АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Спасибо, часа вполне достаточно, - холодно ответила она, вновь чувствуя себя униженной.
Ему не нравится перспектива провести целый день в моей компании, это ясно. Но разве можно меня за это винить? - отчаянно думала она.
- Ну же, взбодритесь! - Голос у него звучал едко. - Никое скоро вернется, я в этом уверен, и он, без сомнения, будет счастлив плясать под любую из ваших дудок.
- Я вовсе не собираюсь дуть ни в какую дудку, - устало ответила она слегка дрожащим голосом.
- Вы в этом уверены? - Глаза у него были как у гипнотизера. - Вы уверены в том, что ни при каких обстоятельствах не хотите продолжать с ним отношения? Даже сейчас, когда вы знаете, как он живет и какие перед вами открываются возможности? - добавил он оскорбительным тоном.
Она гордо вскинула голову, и глаза ее были как два полных злости колодца.
- Совершенно уверена, - резко ответила она. - Что бы вы обо мне ни думали, могу вас заверить в одном: я не золотоискатель. Богатство или его отсутствие никоим образом не может повлиять на то, как я вижу ситуацию.
Голос ее дрожал от негодования, и он не усомнился в искренности ее слов.
- А как вам видится ситуация?
В его интонации было что-то такое, что она не могла понять, но ей показалось, что он с нетерпением ждет ее ответа.
- Даже если бы Никое оказался единственным мужчиной на всей земле, мне бы он был не нужен!.. Извините, - тут же добавила она, заметив, как он поморщился, - но вы сами спросили.
- Действительно, спросил.
Неожиданно для нее его глубокие голубые глаза вдруг засветились улыбкой вместо ожидаемой ею вспышки ярости. Предательское сердце начало таять под его взглядом.
- Пожалуй, я должен извиниться, - сказал он. И она уставилась на него, чуть не открыв рот от удивления. - Вчера вечером Кристина отчитала меня. В последнее время она не очень мной довольна.
Он вдруг показался ей маленьким школьником, которого отругал любимый учитель. И эта новая черточка в его сложной натуре показалась ей страшно привлекательной.
- Боюсь, что я позволил обстоятельствам взять верх над собой в суждении о некоторых вещах, - жестко сказал он. - Сегодня ночью у меня было время подумать, и я пришел к выводу, что вы с Никосом сами должны разобраться в том, что между вами происходит, без всякого вмешательства кого бы то ни было. Он уже не мальчик, и я не сомневаюсь, что во многом вина лежит и на нем.
Он говорил так, словно убеждал самого себя, и под бронзовым загаром лицо его потемнело от напряжения.
Рия вдруг поняла, что должна сказать ему всю правду, что если она не сделает этого сейчас же, то никогда больше не отважится.
- Димитриос...
Он заставил ее замолчать, подняв руку.
- Как бы то ни было, я не хочу, чтобы Кристина расстраивалась, поэтому прошу вас обоих пожить мирно несколько дней под этой крышей. Я переговорю с Никосом и посмотрю, что можно сделать. - На щеке у него задергался нерв. - Для Никоса все это будет нелегко, постарайтесь его понять.
- Он тепло смотрел в ее смущенное лицо. - Вы очень красивая девушка.
Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, и слова замерли у нее на губах. Она расскажет всю правду позже, только не сейчас. Нельзя допустить, чтобы нежность, вдруг промелькнувшая в его глазах, вновь уступила место холодной циничности, к которой она уже привыкла.
Он ушел неожиданно, не сказав больше ни слова, твердым шагом и с гордо поднятой головой. Странное, только им одним пробуждаемое чувство вновь овладело ею. Он все перевернул в ней вверх дном, ей казалось, что на земле существуют только они двое. Все, что не было связано с ним, не имело никакого значения.
Войдя в дом, она встретила Кристину, оживленную и отдохнувшую, а затем, переодевшись в более легкую одежду, сбежала по ступенькам вниз по лестнице, весело постукивая каблучками, и сердце у нее пело - они целый день проведут наедине!
Димитриос ждал ее в большом зале, но когда она подошла, то поняла, что он спит. Растянувшись на большой серой софе, он дышал ровно и глубоко. Вокруг глаз и рта у него белели тонкие морщинки - следы усталости. Рия, крадучись, подошла к нему поближе, не в состоянии отказать себе в удовольствии разглядеть его.
На нем были обычная джинсовая рубашка и джинсы, и в них ой выглядел моложе, чем в костюме. Во сне лицо его потеряло свою обычную суровость, растаяла и холодная самонадеянность. Утром, когда он просыпается, он, наверное, всегда такой, подумала она, растроганная до глубины души.
Поддавшись какому-то непреодолимому порыву, она дотронулась до его губ и осторожно откинула со лба курчавый локон черных и жестких, как стальная проволока, волос. Димитриос вдруг поднял веки в полусне, и одно долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, утопая в их глубине. Затем с болезненным, приглушенным стоном он привлек ее мягкое тело к себе так, что она легла поперек его мускулистой груди, и ее бешено бьющееся сердце спешило за ударами его сердца, точно эхо. Поцелуй был болезненно сладким, губы ее дрожали, и от пробуждающегося желания она вся затрепетала, совсем забыв о том, что была недотрогой.
- Ты сладкая, как мед, - пробормотал он возбужденно в ответ на горевший в ней огонь.
Ей стало невыразимо хорошо оттого, что он не может больше скрыть от нее своей страсти.
- Боже, помоги мне, что я делаю? - Он так резко сел, что она слетела на пол возле софы. - Ты, маленькая Иезабель. - Голос у него был ласковым, и он опять притянул ее к себе на грудь, увидев, как она испугалась. Нежно дотронувшись до нее, сказал: - Не бойся.
- Димитриос! - пробормотала она ему в грудь приглушенно.
Он осторожно отодвинул ее от себя и сказал с обычным непроницаемым видом:
- Пора ехать. Пойди посмотри, собрала ли нам Роза продуктов на дорогу.
- Что я сделала не так? - едва слышно пролепетала она.
Он наклонился вперед, рассеянно запустив дрожащие пальцы в черные курчавые волосы.
- Все так, - медленно сказал он, горько насмехаясь над самим собой. - Все чертовски так. - Резко повернувшись, он посмотрел ей прямо в глаза.
- Давай-ка попридержим лошадей. Сначала тебе надо повидаться с Никосом. Вот оттуда и будем плясать.
- Плясать?
Сидя у его ног, она смотрела на его нахмуренное лицо, не зная о том, что огонь ее сердца отражается у нее в глазах и все ее чувства как на ладони.
Он испытующе на нее посмотрел. Слабая надежда боролась в нем с упорным недоверием. Наконец он издал глухой стон.
- Когда ты смотришь на меня так, я готов поверить в то, что черное - это белое. - Он покачал головой. - Почему ты не осталась с Никосом и не облегчила всем нам жизнь? Мне это вовсе не нужно.
Он резко встал, опять холодный и отчужденный.
- Иди, поторопи Розу, будь умницей.
- Но... - начала было Рия.
Он поднял ее с пола. При этом лицо его ничего не выражало.
- Иди!
И Рия пошла.
Когда через несколько минут он присоединился к ней в безукоризненно чистой и полной солнечного света кухне, то вел себя так, будто между ними ничего не произошло. Он серьезно поблагодарил Розу за продукты, и та вдруг засуетилась, едва не выронила блюдо и покраснела, как клюква. Подняв на плечо корзину, он вывел Рию через боковую дверь на большую заасфальтированную стоянку. Напротив дома стояло несколько машин: белый "феррари", на котором они ехали из аэропорта, большой голубой "мерседес" и две небольшие спортивные машины - ярко-красного и ярко-желтого цвета.
- Все эти машины - твои? - пораженная, спросила она Димитриоса, подошедшего к большому зеленому "левдроверу".
- Не все, - ответил он коротко, глянув в ее расширившиеся глаза. - "Мерседес" принадлежит Кристине, а желтый "MG" - гордость и радость Никоса. Неужели он не превозносил достоинств своей "Бетой"?
- Что-то не припомню, - осторожно ответила она, с большим трудом придавая своему лицу бесстрастное выражение.
- Странно. - Он задумчиво прищурил глаза. - Может, у вас просто не было времени поговорить о машинах?
Тон его снова был оскорбительным, и Рия осторожно на него посмотрела. Опять он возводит вокруг себя стену!
Он помог ей забраться на высокое сиденье, покрытое толстым белым ковриком.
- Днем здесь внутри настоящее пекло, - спокойно объяснил он. - К полудню нам придется зашторивать окна.
Вскоре она поняла, почему Димитриос предпочел "лендровер", больше всего подходящий для путешествия по каменистой, петляющей вдоль побережья дороге. Как всегда непредсказуемый, Димитриос вдруг превратился в прекрасного, доброжелательного гида, решившего показать ей свою страну. Они бродили среди руин античных храмов, и Рия все пыталась представить себе жизнь давно ушедшей цивилизации. И наконец Димитриос вернул ее в настоящее.
Он показал ей замысловатые церквушки, сохранившиеся в отличном состоянии, ветряные мельницы с маленькими парусиновыми крыльями, головокружительно крутые аллеи и узкие дорожки, где седовласые женщины, одетые во все черное, сидя на ступеньках, продавали самодельные корзины и прекрасно вышитые шали и блузки.
В полдень они остановили "лендровер" в каком-то старинном городке и пошли бродить по лабиринту узеньких улочек, зашли в местную таверну и перекусили восхитительным сыром и свежим чесночным хлебом, запив все это сухим красным вином. "Kokkino", - проинформировал ее Димитриос и заставил повторять это слово бесчисленное количество раз, до тех пор, пока она не научилась правильно его произносить, и они вместе смеялись над тем, с каким трудом ей давался его язык. Ей так хотелось взять его за руку, чтобы весь окружающий мир понял, что они вместе, но застенчивость, смешанная с неуверенностью, удержала ее.
Уже ближе к вечеру, когда стало невыносимо жарко и они устали, Димитриос выехал на пустынный пляж и направил машину к маленькому укрытому заливчику, не видному с дороги.
- Я хотел показать тебе это место, - лаконично сказал он. - Мне здесь очень нравится.
Она повернулась к нему с горящими глазами и увидела, что он внимательно наблюдает за ее реакцией.
- Чудесное место, - с чувством сказала она. - В мире, наверное, мало подобных ему.
- За всю свою жизнь я привез сюда только одного человека, - тщательно подбирая слова, сказал он, вышел из машины и достал корзину. - Мало кто знает о существовании этой бухты, так что можно не волноваться.
Сердце ее упало, как только она представила себе молодого Димитриоса наедине со своей первой любовью среди идиллической природы.
- Боже, сделай так, чтобы это была не она, - прошептала Рия легкому ветерку, теребившему ее серебристые волосы. - Кто угодно, только не она.
К воде можно было подойти лишь через узкую щель в скале, и когда они пробрались туда, то оказались отрезанными от всего мира, в окружении теплого, точно шелкового от ветра и воды, камня. Мягкий желтый песок и синее море были как нарисованные, и Рия почти уверовала в то, что они на необитаемом острове.
- Купаться?
Глубокий бас вывел ее из мечтательного состояния.
- Ой! - спохватилась она. - А я купальник не взяла.
- Выбирай любой, если уж тебе так нужен купальник, - сухо заметил он и бросил ей целую охапку бикини. - Я всегда вожу с собой несколько штук в машине вместе с полотенцами и ковриками. У Никоса есть дурная привычка сваливаться, как снег на голову, с толпой народу, так что всегда надо быть начеку.
- А у тебя плавки есть? - наивно спросила Рия, но заметив насмешливый блеск его глаз, быстро присела на горячий песок, роясь в малюсеньких кусочках материи, словно вся ее жизнь зависела теперь только от этого. Когда она подняла голову, то увидела, что Димитриос как ни в чем не бывало раздевается у кромки воды. Рубашка уже лежала на белом песке, и Рия, точно загипнотизированная, смотрела, как он расстегнул ремень и сбросил джинсы. Когда за этим последовали и плавки, обнажив все его мускулистое тело перед ее восхищенным взглядом, он обернулся и помахал ей рукой. Она резко опустила голову, и он фыркнул насмешливо. Он специально все это делает, рассердилась она. Просто хочет вывести меня из равновесия. И ему это здорово удается! - прошептал надоедливый голосок, с которым ей не всегда удавалось совладать.
Повернувшись к нему спиной, она выбрала такое бикини, в котором было больше всего материи, и, завернувшись в огромное пляжное полотенце, быстро переоделась. Узкая полоска черной ткани едва прикрыла ее высокую грудь, а плавки придали бедрам особую соблазнительность.
- Что ж, - пробормотала она в отчаянии, чувствуя себя совершенно обнаженной, - по крайней мере, это лучшее из всей охапки. Винить меня за недостаток одежды он не может.
Димитриос уже плыл, с силой разрезая грудью лазурную воду. Она шла по кромке моря, чувствуя себя очень неловко под его одобрительным взглядом.
- Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь выглядел столь же привлекательно в этом купальнике, - засмеялся он, хотя глаза его горели.
Она поторопилась броситься в холодную воду, думая только о том, как бы спрятаться от его взгляда в синих глубинах. Когда вода обволокла ее разгоряченное тело, у нее даже перехватило дыхание. Она поплыла в море и, поднырнув под волну, вынырнула прямо возле улыбающегося Димитриоса.
- О'кей?
Она кивнула, пораженная белизной его зубов на смуглом лице и переливами капель на бронзовой коже.
Рия опять нырнула, углубляясь в другой мир, где жили маленькие цветные рыбки и раскачивались экзотические растения. Солнечные лучи освещали поверхность воды, и она переливалась, словно состояла из маленьких алмазиков. Когда она всплыла, чтобы вдохнуть, Димитриос опять оказался около нее, без малейшего усилия рассекая небольшие волны сильными руками.
- Ну чем не сирена?
Как ни смешно, но ей вдруг стало очень хорошо от этой похвалы, и она улыбнулась ему такой ослепительной улыбкой, что он даже прищурил глаза.
- Поосторожнее, - протянул он насмешливо, - только один человек может это выдержать, однако у него сегодня был тяжелый день.
Не совсем понимая, что он хочет сказать, да и не особенно об этом думая, она опять нырнула, плавая и качаясь на волнах до тех пор, пока не почувствовала приятную усталость.
Боюсь, что более счастливых минут у меня уже никогда не будет, с тоской подумала она, гладя в яркое голубое небо и качаясь на спине. Но, осознав до конца смысл этой тоски, она сразу отрезвела, и ей даже стало холодно перед лицом враждебного, неизвестного будущего.
Резкая, как от лезвия бритвы, боль в правом бедре застала ее врасплох. Вскрикнув, она в испуге подняла сразу обе руки над водой и тут же пошла ко дну, наглотавшись отвратительной горькой воды. Она отчаянно попыталась выплыть, и ей удалось крикнуть, прежде чем острая боль свернула все ее тело в один комок, который стал медленно погружаться в холодную голубую глубину. Ее охватила слепая паника.
Ей не хватало воздуха, и она открыла рот, но только глотнула еще морской воды. В ушах звенел колокол смерти. Она тонет!
За несколько мгновений до того, как ее тело обмякло, она вспомнила мать, взывая к помощи сверху. Она не хочет умирать! Только не сейчас, только не так! Вокруг нее сгустилась тьма, в ушах зазвенело с новой силой. Что-то, с чем она не могла бороться, потянуло ее вниз, вниз, и безжалостная, всепоглощающая боль пронзила ее тело.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Как только Рия почувствовала на себе твердые и цепкие руки Димитриоса, она стала инстинктивно бороться за жизнь: судорожно втягивала воздух в разрывающиеся легкие, кашляла, отплевывала воду, изгибаясь от острой, как нож, боли в ногах. Ничего не соображая, она панически хваталась за него.
Он осторожно освободился от ее рук, подержал ее несколько секунд лицом вверх, а затем дал сильную пощечину.
- Успокойся, я с тобой. - Голос у него был негромкий и ровный. - Не дергайся, и тогда я смогу взять твой вес на себя, а то ты еще утопишь нас обоих.
Она всхлипывала от пережитого ужаса, крепко цепляясь за его шею, но поскольку он постепенно продвигался вперед, разговаривая с ней терпеливо и совершенно спокойно, она расслабилась, хотя временами все еще вздрагивала от боли и ужаса и беспомощно кашляла. Страх постепенно отступал.
- Ну, вот и молодец, - сказал он успокаивающе и поплыл к далекому берегу. - Ты в полной безопасности и ведешь себя прекрасно.
Разрезая воду мощными руками, без труда неся ее к твердой земле, он продолжал свой успокаивающий монолог.
Когда они добрались до берега, Димитриос поднял ее на руки, с тревогой глядя на белое, как мел, лицо и бескровные губы. Она опять сморщилась от раздирающей боли в ногах.
- Судороги? - коротко спросил он, и она слабо кивнула.
