нежно-розовыми пастельными тонами. Оконные рамы были матово-зелеными, крыша
выложена грубой зеленой черепицей. Входная дверь находилась в глубокой нише,
обрамленной пестрой мозаикой.
автомашины. Его ворота выходили во Двор.
?Элберт С. Элмор, доктор медицины?.
черный "кадиллак?. Автомобиль замедлил ход, собираясь, видимо, по широкой
дуге свернуть к гаражу. Но водителю помешала моя машина, стоявшая на пути.
Поэтому он проехал до конца улицы и развернулся на пятачке перед решеткой.
Потом медленно вернулся и въехал в свободный бокс гаража.
руке он нес докторский саквояж. На полпути он опять посмотрел в мою сторону.
Я в это время шел к своей машине. Подойдя к двери, он стал ее отпирать и
снова оглянулся.
кого-нибудь из коллег понаблюдать за Лэвери. Нет, пожалуй, пока это не
нужно.
гардины. Я заметил худую руку и отблеск света на очках. Гардины довольно
долго оставались открытыми, потом их задернули.
лестница, спускавшаяся к черному ходу.
могут быть отношениях. Во всяком случае, знакомы: ведь их дома "
единственные в квартале. Но спрашивать доктора бесполезно - врачи привыкли
хранить профессиональную тайну. Вряд ли он согласится что-нибудь сообщить.
окна и сердито смотрел на меня.
быстро отвернулся и уселся за письменный стол. Перед ним лежал портфель. Он
сидел прямо, как свечка, и нервно барабанил пальцами по столу. Его рука
потянулась к телефону, тронула его и вдруг отдернулась. Элмор закурил
сигарету, резким взмахом руки погасил спичку и, подойдя к окну, опять
уставился на меня.
врач. Обычно врачи - наименее любопытные из всех людей. Уже будучи
ассистентами, они вынуждены выслушивать столько человеческих секретов, что
их потребность в тайнах оказывается удовлетворенной на всю жизнь. Однако
доктор Элмор, похоже, сильно мною заинтересовался. При этом он обнаруживал
не столько интерес, сколько крайнее раздражение.
откинулся на сиденье. Лэвери вышел бодрым шагом, посмотрел вдоль улицы и
повернул к гаражу. Одет он был так же, только через плечо висело махровое
полотенце. Было слышно, как открылась дверь гаража, забормотал запускаемый
мотор. Из гаража выехала симпатичная маленькая спортивная машина с открытым
верхом. На Лэвери теперь были шикарные солнечные очки в широкой белой
оправе. Из выхлопной трубы автомобиля показалось белое облачко, машина
промчалась вдоль квартала и скрылась за углом.
направлялся на пляж, на берег Тихого океана, чтобы лежать на солнце и
позволять девушкам наслаждаться его внешностью.
ничего не говорил, просто держал трубку у уха, курил и ждал. Потом слегка
наклонился, как делают, услышав ответ, прислушался, повесил трубку и что-то
записал в блокноте, лежавшем рядом с телефоном. Потом на письменном столе
появилась толстая книга, обрез которой был выкрашен в желтый цвет. Раскрыв
ее примерно на середине, он бросил быстрые взгляд на мой "крайслер?.
над страницами возникла пара торопливых облачков дыма. Доктор снова что-то
записал в блокнот, отодвинул книгу и вновь взялся за телефон. Набрав номер,
он начал быстро говорить в трубку.
уставившись прямо перед собой и не забывая каждые полминуты посматривать в
окно. Он ждал. И я ждал. Собственно, без всякой причины. Врачи часто звонят
по телефону и разговаривают с разными людьми. Врачи смотрят в окно, врачи
хмурят лбы, врачи выглядят нервными. Врачи - такие же люди, как и мы,
грешные. И они ведут свою долгую и горькую борьбу, как и мы все...
посмотрел на часы, увидел, что давно пора было бы обедать, закурил новую
сигарету - и не двинулся с места.
дому доктора Элмора и остановился. Над капотом была укреплена длинная
антенна, она слегка раскачивалась. Из машины вылез высокий блондин. Подойдя
к двери доктора Элмора, он позвонил, потом наклонился, чтобы чиркнуть
спичкой о ступеньку. Так ему было удобнее посмотреть на меня.
и скрыли от меня происходящее. Я продолжал сидеть в машине и смотрел на
темные складки гардин. Прошло несколько минут. Дверь открылась, и высокий
блондин, не торопясь, спустился по ступенькам. Он отбросил окурок, провел
ладонью по волосам, пожал плечами, потер подбородок и, наконец, направился
ко мне. В тишине его шаги звучали ясно и отчетливо. За его спиной гардины в
окне доктора снова раздвинулись. Доктор стоял у окна и смотрел на нас. Рядом
с моим локтем легла тяжелая веснушчатая рука. Над ней появилось большое,
изборожденное складками лицо. Глаза отливали металлической синевой. От
твердо посмотрел на меня и заговорил низким грубым голосом:
автоклубе мою фамилию, потом посмотрел в телефонной книге, кто я такой, а
потом, значит, позвонил в полицию. Что бы это все могло значить?
взглядом.
Как видно, это - единственное удостоверение личности, которым вы
пользуетесь!
собственной шкурой!
завелся.
машины.
и начал их рассматривать. Потом изучил фотокопию лицензии. С презрительной
миной он затолкал все обратно в бумажник и вернул его мне. Я убрал бумажник
на место. Его рука опустилась в карман и вынырнула с сине-золотым
полицейским жетоном.
грубый.
Элмора?
выразиться, лейтенант. Я никогда не слышал о докторе Элморе, и у меня нет
причин следить за ним.
приходится иметь дело исключительно с верблюдами.
можем обойтись и без них!
может, хотите отправиться со мной в полицию и попотеть под сильным
прожектором?
понять, в чем ее соль. Кто попытался, что попытался?
по-моему, твердый орешек, не очень-то пригодный для шантажа.
доктора Элмора, никогда о нем не слыхал, и он меня не интересует. Я приезжал
навестить приятеля, сижу и любуюсь красивым видом. А если я даже занят
чем-нибудь другим, то вас это все равно не касается. Если такое объяснение
вас не устраивает, то советую съездить в Лос-Анджелес, в Главное полицейское
управление, и поговорить с дежурным офицером.