мим собой. Как ребенок, ейБогу, любого шороха пугается. Нельзя так. Ре-
шил же раз и навсегда, что бояться ему нечего, ничего ценного в доме
нет, грабители сюда не полезут. Просто неприлично быть таким трусливым.
Надо взять себя в руки.
светило солнце, и вообще у него сегодня день рождения. И наплевать, что
он инвалид. Сегодня праздник, и он проведет этот день как праздник.
дется раздеваться и ложиться. Массажист явился ровно в десять, как и
обещал, и через сорок минут Владимир Александрович почувствовал, как
приятно горит кожа и наливаются силой ослабевшие мышцы спины. После мас-
сажа он принял ванну, вымыл голову, побрился, надел серую шелковую ру-
башку с красивым темно-серым джемпером и отправился завтракать.
сиял улыбкой, и в руках у него Соловьев увидел объемистый нарядный па-
кет.
помощник, протягивая подарок. - Поздравляю вас, желаю вам всего самого
хорошего и предлагаю провести сегодняшний день так, чтобы целый год при-
ятно было вспоминать.
страхи забылись и ушли, казалось, навсегда. Хорошо, что Андрей разделяет
его настрой и тоже готов устроить праздник.
заж, стилизованный под традиционную японскую манеру письма. Соловьев ни-
когда не считал себя знатоком живописи, оценивая картины исключительно
по тому впечатлению, которое они производили лично на него. Эта картина
ему понравилась с первого взгляда. Он просто влюбился в нее.
ный подарок и прекрасная картина. Как вы думаете, где она лучше всего
будет смотреться? Я бы хотел повесить ее в кабинете, там я провожу
больше всего времени, и мне будет приятно на нее смотреть.
в вашем кабинете. А сейчас - сюрприз.
завтрак, как обычно, а полноценный европейский ленч.
ее на стол. Подумать только, его любимая, "Quatro staggione" - "Четыре
времени года". Как он угадал?
ца, потом кофе со струделем. И все это не спеша, с чувством. Растянем
удовольствие не меньше чем на час.
действительно разыгрался аппетит.
вкусы. Соловьев действительно любил итальянскую кухню, наверное, об этом
Андрея предупредили заботливые издатели "Шерхана". Давно, еще когда их
сотрудничество только-только начиналось, они ездили в турпоездку по го-
родам Италии. Соловьев был с женой Светланой, Кирилл Есипов - со своей
девушкой, Гриша Автаев - с сыном. Как славно они тогда провели время! И
как трогательно, что они позаботились о том, чтобы рассказать новому по-
мощнику о нем как можно больше. Все-таки хорошие они ребята. Умеют це-
нить высококвалифицированный труд.
вило его.
сандрович, утром звонил Есипов, спрашивал, в какое время вам удобно их
принять. Я взял на себя смелость сказать, что после пяти - в любое вре-
мя. Но если у вас есть возражения, я перезвоню им.
рождения телефон разрывался с самого утра. Звонили с поздравлениями,
уточняли, к какому часу будет накрыт стол, спрашивали разрешения привес-
ти с собой приятеля или подругу. А теперь...
любят горя, и нельзя их за это винить. Вспомни лучше, сам-то ты многим
ли позвонил за минувший год, чтобы поздравить? Ты же переехал, сменил
телефон, и хотя в старой твоей квартире остался Игорь, на него надежда
слабая, вряд ли он возьмет на себя труд давать тем, кто тебе позвонит,
твои новые координаты. У него там перманентная тусовка, и трубку снимают
все, кому не лень. Просто отвечают, что ты здесь больше не живешь, и
все.
Погода отличная, грех дома сидеть.
бы сказать, отчего. Никто его не обидел и не расстроил, а все равно ста-
ло тоскливо. Зря он затеял праздник, не получится у него ничего. Одино-
кий инвалид должен вести жизнь тихую и затворническую и не пытаться
сравняться с теми, кто здоров и самостоятелен.
Весенний воздух был теплым и вкусным, и Соловьев с удовольствием вдыхал
его полной грудью, но все равно ему захотелось вернуться домой, к своим
переводам. Только в работе он чувствовал себя самостоятельным и незави-
симым, но главное - незаменимым.
мал. Незачем показывать мальчику, что настроение испортилось. Он так
старался, чтобы сделать этот день приятным и радостным, купил подарок,
приготовил замечательный завтрак. Наверное, он расстроится, если поймет,
что его усилия оказались напрасными. "Что это я, - одернул себя Владимир
Александрович, - почему я думаю о том, расстроится он или нет? Он же мне
не друг и не родственник, он работает у меня по найму. И его настроение
меня никаким образом касаться не должно".
не выдать внезапно нахлынувшего раздражения. - Мне надо сегодня порабо-
тать.
тут же разворачивая кресло в обратную сторону.
раздражение отступило. Он с головой ушел в иероглифы, с легкостью считы-
вая их и преобразуя в изящные отточенные фразы на русском языке, однов-
ременно отдавая должное мастерству, с которым автор закручивал интригу.
От перевода его отвлек шум затормозившей у дома машины, и он удивленно
взглянул на часы. Неужели уже пять и он так увлекся, что не заметил, как
пробежало время? Но на часах было только начало четвертого. В дверь поз-
вонили, послышались торопливые шаги Андрея, щелкнул замок. До Соловьева
донесся женский голос, показавшийся ему незнакомым. Наверное, кто-то
приехал к соседям, но забыл номер дома и зашел спросить, решил Владимир
Александрович. Однако уже через минуту в кабинете появился помощник.
высокая светловолосая женщина в узких брюках, обтягивающих стройные бед-
ра, и в свободном белом свитере. В первый момент он не узнал ее. Они не
виделись много лет, и почти так же долго Соловьев не вспоминал о ней.
Просто вычеркнул из памяти как что-то лишнее, ненужное.
днем рождения.
ту. Настя с любопытством смотрела на человека, которого не видела больше
десяти лет. Внешне он мало изменился, если не считать инвалидной коляс-
ки. Все то же мужественное красивое лицо, все те же ласковые глаза, ко-
торые умели смотреть так тепло и проникновенно. Светло-каштановые волосы
по-прежнему густые, и даже седины почти нет.
помню, ты не была капризной.
менилась.
когда не поздравляла меня с днем рождения.
каким ты стал за эти годы. Я же любила тебя, хотя, может быть, тебе неп-
риятно об этом вспоминать.
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Роллинс Джеймс
Херберт Фрэнк
Смоленский Вадим
Громыко Ольга