Он быстро понес ее к коврикам, осторожно положил и завернул ее, точно кокон. Ей стало тепло. Опустившись рядом с ней на колени, он стал энергично массировать ей ноги, и когда сжатые в комок мускулы расслабились, Рия вдруг расплакалась и из ее глаз, ушей и рта потекла вода.
- Все в порядке, малышка, поплачь, тебе станет легче.
Димитриос прижал ее к своей мокрой груди и стал укачивать ее, точно малого ребенка. Он нашептывал ей нежные слова, прижимаясь губами к ее спутанным волосам, то и дело сбиваясь на свой родной язык, и голос его был мягким и нежным. Рия не знала, сколько времени они так просидели, но когда успокоилась, ей стало немного стыдно за свою слабость и не по себе от близости большого обнаженного мужского тела.
Ее разгоряченная влажная щека лежала на его широкой груди, и темные завитушки его волос щекотали ее. Она отпустила его сильную шею, и по его телу вдруг пробежала дрожь. Он положил ее на песок и перекатился на живот в нескольких футах от нее.
- Ну что, тебе уже лучше?
Его глубокий голос дрожал, и она стеснительно кивнула, увидев воочию, как он желает ее, - она была потрясена его мужской красотой!
- Я думаю, мне не помешает некий эквивалент холодного душа, - заметил он, не глядя на нее. Поднялся с кошачьей грацией, пошел к воде и тут же скрылся в пенящихся волнах.
Она лежала на спине, завернутая в коврики. Боль в ногах постепенно стихала. Вечернее солнце ласкало ее своими теплыми лучами, и с легким вздохом она отдалась его вечной терапии, чувствуя себя слишком уставшей и слишком потрясенной, чтобы пошевелить хоть пальцем.
Димитриос бросился рядом с ней на песок, и она очнулась от короткого забытья. Он уже был в рубашке и джинсах, но босой.
- Вставай, бесстыжая девчонка, прикрой свою наготу, - весело сказал он. - Не знаю, как ты, но я умираю от голода.
Завернувшись в огромное одеяло, она с трудом влезла в узкую юбку и блузку, всей кожей чувствуя каждое движение Димитриоса, пока он отыскивал корзину и наливал два стакана пенящегося белого вина.
- Выпей. Это тебе поможет, - коротко приказал он, когда она подошла к нему, и Рия вдруг сообразила, что лицо у нее заплаканное, а волосы спутаны. Руки ее непроизвольно поднялись к мокрым волосам, и глаза его потеплели. Он передал ей тяжелый хрустальный бокал.
- Ты выглядишь как бедный маленький беспризорник.
Голос его звучал невероятно нежно.
Она торжественно посмотрела на него, и на бледном лице серые глаза показались ему огромными.
- Я еще не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь. Если бы не ты, я бы утонула.
- Забудь об этом, - мягко возразил он, скользя большой бронзовой ладонью по гладкой коже ее руки. - Выручать девиц из беды - мое хобби. Только обещай мне, что никогда не будешь купаться одна, - продолжил он вдруг серьезно. - То, что случилось один раз, может повториться.
Она послушно кивнула и быстро выпила стакан вина. Ее мучила жажда.
- Эй, не так быстро! - Он с удивлением посмотрел на ее пустой бокал.
- Если бы я знал, что ты проглотишь половину океана, я бы привез ящик лимонада. Тебе надо поесть. Если ты напьешься, боюсь, ты станешь невыносимой. Пьянчужка...
Роза приготовила им настоящий банкет, и Рия вдруг почувствовала страшный голод. В большой пластмассовой коробке лежали свежие розовые креветки в густом сливочном соусе, в другой - мясное ассорти, малюсенькие пирожки с мясом и хрустящий зеленый салат. Там же были поджаристые чесночные булочки, две баночки с овощным соусом и несколько сортов сыра. А на десерт - целая коллекция тонко нарезанных фруктов. Такого пикника у Рии еще не было. Холодильная сумка сохранила все это в прекрасном состоянии, и они жадно набросились на еду. Пока не опустошили все, оба не произнесли ни слова.
- Что-то сверхъестественное, - блаженно сказала Рия, белоснежной салфеткой вытирая с губ креветочный соус и чувствуя себя намного уверенней.
- Вы всегда так едите?
- Конечно. - В голосе у него зазвучало высокомерие, словно он боялся, что она осуждает его. - Я много работаю, много двигаюсь и заслуживаю того, чтобы у меня было все лучшее.
