Чтение 5–й страницы книги ~Рождение мага~

- Так вот, - Тёмный склонился к самому уху Фесса. - милорд ректор считает, что никаких пророчеств быть не может. Можно предсказать, что, если уронить камень, он упадёт наземь, не больше. А всякие там великие и грозные пророчества - мол, не больше чем сказки, которыми раньше жрецы-язычники пугали тёмных людей. Правда, есть так называемые "Анналы Тьмы"... в них милорд ректор верит. Но - не больше. Не больше, - с нажимом повторил Тёмный, так, словно хотел, чтобы Неясыть-Фесс покрепче запомнил его слова.

Фесс запомнил. Накрепко.

Среди всех прочих разношёрстных волшебников, обретавшихся на факультете общего волшебства, хронисты оказались, наверное, самой тихой и нетребовательной кафедрой, несмотря на то что магам знание истории необходимо было как воздух. И лекции походили скорее на байки, что рассказывают друг другу путники, которым случилось скоротать вместе ночь у походного костра.

Фесс узнал о времени, когда сюда пришли все нынешние расы и народы. Откуда они взялись, оставалось для магов Академии вечной загадкой - по промыслу ли Спасителя или же существует и в самом деле великая совокупность иных миров? Выдвигались веские аргументы в пользу как одной, так и другой версий.

Древняя история была полна, как и положено, войн, крови, предательства и мук. Иначе, наверное, и не бывает, когда зачастую единственный способ выжить - это убить и отобрать. Трудно судить древних за дикость, говорили хронисты. Мы сами, нынешние, вроде бы покончившие со всеобщими войнами, когда, бывало, весь мир вцеплялся друг Другу в глотку, мы ничем не лучше. Частые смуты в Эгете. Семиградье то и дело воюет с пиратами Волчьих островов, Мекамп с Салладором искоса смотрят друг на друга, и вдоль границы нет-нет да и вспыхивают кровопролитные схватки; восточные номады вторгаются в пределы того же Мекампа или, перевалив через горные рубежи Салладора, предают огню его цветущие оазисы; раньше вовсю пылала междуусобица на Правой и Левой Клешнях, пока новоявленное царство не положило этому конец.

Неясыть-Фесс узнавал о древних державах, что порой ухитрялись объединить под одним скипетром всю ведомую Ойкумену; то эльфы, бывало, вырывались из своих любимых лесов и докатывались до самых берегов западного Моря Клешней, подчиняя Корню и Кроне всю область будущего Семиградья; то номады, захватив всё вокруг Моря Призраков, вторгались в Эгест и Аркин, штурмуя стены самого Эбина; войны сменялись краткими мирными передышками, кочевники отступали, утихомиривались эльфы, гордо уходили на север орки и гоблины, и какое-то время каждый владел только своим - до той поры, пока кому-то это не надоедало. И тогда всё начиналось снова - нескончаемый круговорот войны, жестокого и бездушного вечного двигателя, который тем не менее, по мнению хронистов, помогал выковать тех, кто не согнётся даже перед самой Тьмой.

Впрочем, Фессу это казалось красивым преувеличением.

О Западной же Тьме никто не говорил ни слова - так, будто её и не было.

Покончив с обязательными занятиями, Неясыть возвращался обратно, в ветхое здание факультета Тьмы, и декан, вздыхая и жалуясь на скупость Белого Совета, отобравшего все мало-мальски значимые артефакты Тёмных и не дающего денег для покупки трупов (а то на чём же практиковаться начинающему некроманту?), продолжал растолковывать ему азы тёмной науки.

- Ты должен накрепко запомнить имена всех Тёмных Сил, - наставительно подняв палец, с важным видом говорил Фессу Даэнур. - Обращаясь к ним, мы черпаем мощь, мы...

- Но если есть Спаситель, откуда же Тёмные Силы? - удивлялся Фесс. И поражался ещё больше, узнавая о странном дуализме, о том, что в этом мире действуют не только Западная Тьма и обитающий где-то в иномировых эмпиреях Спаситель, но и целые рои богов и божков рангом поменьше, которым тоже поклоняются, поскольку Спаситель заповедал: "Веруйте в меня, но не противьтесь сильному". Теологи давно уже истолковали это как необходимость задобрить (если уж нет возможности уничтожить) тех Бесплотных, что имели достаточно власти вредить людям и противостоять Белому Совету. Всех их следовало знать наизусть, но особенно почитались первые шесть, Великая Шестёрка, шесть тёмных властителей - Дарра, обвивающая Тьмой, властвующая на перекрёстках дорог, Аххи, хозяин горных пещер, Сиррин, повелитель полярных ночей, Зенда, владычица Долины смерти на границе Салладора и восточной пустыни, Шаадан, обитающий в глубине Моря Ветров, и, наконец, Уккарон, владыка Чёрной Ямы... - монотонным голосом твердил наставник Фессу.

- Чёрной Ямы? Это та, что на востоке, куда изливается Тёмная река? - тотчас спросил Неясыть.

- Верно, - кивнул декан. - Вижу, наши странники даром время не теряют. Но Уккарона с трудом можно назвать личностью - скорее, это просто полуразумная сущность, установить с которой контакт очень трудно даже опытному магу. Собственно, таковы же и все остальные персонификации Сил...

- А почему они вообще способны действовать?

Что поддерживает их существование? - настырно допытывался Фесс.

- Гм! - Декан строго посмотрел на него. - Вновь замечу, что ты задаёшь очень хорошие вопросы, Неясыть. Да, ты прав, с точки зрения классической теории это - абсурд, ибо не являющаяся личностью сущность не может воспринимать Силу, неважно, из какого именно источника или посредством какой именно стихии. Все чудовища, если ты заметил, в той или иной степени полуразумны, с ними даже можно вступить в переговоры, а вот потолковать с Уккароном тебе не удастся. Ты можешь только позаимствовать часть его мощи, не более... Ну что ж, Неясыть, первое правило Наставника гласит - отвечай на вопросы Ученика, сколько бы несвоевременными они тебе ни казались. С завтрашнего дня начнём заниматься теорией Силы, как я это понимаю, а пока что... Итак, изложи мне, пожалуйста, общие причины возникновения неупокоенности...

Общие причины сменялись частными следствиями. Ближе к зиме, когда хронистов и странников на факультете общего волшебства сменили мэтры теории заклятий, Фесс и Даэнур вплотную подошли к самой черте, за которой вновь лежали запретные знания.

За это время Неясыть если кем и обзавёлся, так это врагами. Студиозусы по-прежнему сторонились его, и он платил им той же монетой. Полуэльф с Бахмутом то и дело попадались ему на глаза, Эвенстайн глумливо ухмылялся, конопатый Бахмут корчил простодушно-идиотские рожи, однако они ни разу не подошли к нему и не сказали ни одного слова. Очевидно, наказ милорда ректора ещё действовал.

По вечерам, когда всходила луна, Фесс шел во двор и там до изнеможения заставлял работать своё тело, пытаясь восстановить прежнее умение, но, увы, по мере того как росло его мастерство в плетении заклятий и управлении Силой, всё хуже повиновались собственные мышцы. Тёмный, узнав об этом, лишь сочувственно покачал головой.

- Здесь тебе никто не поможет, Неясыть. Вы, люди, так уж устроены, что можете вместить только один талант или один дар. В тебе - Тёмный дар, и прочему уже не хватает места.

- Это почему же? - искренне поразился Фесс. - А как же...

- Разумеется, есть художники, прекрасно слагающие оды, или ювелиры - непревзойденные стрелки, - кивнул Тёмный. - Но с нами, магами, всё не так, увы. Я с лёгкостью выйду против любого... ну, или почти любого мага, но вот на дуэли против опытного, хотя и ничем не выдающегося мечника шансов у меня почти нет. И у тебя не будет тоже, привыкай к этой мысли. Наше оружие - не от этого тварного мира, Неясыть. Пока этого не поймёшь - не станешь настоящим магом, друг мой.

Фесс раздосадованно опустил голову. Он не мог ошибиться, ремесло боя когда-то было ему привычно - твои руки, твое оружие, которое у тебя отбирают последним, зачастую выручат там, где спасует магия. Но отступать было уже поздно.

Общая классификация неупокоенных сменилась начальными принципами работы с ними, опять же самыми общими. Неясыть с Тёмным проводили долгие часы в медитации: они обращались к Тьме. Тьма, сгустившаяся на западе, непроницаемая для магического зрения адептов Белого Совета, она служила тем маяком, ориентируясь по которому они могли воспринимать Силу.

И всё-таки слишком многое оставалось непонятным. Почему первая же классификация заклятий, приведённая на факультете общего волшебства, имела специальную градацию - "исполнимость в зависимости от места"? Это относилось лишь к самым мощным, заклятиям седьмого ряда, их насчитывалось едва ли полдюжины - но, например, заклятие воздушного замка можно было исполнить только в Семиградье, Эбине, герцогствах Изгиба, на северном побережье Кинта Ближнего и восточном - Кинта Дальнего. Заклятие подземного копья - только на Волчьих островах, в остальных местах нечего было даже пытаться. В Мекампе и Салладоре хорошо работали чары огненной петли (при удаче начисто сносит стены города), а вот вызвать там водяной смерч не смог бы даже сам милорд ректор, для этого лучше подошли бы окрестности Железного Хребта, Нарн, Эгест и Вечный лес.

Всю зиму, помимо основных занятий, Фесс корпел над картой известной Ойкумены. Когда вовсю расцвели сады и истомлённые зубрёжками студиозусы затрепетали в ожидании переводных испытаний, Неясыть пришёл к декану.

Позади остались зомби, скелеты, мумии, способы мумификации, общая теория пыток, первичное плетение заклятий упокоения и многое другое. Тёмный мог гордиться своим учеником. За всю зиму Фесс ни разу не омочил губ в пиве, не говоря уж о том, чтобы провести время с девушкой.

Неясыть разложил перед деканом испещрённую его пометками карту.

- Вот, учитель.

- Что это? - Тёмный мельком взглянул на алые, синие, чёрные и жёлтые эллипсы, густо покрывавшие карту. - А-а... то-то я смотрю, над чем ты так гнёшься вечерами... Успокойся, Неясыть, через это все проходят. - Даэнур неожиданно усмехнулся. - Это значит, что ты поистине достоин не второго, а сразу третьего курса. Ты добрался до теории полюсов. Каждый здравомыслящий ученик рано или поздно приносит своему наставнику такую карту... и по этому можно судить, кем он окончит свои дни - мэтром, магистром, деканом или же деревенским костоправом, всё требуемое от которого волшебство состоит в истреблении крыс или вызове дождя. Разумеется, это бросается в глаза, не может не броситься. Почему некоторые заклятия действуют в некоем месте сильнее или слабей, чем в ином? Недалёкие умы довольствуются примитивным объяснением типа следов влияния древних артефактов, или воли Спасителя, или козней Тьмы. Но тебе я всего этого говорить не стану. Ты всё сделал верно. И мой тебе совет - на каникулах сходи к одному из тех мест сам.

Тёмный загадочно улыбнулся, и Фесс воздержался от уже готового сорваться с языка вопроса: "А почему вы не хотите сами сказать мне этого, учитель?"

Вечером того же дня Фесс сидел на крыльце факультета. Завтра предстояли испытания, однако он не сомневался в исходе. Если всё будет честно, он пройдет. Пусть волнуются другие, едва-едва освоившие самые простые магические действия.

Слова Даэнура не выходили у Неясыти-Фесса из головы. Ну да, он провёл здесь уже больше года, много чему научился и теперь, пожалуй, справится с парой-тройкой неуязвимых для обычного оружия неупокоенных. Но дальше, что дальше? Он узнает еще многое о бестиарии этого мира, о его древней магии, об амулетах и оберегах, о магических свойствах некоторых камней и растений, познает тайны простых превращений на занятиях у алхимиков... всё это, конечно, хорошо, но ему-то, Фессу, отнюдь не Неясыти, нужно гораздо больше! Ему нужно понять, откуда он сам и как тут появился, а не заниматься пожизненным упокоением взбунтовавшихся мертвецов на местных кладбищах.

"Декан был прав, - подумалось Фессу. - Нужно идти к одному их тех мест, что отмечены на моей карте большими красными крестами. Их не так мало, и это - не точка, большинство из них - по четыре-пять дней пути в поперечнике, и, как правило, все до единого - в диких, гористых местностях. Даже самый ближайший крест - на восточном берегу Изгиба - расположился в невысоких, но почти что непроходимых Козьих горах, с очень крутыми скальными склонами и узкими долинами, целиком заросшими колючим кустарником. Правда, посреди всего этого безобразия возвышается величественный конус увенчанной снежным шлемом Королевской горы... Так прямо и хочется отправиться туда, не мудрствуя лукаво".

...И всё-таки почему Тёмный молчит?..

- Не спится, крыса? - вдруг послышался из сумрака ехидный голос. Фесс невольно вздрогнул - так и есть, та самая парочка, полуэльф с Бахмутом!..

За зиму конопатый силач, казалось, ещё больше раздался в плечах. Эльф же, напротив, как будто бы высох, щёки ввалились, глаза лихорадочно блестели.

- Привет, ребята, - как ни в чем не бывало бросил Неясыть, и неважно, что в душе при этом клокотала жгучая, обжигающая ненависть. Он не забыл тёплой вонючей струйки на лице. Он вообще ничего не забывал в этом мире. Долги следовало отдавать как можно быстрее.

- Надо же, - глумливо удивился полуэльф. - Разговаривает!.. С нами - и разговаривает! Небывалое дело, правда, Бахмут?

- Истинно так, господарь Эвенстайн, истинно так, - поспешно закивал веснушчатый аколит.

Фесс промолчал. Они сами пришли к нему, значит, им от него что-то нужно. За зиму и весну он хорошо изучил самого себя, все слабые и сильные стороны; второй раз он не попадётся в ловушку собственного призрачного умения.

- Ладно, крыса, - со внезапной серьёзностью сказал Эвенстайн. - Поговорим.

- Разве крысы разговаривают? - невозмутимо поинтересовался Фесс.

