редких городов, где эта организация сохранилась, а потом он поведал мне
о девушке, которая однажды попала в мужскую раздевалку во время игры в
Детройте, а я вспомнил еще одну историю, случившуюся с кем-то в Мехико,
которую слышал от приятеля и им же, по всей видимости, придуманную, но
она была очень забавна. Рассказывая друг другу эти байки, мы колесили по
городу, осматривали и привыкали к тому, что он есть.
Четвертой, и Уолтер решил его отыскать.
кварталах от реки, а параллельно ей, вплоть до предполагаемой границы
города и даже дальше, уходили на север улицы с номерами вместо названий.
Это было дешевое жилье, которое построил Макинтайр для своих подопечных.
Миниатюрные квадратные коробки с островерхой крышей, кирпичным порогом и
изгородью вокруг маленького дворика. От Первой улицы Харпер-бульвар
начинал карабкаться в гору, причем крутизна горы возрастала, а бетонное
покрытие сменяла щебенка. Кварталы здесь были квадратными, абсолютно
квадратными, они образовывали как бы решетку на склоне холма, улицы,
обозначенные номерами, уходили вдаль вплоть до Двенадцатой, а поперечные
были обозначены именами: Сара-стрит, Уильям-стрит, Фредерик-стрит,
Мерилин-стрит, и не составляло большого труда догадаться, что названы
они в честь членов семьи Макинтайр.
верхней ее части, могли видеть из своих окон крыши домов, стоящих
напротив; перед ними открывалась панорама всего города. Те, кто жил на
нижней части улицы, любовались этим видом из окна своей кухни.
номерами домов на Четвертой улице, между Джордж-стрит и Катерина-стрит,
и проданные им тенты были преимущественно розовыми. В доме номер 426
купили комплект из двух тентов, один для двери, другой - для окна
гостиной. Находясь выше этого дома, на улице, я предположил, что был
закуплен и третий тент, чтобы затенять вид из кухни на панораму города.
бетонным ступеням от тротуара до двери. Между изгородью и входом в дом
газон круто уходил вниз, и Гамильтон или его жена любовно соорудили на
лужайке альпийскую горку. Дорожка пролегала вдоль дома и сворачивала за
угол. Как и у всех домов в округе, гаража не было, да и места для него
не оставалось.
внезапно почувствовал себя коммивояжером. Настоящим, а не из анекдотов.
Я обратил внимание на то, что большинство парадных дверей в этом районе
были заперты, точно так же, как и эта, в то время как в районе обитания
средних классов их обычно держали открытыми.
авиационных моторов. Невысокая усталая женщина в цветастом ситцевом
платье и цветастом же переднике, но совершенно не подходящем платью по
расцветке, недоверчиво взирала на нас сквозь противомоскитную сетку,
затягивающую дверной проем. В центре дверного проема красовалась
металлическая буква "Г".
Его деловая маска была тут как тут, и меня поразила ее очевидная фальшь.
спросила:
письмо несколько...
выражение, она бросила взгляд на пустынный тротуар у нас за спиной и
открыла дверь. - Входите! Входите! Быстрей!
я последовал за ним. Внутри покрытая ковровой дорожкой лестница вела
вниз, в узкий, заставленный мебелью сумрачный коридор с темными обоями
на стенах и того же тона ковровым покрытием; на стене висело зеркало в
черной раме. Из открытой двери кухни в дальнем конце коридора проникал
отсвет солнечных лучей. Рядом с лестницей стена была оклеена обоями
кремового цвета, светлая лакированная дверь закрыта.
раздалась пулеметная очередь, перекрывающая несмолкающий рев авиационных
моторов. Мы очутились в маленькой квадратной гостиной, загроможденной
темной мебелью. В углу стоял старый телевизор с маленьким экраном, а на
нем розочка в вазочке. Из динамика доносились грохот и крики, на экране
мелькали трудно различимые картины боя. На стене над кушеткой висела
написанная сепией картина: "Возвращение с Голгофы".
что на меня навалилась тишина. Она обернулась; теперь, когда мы были в
доме, ее беспокойство немного улеглось.
Выражение ее лица и голос выдавали злость и тревогу. Обращалась она к
Уолтеру, правильно угадав в нем главного, а во мне помощника.
ожидал. Я смотрел на него, с нетерпением ожидая, что же последует
дальше.
этого.
вежливо улыбнулся. - И мы приехали побеседовать с ним, а не с вами.
беспомощно огляделась по сторонам, словно хотела что-то нам объяснить,
но не знала как. - Чаку сорок три года, - сказала она. - На войне он
лишился мизинца на левой руке. Нет, не то. - Женщина в смятении провела
рукой по волосам. - Он ожесточенный человек, мистер...
его не устраивает, все не такое, как он хотел. Палец, работа, этот дом.
Я... Нет, я не то чтобы осуждала... - Миссис Гамильтон отвернулась в
смятении, снова беспомощно оглядывая комнату. - Вот, - сказала она, -
хочу показать вам... - Она подошла к маленькому цилиндрическому столику
справа от продавленной кушетки. На ней стояла настольная лампа, белый
фарфоровый кролик с растущим у него на спине пучком травы, белая
потрепанная кукла и фотография в рамке. Она взяла фотографию -
черно-белый снимок восемь на десять на глянцевой бумаге под стеклом, - и
протянула ее Уолтеру. - Видите его? Можете разглядеть, что он собой
представляет?
форме, на фоне старинного замка. С застывшей гордой улыбкой на лице,
руки в карманах, ноги слегка расставлены, на голове - военная фуражка
набекрень. Молодой, счастливый и самоуверенный мужчина. Я бы назвал его
красивым и уж во всяком случае не лишенным некоего грубоватого обаяния.
двадцати лет тому назад. До того как он потерял палец, до того как
понял, что все его планы... До того, как все пошло у него прахом.
Постойте, я хочу показать вам... Подождите, пожалуйста. - Она
направилась к двери, затем остановилась и сказала:
пожал плечами и молча поставил фото на место. Тем временем вернулась
миссис Гамильтон с маленьким фотоснимком в руке.
фотографироваться. Вот только эта одна фотография и есть. - Женщина
передала снимок Уолтеру. - Чак теперь такой. Мой брат сфотографировал
его в прошлом году.
Гамильтона в профиль. Снимок был сделан на природе, видимо во время
какого-то пикника. На переднем плане за одним из столиков сидел Чарлз
Гамильтон. Локтем одной руки он опирался о стол, а другой рукой обнимал
смеющуюся грудастую девушку с невыразительным лицом. На Гамильтоне была
рубашка поло с короткими рукавами, он слегка наклонился вперед, с
улыбкой глядя куда-то в сторону. Его обнаженные руки были жилистыми, что
свидетельствовало о его незаурядной физической силе, на плече виднелась
татуировка, которую невозможно было рассмотреть. В углу рта у него
торчала сигарета, и видимый на снимке глаз был прищурен из-за
поднимающегося от нее дыма.
двадцать лет спустя после того военного снимка. В повороте его головы и
развороте плеч все еще чувствовалась самоуверенность, на губах играла
все та же гордая усмешка, но следует признать, что теперь в ней слегка
ощущалась горечь. Глядя на фотографию, я думал о том, что он никогда не
расстанется со своими мечтами и представлением о собственном
предназначении, так хорошо запечатленными на первой фотографии, что он
по-прежнему молод и таким останется до конца дней.
собой представляет?
сказал вместо ответа Уолтер.
него идет не так, как надо. - Женщина взглянула на Уолтера:
Лукьяненко Сергей
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий