пирамида
из песочных часов и клепсидр - время, заключенное в них, не имело никакого
значения. Во всяком случае, для меня: я могла бы провести несколько дней,
разбирая эти завалы вещей.
зачарованно произнесла я и дернула Бубякина за рукав.
произносить слово ?реквизит? в контексте тирана и деспота.
подлинные, у каждой своя история. Это создает нужную глубину общего плана.
Видишь вон ту милую картинку пастелью? - шепнул Бубякин и указал на
маленький этюд, почти погребенный под другими картинами. - Это настоящий
Тулуз-Лотрек. Неучтенная голова Ля Гули из Мулен-Руж. Запасники Пушкинского
музея.
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Гуль Роман Борисович
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Акунин Борис