Ничуть не опасаясь, полуэльф шагнул вперёд, одним движением оказавшись рядом с Фессом. Поставил ногу в потёртом сапоге на ступеньку, нагнулся - близко-близко оказались нечеловеческие, какие-то словно бы кошачьи глаза.

- Конечно, - негромко сказал Эвенстайн голосом умудрённого годами мужа, но никак не пятнадцатилетнего мальчишки, которому в этом возрасте положено мечтать в основном о девчонках. - Разве ты не знаешь? В Змеиных лесах полно говорящих крыс. Очень, знаешь ли, похожих на тебя.

Неясыть в душе Фесса взыграл. Одним движением Фесс сгрёб наглого полуэльфишку за грудки... и тотчас со стоном выпустил - тот резко нагнулся, прижимая к себе руку Неясыти, словно величайшую драгоценность, и заломленное запястье тотчас отозвалось острой вспышкой боли. Приём был донельзя примитивен, однако Фесс попался на него, точно сопливый новичок.

- Тихо! - прошипел Эвенстайн прямо в ухо Неясыти. - Ты расскажешь мне все сам или...

Над головой Фесса раздалось сопение - Бахмут надвинулся вплотную. Похоже, что на выросшего при дворе полуэльфа-бастарда принцип водного дара" не распространялся. Не задумываясь более ни одного мига, Неясыть ударил - сплетшимся словно само собой заклятием, из начального арсенала "умиротворителей". Самым простым, однако на сей раз уже Эвенстайна опрокинуло и протащило спиной по камням, изодрав в клочья нарядный плащ. В плечи Фесса вцепились было руки Бахмута, однако Неясыть, не мешкая и опять же бесхитростно, двинул его локтем в пах.

- Ой-о-о-о... - проскулил конопатый и, согнувшись, повалился на ступени.

- Ну что, хватит с вас, сосунки? - как можно более обидным тоном медленно произнёс Фесс, встал и ушёл в дом.

Он, конечно же, не сомневался - эта нелепая эскапада от начала до конца подстроена. Эти двое хотели чего-то от него добиться, но вот только чего? Они стремились не столько унизить его по-настоящему, сколько разозлить и раздразнить. Чтобы он показал, на что по-настоящему способен? А может, всё это есть хитроумный замысел милорда ректора?..

Откуда-то из глубин памяти поднималось некое чувство странной обиды - он, Фесс, раньше имел дело с куда более могущественными противниками, пусть даже сейчас и не может точно вспомнить, с какими именно, а тут - тут ему противостоят не чудовища и не великие волшебники, а всего лишь два недоучившихся аколита, таких же студиозуса, как и он сам!.. Чего он ждёт, зачем мешкает? Гнев властно требовал выхода.

На плечо опустилась рука Даэнура, когти слегка кольнули Фесса через одежду.

- Пусть их, - негромко сказал декан. - Понимаю, трудно сдерживаться... и потом тебе тоже будет ох как тяжело, Неясыть. Простолюдины будут кланяться тебе в ноги, чтобы ты справился с буйствующей нечистью, но при этом не подадут тебе и ложки к обеду, не пригласят ни в один дом, не протянут руки-и даже плату твою, твой хлеб постараются вручить через посредника, какого-нибудь настоятеля их сельской церкви. Но я знаю, ты не сломаешься. Ты выдержишь, у тебя внутри не мякиш, а сталь крепче гномьей. Не знаю твоего прошлого, не знаю, кто тебя воспитывал - но свое дело он сделал хорошо. Иди спать, тебе надо восстановить силы.

- А вы, мэтр?

- А я останусь, - со вздохом проговорил Даэнур. - Буду смотреть на Луну и взывать к Мраку. Буду просить у него сил для тебя - помни, тебе ведь не разрешат показать искусство Ночи, тебе придётся довольствоваться узкой для нас тропой Света.

- Это ж нечестно! - возмутился Фесс. - Я не знал... мне никто ничего не сказал... А почему же вы промолчали, милорд?

Уродливая голова опустилась.

- Запрещено уставом, Неясыть.

- Запрещено уставом! - с горечью передразнил Фесс. - Да ведь мне теперь...

- Но ты ведь всё равно не уступишь. - Тёмный взглянул на своего ученика. - Ты не дашь себя побить. Привыкай к тому, Неясыть, - здесь каждый бой станет для тебя нечестным. Твои враги будут бить в спину, регулярно и метко. Они побоятся встретиться с тобой лицом к лицу. Отсюда - все эти уловки, замаскированные под "устав". Но при этом, - Тёмный наставительно поднял палец, - отдадим должное ректору. Он и верхушка Белого Совета до такого не унизятся. Меня они победили... в честном бою. И если, убереги от этого Тьма, тебе придётся схлестнуться с ними в открытом сражении - от Белого Совета не жди предательства. Они слишком самоуверенны, слишком привыкли к превосходству в силе. Благородство... это ведь так легко - быть благородным, снисходительным и великодушным, когда ты - победитель!.. - Последние слова Тёмный почти что выкрикнул. Наступило молчание.

