этого не знали и возлагали на него большие надежды.
"дружеская встреча", подлил виски и себе. Его звали Вольфганг Лютц, он
родился в Мангейме в 1921 году. Бывший майор германской армии, якобы
смертельно ненавидевший евреев, Лютц в 1961 году эмигрировал в Каир и открыл
там школу верховой езды. Блондин с голубыми глазами и крючковатым носом, он
слыл любимцем как влиятельных политиков Каира, так и переселенцев из
Германии, в основном нацистов.
что-то наигранное, никто этого не заметил. Но улыбка-то была фальшивая. Он,
еврей, родился в Мангейме, но в 1933 году эмигрировал в Палестину,
двенадцатилетним мальчишкой. Тогда его звали Зе'ев, потом он получил чин
рав-серена (майора) в израильской армии. Одновременно он был одним из
главных агентов израильской разведки в Египте. 28 февраля 1965 года при
обыске у него в ванной, в весах, обнаружили передатчик и Зе'ева арестовали.
26 июня 1965 года его осудили на пожизненные каторжные работы. В конце 1967
года его вместе с другими шпионами обменяли на несколько тысяч египетских
военнопленных, и он с женой ступил на родную землю в аэропорту Род
четвертого февраля 1968 года.
группового изнасилования жены. Лютцу улыбались четверо мужчин.
обедом один из них сказал нечто очень важное для его родины, и он отчаянно
хотел остаться один, войти в ванную, вынуть из весов передатчик и отправить
шифровку в ТельАвив. Но Лютц заставлял себя улыбаться.
***
перине, покрывавшей двуспальную кровать. Еще в полусне он ощутил тепло тела
спящей Зиги, привычно подвинулся поближе к ней. Зиги, проспавшая всего
четыре часа, недовольно застонала и отодвинулась на край постели.
в полутьме. Потом выскользнул из-под одеяла, натянул банный халат и зашлепал
в гостиную, раздвинул шторы. Стальной ноябрьский рассвет проник в комнату,
заставил Петера зажмуриться. Миллер выглянул в окно. В субботу утром на
черном мокром асфальте внизу машин почти не было. Петер зевнул и пошел кухню
варить первую из бесчисленных чашек кофе. И мать, и Зиги упрекали его в том,
что он живет исключительно на кофе и сигаретах.
сегодня важные дела, и решил, что нет. Вопервых, все газеты и журналы недели
две будут писать только о президенте Кеннеди. А во-вторых, у него самого не
было на примете ничего достойного его пера. К тому же в субботу и
воскресенье людей на работе не застанешь, а дома их тревожить не стоит - они
этого не любят. Недавно он закончил серию статей о проникновении
австрийских, французских и итальянских гангстеров к золотому дну Реепербана
- улицы ночных клубов, притонов и разврата длиной в полмили, - но деньги за
них не получил. Со временем ему заплатят, а на сегодня он обеспечен. Ведь,
согласно пришедшему из банка три дня назад отчету, у Миллера пять тысяч
марок, а этого пока хватит.
отполированных Зиги сковородок, споласкивая с помощью указательного пальца
чашку, - вот в чем твоя беда.
запас, спросил, кем он хочет быть. "Богатым бездельником", - ответил Миллер.
В двадцать девять лет он им не стал и вряд ли когда-нибудь станет, но такое
желание все еще казалось ему вполне разумным.
"Гвоздем" радиопередачи был арест убийцы президента. Как и предполагал
Миллер, ни о чем, кроме покушения на Кеннеди, в мире не говорили.
чашки. Перенес их в спальню, поставил на ночной столик, скинул банный халат
и сел на одеяло рядом с Зиги, чьи пушистые светлые волосы рассыпались по
подушке.
собственным словам, могла бы стать олимпийской чемпионкой, если бы её бюст
не разросся так, что не держался ни в одном спортивном костюме. После школы
она устроилась учительницей физкультуры в женской гимназии. Через год Зиги
стала стриптизершей в Гамбурге по одной простой причине: так она
зарабатывала впятеро больше, чем в гимназии.