- Ты и получаешь все лучшее, - мягко заметила она, думая о том, что он может быть колючим, как ежик.
- Не все. - Он наклонился вперед и налил ей вина, стараясь не прикасаться к ней. Откинувшись на коврик, закрыл глаза, ослепленный розовым золотом засыпающего солнца. Он полностью владел собой. Почему же ей это никак не удается? Он лежал, растянувшись, как леопард, внешне совершенно расслабленный, и она вспомнила, как блестело на солнце его мускулистое тело. На шее у нее забился сосуд, и она мысленно отругала себя, заставила сосредоточиться на корзине, куда собирала посуду. Затем подошла к воде, глядя, как быстро угасает день.
- Земля богов.
Она вздрогнула: Димитриос бесшумно подошел к ней сзади и накинул ей на плечи одеяло. Поднялся свежий бриз, и море заиграло сказочным блеском, а по небу потекли мириады огненных рек. Одинокая птица пролетела у них над головами, и ее хриплый крик нарушил мерное перешептывание волн.
- Ищет своего друга.
Она повернулась и натолкнулась на пристальный взгляд его голубых глаз.
- Узнаю родственную душу. - Он долго смотрел ей в глаза, словно что-то искал в них. - Готова? - вдруг спросил он деловито, и она почувствовала себя странно разочарованной, словно то, что должно было произойти, так и не произошло.
- Кажется, да. Прекрасный был день.
Она собралась идти, но он поймал ее руку и развернул ее к себе лицом, угрюмо глядя на нее сверху вниз.
- Зачем тебе надо было со всеми спать?
- Что? - Он застал ее врасплох, и в ее серых глазах отразилось недоумение.
- Сколько их у тебя было? Трое, четверо? - Вопрос был просто диким. - Почему ты не дождалась? Как может такая хрупкая и такая внешне невинная девочка вести себя таким образом?
Она съежилась, лицо ее потемнело от страха.
- Пожалуйста, Димитриос... - прошептала она.
- Зачем ты это делаешь? - Его холодные глаза словно влезали ей в душу, и голос его звучал горько, вымученно, будто в нем происходила какая-то страшная, адская борьба. - Как могу я поверить тому, что мне говорят твои глаза и тело? Радом с тобой Никое почувствовал себя так, будто он единственный мужчина на всей земле. Откуда мне знать, не ведешь ли ты опять свою хитрую игру? Просто трюк, чтобы потом сорваться с крючка.
- Ты делаешь мне больно.
Он крепко сжимал ей локоть, и она попыталась вырваться, но он не ослаблял железной хватки.
- Мне бы этого очень хотелось. - Он слегка встряхнул ее. - Мне бы хотелось проникнуть в эту головенку и посмотреть, что же там происходит на самом деле. Ты как два человека в одном теле, и оба такие разные. То чистая и застенчивая, то... - В голубых глазах его полыхнул огонь. - Кто из них настоящий?
Дрожа, она опустила голову, спрятав за густыми светлыми волосами бледное лицо, не в состоянии больше выносить его ястребиного взора.
- Ты не понимаешь. - Голос ее дрожал, и он опять встряхнул ее, сдавливая, как тисками, ей руку.
- Так помоги мне понять. Расскажи мне что сделало тебя такой, какая ты есть? Объясни, как ты можешь заставить мужчину забыть, что он у тебя не первый, а может, и не последний? Говори, убеждай меня.
Это была настоящая мольба.
- Не здесь и не так.
Она не могла говорить с ним об этом одна, лицом к лицу. Она нуждалась в помощи Кристины, чтобы отвести от себя горячую, как раскаленное железо, ярость, когда он узнает, что его вновь обманула маленькая англичанка с серебристыми волосами.
Он глубоко вздохнул, с трудом сдерживаясь, и разжал руку, покачав головой.
- Я, видимо, сошел с ума. - Он говорил скорее сам с собой, чем с ней.
- Дважды подставлять себя под молнию...
Рия понимала, что он страшно зол на нее, или на себя, или на нее и на себя одновременно. Он гордо откинул назад черноволосую голову, глубоко засунул руки в карманы джинсов.
- Не знаю, что лучше: то ли выкинуть тебя из дома, как требует проверенное временем правило, то ли дождаться Никоса - может, он прольет какой-нибудь свет и поможет мне разгадать твою загадку?
Страницы: 1 2 3 4 [ 5 ] 6 7 8 9 10 11 12
|
|