- Иди спать, - устало сказал Даэнур. - Завтрашний экзамен - не самый сложный в твоей жизни... с каждым курсом они будут становиться вес труднее. А уж про выпускные испытания я и не говорю.

- Но это ещё не скоро... - эхом откликнулся Фесс.

- Ты прав. Еще не скоро. А вот завтрашний день - он уже совсем близко, вот-вот настанет. Иди спать.

Ночью Фессу снились странные сны. Он словно наяву видел себя стоящим на высоком, обрывистом берегу широкой реки, вода в которой блестела, словно расплавленный вар; да и цветом вода в реке от вара ничем не отличалась. Из-под ног Фесса вниз ухолил каменистый обрыв - иссечённый трещинами сероватый известняк, перевитый невесть как укоренившимися тут длинными ползучими лозами с пышными алыми цветами, источавшими сладковатый, приторный аромат. Противоположный берег реки был, напротив, низким, кривые деревья тонули в поднимающихся темных испарениях.

В тумане угадывалось какое-то множественное движение, словно там, под покровом призрачного плаща, торопливо собирались для броска через реку какие-то орды.

Послышался шорох шагов. Фесс резко обернулся, машинально уронив руку на бедро, - но эфеса на привычном месте не оказалось, там болтались только пустые ножны. Ладонь - столь же привычно - скользнула за спину, где полагалось бы висеть другому оружию, - но, увы, и глефы там тоже не было.

Из тумана у него за спиной вышли двое.

- Я смотрю, нам последнее время никуда не деться друг от друга, - ухмыльнулся знакомый уже полуэльф.

- Что поделать, судьба, - отчего-то забыв о привычном "господарь Эвенстайн", отозвался конопатый Бахмут; говор его звучал чисто и правильно, настоящий имперский столичный диалект, ничего простонародного.

- Судьба, - кивнул Эвенстайн, подходя ближе. Он тоже пришёл без оружия. - Ну так как же, Неясыть? Или, может, совсем не Неясыть? А? - Он хитровато прищурился.

- Говори, что надо, и убирайся, - холодно ответил Неясыть.

- Погоди, остановись, - внезапно поднял руку Бахмут. - Заклятье своё можешь не плести, мы же этого не делаем, и амулетов у нас при себе никаких тоже нет. Мы ведь только хотели тебя спросить...

- Где Мечи, Неясыть? - холодно перебил спутника полуэльф. - Где Мечи?.. Скажи нам это, и...

- И что? - осведомился Фесс. Слово "мечи" никакого отклика в нём не вызвало, однако показывать это раньше времени не стоило.

- Можешь просить что хочешь, - хрипло сказал Бахмут, нервно облизывая губы.

- У тебя, что ли? - презрительно поморщился Фесс.

- Ах ты!.. - сорвался на визг Эвенстайн. - Да знаешь ли...

- Ничего он не знает, - негромко произнёс Бахмут. - Ничегошеньки... Ладно, попробуем по-иному. Посмотри за эту реку, Неясыть. Что ты там видишь?

- Болота да туман, - буркнул в ответ Фесс.

- А в тумане? - настаивал Бахмут.

- Ползает вроде бы кто-то...

- "Кто-то!" - сумрачно передразнил Бахмут. - Не кто-то, а твари Тьмы. Здесь её восточный форпост. В мире слишком многое изменилось с твоим приходом, любезный Неясыть, слишком многое, чтобы быть простой случайностью. Мы хотели бы понять, почему так произошло.

- В таком случае ты не у того спрашиваешь, Бахмут, - отрезал Неясыть.

- Здешняя Тьма теперь - не просто Тьма, - прошипел подошедший почти вплотную полуэльф. - В ней появилось нечто новое, и это новое заставило Древние Силы Тьмы корчиться от непредставимого ужаса! Хозяин Чёрной Ямы забился в самую её глубь от страха перед тем, что надвигается из-за стен Ночи! - Глаза Эвенстайна лихорадочно блестели. - Скажи нам, где Мечи, Неясыть, и тогда мы сможем вместе отразить этот натиск. Видишь, мы играем в открытую. С Мечами мы выстоим. И не только выстоим - мы победим. А иначе... вода в земле сменится кровью, и эта кровь заполнит колодцы, потому что эта новая Тьма не пощадит никого, если только вырвется из своего логова. Понимаешь, Неясыть? Никого. Пустой мир, идеально пустой, освобождённый от нелепой плесени по имени "жизнь", - вот идеал той Ночи, которой ты служишь вместе с твоим деканом. Ну что, надумал отвечать?

- Но я же сплю? - возразил Фесс.