она очень стеснялась любого пошлого слова о ее теле.
что на сцене я ничего не вижу из-за света прожекторов, вот и не смущаюсь.
Если бы я увидела всех, кто на меня смотрит, то тут же убежала бы за кулисы.
пригласит ли ее кто-нибудь из завсегдатаев на стаканчик вина, В кабаре
разрешалось только шампанское в пол-литровых, а чаще в литровых бутылках. На
нем Зиги зарабатывала пятнадцать процентов комиссионных. Почти все без
исключения посетители, приглашавшие ее на шампанское, рассчитывали не только
зачарованно поглазеть на глубокое ущелье между ее грудями, но - увы! - Зиги
была приветлива и отзывчива, к волокитам из ночного клуба относилась,
скорее, сочувственно, без презрительного высокомерия, которое другие
танцовщицы прятали за наклеенными улыбками.
жены и домашнего очага.
мерзавцы, у которых денег куры не клюют.
парировала Зиги с непробиваемой женской логикой.
"Кнезе" на Реепербане. Он заглянул туда поболтать и выпить с владельцем,
старым другом. Зиги - рослая (выше 170 сантиметров), с подходящей фигурой,
которая девушку пониже только обезобразила бы, - раздевалась под музыку
привычно, якобы чувственно, с подобающим "постельным" выражением лица.
Миллер видел подобное не раз, поэтому потягивал пиво совершенно равнодушно.
руках на полпути ко рту. Владелец кабаре насмешливо оглядел Петера.
из журнала "Плейбой" казались досками. А мышцы Зиги были такие крепкие, что
ее бюст выпирал вперед и вверх без всякой поддержки.
профессиональной танцовщицы, застенчиво и даже стыдливо поклонилась
зрителям, подарила им широкую, простоватую улыбку, стала похожа на не совсем
выдрессированную собачку, которая вопреки ожиданиям только что принесла
сбитую куропатку.
попросил узнать, не хочет ли Зиги выпить с ним, и за ней послали. Миллер
сидел за одним столиком с хозяином, поэтому Зиги отказалась от шампанского,
попросила джин с тоником. К удивлению Миллера, с ней оказалось очень легко
беседовать, и он вызвался отвезти ее домой после закрытия клуба.
хладнокровно и не домогался ее в тот вечер. Дело было ранней весной, Зиги
вышла из кабаре в самом заурядном байковом пальто. Миллер подумал, что она
надела его нарочно.
узнал, что ей нравится поп-музыка, искусство, она любит гулять по набережной
Альстера, содержать дом и возиться с детьми. Потом, раз в неделю, в ее
выходной, они стали встречаться, ходили в кино или ресторан, но вместе не
спали.
предложил переехать к нему. Зиги, которая серьезно относилась к важным
событиям своей жизни, уже решила, что любит Петера и выйдет за него замуж,
оставалось решить только одно: как добиться Миллера - тем, что не спать с
ним, или наоборот. Заметив, что ему, если захочется, ничего не стоит
положить на вторую половину матраса любую другую девушку, Зиги решила
переехать к Петеру и облегчить ему жизнь настолько, чтобы он захотел на ней
жениться. К концу ноября они уже полгода жили вместе.
хорошо управляется с хозяйством и занимается любовью со здоровым, энергичным
наслаждением. Зиги никогда не говорила о замужестве прямо, но частенько на
него намекала. Миллер притворялся, будто не замечает. Прогуливаясь под
солнцем по берегу озера Альстер, она вдруг заговаривала с каким-нибудь
малышом под благосклонными взглядами мам.
пожелал понять намек. Но вместе они были счастливы, особенно Миллер,
которого все преимущества жизни с женщиной, все очарование любви без брака,
устраивали как нельзя лучше.
рукой по ее телу, зная, что от этого она проснется. Через пару минут Зиги
застонала от удовольствия и перевернулась на спину. Миллер нагнул голову и
поцеловал Зиги в грудь. Все еще не пробуждаясь, она несколько раз вздохнула
и обвила его руками. Через десять минут они, дрожа от удовольствия, занялись
любовью.