- Спишь!.. - хмыкнул полуэльф. - Ясное дело, спишь. Мы тоже сейчас спим, экзамен завтра не у тебя одного.

Самым простым было б сейчас сказать - мол, ничего не знаю ни про какие Мечи, слыхом не слыхивал, видеть не видывал, что вам надо от бедного студиозуса, которому завтра предстоит отвечать на вопросы из совершенно не его области?..

"Но тогда бы они уверились, что я просто виляю и что-то таю", - подумал во сне Фесс. И сидевший в нём бесёнок внезапно заставил его сказать:

- Ну, хорошо, допустим, а что я получу взамен? Эвенстайн и Бахмут переглянулись - как показалось Фессу, с удивлением.

- Мы же сказали - всё, что угодно, - хрипло отозвался полуэльф. - Богатство, славу, власть... выбирай!

- А кто ты такой, чтобы предлагать мне это? - насмешливо поинтересовался Фесс.

- Он прав, - после паузы сказал Эвенстайну его конопатый спутник.

- Только не сейчас, - помрачнел полуэльф. - Ладно, Неясыть, мы ещё с тобой потолкуем! И о награде поговорим тоже. Нам надо слегка подготовиться...

- Ну и успехов вам в этом, - насмешливо сказал Фесс и в этот миг проснулся,

Была ночь. Мёртвая, страшная ночь, в какую выкапываются из могил неупокоенные и, стуча костьми, направляются к человеческому жилью, одержимые только одним - страстной жаждой убийства. Фесс едва не застонал - ему казалось, что он спят, но на сей раз это уже оказался не сон, а видение - яркое, стоящее прямо перед глазами, вытесняющее собой даже "реальный" мир: старое кладбище, каменная ограда, развороченные могилы... не хватало только незадачливого волшебника Фрегота с его молниями.

Что-то случилось. Что-то произошло в эту ночь. Что ему снилось?.. Какая-то встреча, разговор... мечи... что за мечи? Ничего не помню. А вот с Силой что-то неладно, что-то не так... какое-то великое возмущение, отзвук какого-то исполинского удара - словно докатившееся наконец дальнее-предальнее эхо. Откуда? Почему? Что это значит?..

Даэнур возник на пороге неслышной тенью.

- Ты почувствовал? - негромко спросил Тёмный - видно, не сомневался, что его ученик тоже не спит.

- Да, мэтр. (Вообще-то декана полагалось именовать "милорд", "мэтр" был титулом простых преподавателей, но Тёмный, как известно, обращение "милорд" недолюбливал.)

- Я не понимаю, что это, - покачал головой декан. - Тьма пришла в движение... но это не наша Тьма. Следующей ночью обратимся к нашим богам, Неясыть, спросим их - если, конечно, они ещё не разучились говорить.

После этого Фесс проворочался на узкой постели до самого утра, так и не сомкнув глаз.

Наступил день экзамена. С моря задул не по-весеннему холодный ветер, и Фесс, выходя во двор, накинул чёрный плащ - единственное чёрное пятно в пёстрой толпе, двигавшейся к главному корпусу Академии. Первый курс экзаменовался первым, более старшие - в последующие дни. Но поглазеть на испытания недавних новичков собирались все без исключения, согласно старой академической традиции.

Никакой зал не смог бы вместить сразу все курсы, и потому аколиты первого года экзаменовались публично, на огромном дворе Академии, невдалеке от роскошного фонтана, где белый каменный маг поражал водяным копьём груду тёмных камней.

Ради столь торжественного случая во дворе сооружался длинный помост с навесом, вешались роскошные драпировки цвета четырёх великих стихий. Мэтры и деканы чинно рассаживались на вынесенных из аудиторий резных креслах, весёлая гурьба аколитов довольствовалась жёсткими деревянными скамьями, а менее расторопные - и каменными плитами двора.

Согласно обычаю. Тёмный тоже сидел рядом с остальными деканами - и вновь, как и осенью, его отделила от других пара пустых кресел, а маленький мастер Алхимик, которому досталось крайнее место, постоянно морщился и делал вид, будто страдает от скверного запаха. Даэнур сидел точно каменное изваяние - ни единого движения. Здесь он был безгласен. Тьма не смела смущать неокрепшие умы, вопросы декан факультета малефицистики имел право задавать только выпускникам.

Милорд ректор начал речь. Слушатели приуныли - глава Академии отличался изрядной разговорчивостью, вдобавок был очень высокого мнения о своем ораторском искусстве.

Длинные элегантные обороты на идеальном эбинском Неясыть-Фесс пропускал мимо ушей. Он почти не сомневался, что его вызовут первым, - пока экзаменаторы не утомились.

...Так оно и случилось.

- Рекомый Неясыть, факультет малефицистики, кафедра некромантии! - негромко произнёс дежурный мэтр-распорядитель, однако благодаря магии его голос услышали все до единого, собравшиеся на площади.

Фесс с самого начала занял позицию впереди. В отличие от остальных он не пытался захватить местечко на скамье - какой смысл, если его все равно позовут первым? Оставаться же и смотреть, как экзаменуются остальные, у него просто не было никакого желания, хотя умом он понимал, что посмотреть стоит, - чтобы одолеть врага, надо его знать.

- Приветствуем тебя, аколит, - строго, но в то же время благожелательно сказал ректор. - Покажи нам, чему ты научился; нам всем не терпится, у нас ведь так давно не экзаменовалось ни одного студиозуса с этого факультета!

Фесс молча и коротко поклонился. Он хорошо умел повиноваться, когда нужно, - но вот совсем не умел гнуть спину.

Ректор едва заметно усмехнулся.

- Кто пожелает первым сформулировать вопрос, милорды? Торопиться не стоит, мне так кажется. Поспрашиваем его побольше.

- А остальные, милорд? - тотчас спросил толстый мастер воды.

- Слегка придержим время, - небрежно махнул рукой ректор, и Фесс невольно поёжился: неужто здешние маги сумели найти брод даже в этой Великой Реке? - Итак, милорды?

Наступила тишина. Толпа аколитов за спиной Фесса тоже затаила дыхание.

- Позвольте мне, - поднялся высокий, тощий и взлохмаченный волшебник, по виду самый молодой из всех деканов - мастер пограничной магии, предводитель молодых и дерзких чародеев, что, не боясь ничего, пробивали своими заклятиями дорогу к самому сердцу Естества. Им Фесс, пожалуй, симпатизировал больше всех. - Пожалуйста, в нескольких словах - отличие Тёмного принципа действия от Светлого!

За спиной Фесса вздохнула толпа, словно один очень большой великан.

- Это не вопрос, милорд, - поморщился ректор. - Это тема для диссертации того, кто будет претендовать на пост ректора сей Академии. Вы ведь и сами на него не знаете ответа. Спросите что-нибудь менее выспренное!

Однако пристыженный мастер только махнул рукой и сел, густо покраснев, - понятно, что такой отповеди он не ожидал.

- Разрешите, - не стерпел мастер воды. - Сударь... э-э-э... а не покажете ли вы нам малый каскад иллюзий, источник - моя стихия, колебания Силы и ее откат - не более полупяди, ну, а высота - на сколько вам хватит... э-э-э... дыхания. Я бы рассчитывал на триста саженей. Благодарю вас.

И вновь Фесс поклонился молча, не ответив ни слова. Малый каскад иллюзий в деталях изучали только на втором году, и то лишь те, кто принял именно знак воды; Неясыть помнил лишь несколько общих принципов.

За спиной кто-то издевательски свистнул. Виски Фесса закололо - мэтры и магистры предусмотрительно ставили защиту.

Каскад иллюзий - это если создаешь некую форму заклятия, вложив в неё достаточно Силы, чтобы хватило на несколько, как говорили студиозусы, "перевертышей" - когда чары и, соответственно, вызванный ими мираж стремительно меняются, плавно переходя один в другой, но без всякого вмешательства сотворившего волшебство мага.

"Ну, хорошо. Будет вам каскад, да такой, что не обрадуетесь!" Гнев привычно толкнулся в сердце, и Фессу вновь пришлось поспешно его смирять - исполнить задуманное он мог только при полном внутреннем спокойствии.

Площадь затаила дыхание. Все видели, как аколит в чёрном плаще медленно развел руки, а затем его ладони начали стремительный танец - жест пришёл на помощь мысли.

Тёмный с удивлением воззрился на происходящее, не замечая внимательного взгляда милорда ректора. Этому он своего подопечного никогда не учил.

Фесс работал стремительно. Никто на площади не мог уловить и малейших колебаний или отката Силы, означавшего, что маг не может справиться с устремившимся на него потоком мощи и от него, как от брошенного в воду камня, все шире и дальше расходятся круги возмущений.

...Чувство было такое, словно он поднимается по узкой и скользкой тропе, таща на спине многопудовый груз. Икры ног то и дело сводило судорогой, Неясыть-Фесс лишь огромным усилием удерживался от стона. Он всеми силами тянулся к воде, вызывая в сознании образ голубой стихии, - но чужая, враждебная сила словно бы сворачивалась в мокрый, скользкий комок, упрямо выскальзывавший из негнущихся от внезапного холода пальцев. Фессу показалось, что он уже слышит издевательские смешки за спиной, что различает голоса полуэльфа с Бахмутом. Интересный всё-таки сон снился... к чему б такой?.. Он отвлёкся всего лишь на миг, и этого, к счастью, хватило, чтобы неведомые враги решили, будто бы он обратился в бегство.

Водопады... ревущие пороги... вода, прорывающая плотины... чёрный рвущийся с горы поток, с легкостью переворачивающий громадные камни... Руки помогали мысли завершить плетение. В небе над головами зрителей заискрились белые звёздочки, еще миг - и из пены стал сам собой воздвигаться роскошный дворец. Мелькнули арки, башенки, можно было различить даже стрельчатые окна - а потом всё это, застыв ровно на миг, как и полагалось по канону, стало плавно превращаться в дремучий лес, башенки обернулись до небес вознёсшимися деревьями, тысячелетними секвойями, арки встали на мощные ноги и неспешно отправились на прогулку величественными мастодонтами; и дальше, дальше, дальше, картинки в небе сменяли одна другую, над иллюзией заискрилась радуга...

Когда всё наконец исчезло - у самой земли, в чём тоже был своеобразный шик, Фесса словно бы оглушило зловещим молчанием. Молчали деканы и студиозусы, молчали мэтры и магистры - молчали все, и Неясыть не мог понять почему. Ведь в том, что он сделал, не было ничего сверхъестественного. Обыкновенная иллюзия, за проведённую в Академии зиму ему случалось видеть куда более красочные миражи; так в чём же дело, что произошло? Они дают ему понять, что он провалился?..

- Удовлетворены ли вы, милорд? - набатом прозвучал в этой тишине голос ректора - спокойный и даже какой-то расслабленный. - Желаете задать более жёсткие граничные условия?

- Нет, милорд. - В отличие от ректора мастер воды голосом своим, как и лицом, владел плохо. У него был такой вид, словно он только что узрел во плоти саму Западную Смерть и Тьму в одном лице.

- Вы удовлетворены ответом? - с некоторым нажимом произнёс ректор.

- О... о да, вполне, милорд. - Мастер воды судорожным движением вытер пот со лба,

Тогда кто хочет задать следующий вопрос? - невозмутимо обратился ректор к замершим деканам. - Может быть, вы, мастер Алхимик?

- Я?.. Ну что вы, милорд, им же ещё ничего не читали из наших курсов! Мне кажется, кто-то ещё из стихийных...

- Разумное замечание; как насчёт вас, мастер огня?

- Почту за честь, - отрывисто бросил чародей, вставая. На Фесса жёстко смотрели глубоко посаженные тёмные глаза под выкрашенными в алый цвет густыми бровями.

Воля столкнулась с волей. Мастер огня, похоже, искренне верил, что стоит сейчас лицом к лицу со злейшим врагом, когда или ты, или тебя и третьего не дано.

В десяти шагах от Фесса прямо на голых камнях вскипело, рванулось к небу жгучее рыжее пламя. Не иллюзия, самое настоящее, обжигающее, так что Неясыти пришлось попятиться, прикрывая лицо рукавом плаща, - жар шёл нестерпимый.

- Гасите, - коротко бросил мастер.

Огонь. Это плохо, это, пожалуй, самое антагонистичное Тьме колдовство. По лицу Фесса градом покатился пот, и не только от вызванного чужим волшебством костра.

Воздух... Земля... Вода... самое напрашивающееся сейчас и уже потому неприемлемое. Не так и сложно измыслить пламя, которое будет гореть, даже заливаемое водой. Вспоминай, Фесс, вспоминай! Средство должно быть!..

Он увидел, как мастер огня со лживо-скорбным выражением начал поворачиваться к ректору. Увидел стиснутые кулаки Тёмного. И отчего-то невольно вспомнил о Салладорце - наверное, он тоже стоял вот так, окружённый со всех сторон врагами, стоял и читал нараспев им самим сплетённое жуткое заклинание, вырывавшее его из власти палачей; и милосердная Тьма пришла ему на помощь, та самая, которая, "никого не любя, никому и не отказала в помощи".

Небо над площадью внезапно омрачилось. Солнце сделалось тусклым, точно подернувшись пеплом; в рядах студиозусов кто-то истошно завопил. Деканы вскочили с мест; сидеть остались лишь двое - Даэнур и сам милорд ректор.

Громадная чёрная птица разворачивала над костром свои крылья. Сотканная из сплошной непроглядной черноты, она казалась овеществлённой тенью. Ни малейших следов иных оттенков, кроме чёрного; казалось, свет тонет в этом невиданном существе, чем-то похожем на громадного ворона. Опустившись, крылья сдавили, сжали полыхающий костёр; очертания маховых перьев задрожали, начали расплываться - по лицу Фесса прошла гримаса боли, и в следующий миг птица рухнула прямо на костёр, подмяв его под себя. Пламя исчезло, полностью поглощённое Тьмой.

Фесс лишь огромным усилием удержал себя на ногах. Казалось, от ожогов на теле не осталось живого места. Однако стоял он прямо и глаз не опускал - в отличие от мастера Огневика, пробурчавшего что-то невнятное и поспешно бухнувшегося назад в кресло, как будто это враз отгородило его от всего мира.