фотографии и требовала, чтобы ей срочно сделали такие же плюс очередную
подтяжку, потому что "вот тут появилась морщинка". Лицо ее давно стало
похоже на маску без признаков жизни и возраста. Получив отказ, она впадала в
ярость, писала жалобы в Минздрав, в МВД, в налоговую инспекцию.
одиночку?
больными, забываешь о психах, расслабляешься, а тут - оба-на, в один день
трое подряд.
высморкалась и принялась стирать разводы туши.
толстый модный журнал в глянцевой обложке, из него торчали белые закладки, и
Юлии Николаевне пришлось разглядывать носы, подбородки, губы и глаза
фотомоделей, потом долго терпеливо объяснять, что Протопоповой больше нельзя
делать никаких пластических операций. Старуха выплеснула на нее обычную
порцию брани и угроз, Юлия Николаевна вяло парировала и, когда за
Протопоповой закрылась дверь, почувствовала такую усталость, словно
разгрузила целый грузовой состав в одиночку на сорокаградусной жаре.
морщины со лба, другой требовалась пластика век.
позвонила домой Шуре и узнала, что Гюрза ее не вызывала и день в школе
прошел вполне сносно.
пораньше. Ей действительно осталось осмотреть в стационаре своих
прооперированных пациентов, и можно было спокойно отправляться домой.
***
всего, опять Протопопова", - думала Юля по дороге к его кабинету.
поперхнулся, закашлялся, Юля обошла стол, похлопала его по спине и
продолжила его фразу:
***
откинувшись на спинку кресла, уставился на Юлю маленькими грустными глазами.
поскольку каждый волосок представляет собой сверхчувствительную антенну,
принимающую сигналы с секретной базы ЦРУ.
дистрофия, депрессия, она кажется себе уродом, хотя на самом деле красавица.
подхватил Юлю под руку, - пойдемте, я покажу вам мою больную. Довольно
популярная эстрадная певица, Анжела. Можно сказать, звезда. Слышали? Нет? Ну
не важно. Фамилия ее Болдянко. Ей двадцать два года. Месяц назад ее страшно
избили, изуродовали лицо. Там переломано все, что можно сломать. С ней
работали в Институте челюстно-лицевой хирургии. Работали честно, но грубо.
Все жизненно важные функции восстановлены, а лица пока что нет. Четверо
хирургов-косметологов от нее уже отказались.
существо. Обритая голова была низко опущена и болталась на тонкой шейке, как
у сломанной куклы.
Тихорецкая.
перекошенную, покрытую выпуклыми рубцами маску. Мимические мышцы застыли в
утрированном страдальческом выражении, это была злая карикатура на
страдание, мертвый слепок с грубой театральной гримасы. И только глаза
оставались живыми.
все сразу.
лежала толстая папка медицинских документов.
стул и, осторожно прикоснувшись к маске, повернула ее к яркому свету.
***
шутила, не пускала тонкие искры иголочки. Она быстро, по-хозяйски заполнила
нижнюю часть тела, от ступней до поясницы, набухла и пульсировала в каждой
клетке. Пришла медсестра Катя, поменяла капельницу, вколола обезболивающие.
засмеялась.
во второй раз, с чем тебя и поздравляю. У нас тут, конечно, не роддом,
однако новорожденные иногда появляются. Ты, например.
пункт - город Талдом Московской области. Доставили его сюда в
бессознательном состоянии с тяжелой формой дистрофии, и ноги его
представляли собой фарш, истыканный обломками костей.
вопросов.
бомж. А тощий, Господи! Тебя можно было спокойно выставлять в качестве
учебного пособия по анатомии. Пузо к позвоночнику прилипло, ребра как
стиральная доска.
заболевание, в очень тяжелой форме. Температура тридцать восемь и пять.
ответ она молча кивнула. А когда он спросил на следующий день, позвонила ли,
она, не глядя ему в глаза, ответила, что пыталась, но там никто не подходит.
лицо ее сморщилось в мучительно-фальшивой улыбке. - Ближайшее почтовое
отделение в Талдоме, в пятидесяти километрах.
иногда ездишь в Талдом, и в Москву.
попытался взять ее за руку, но она резко поднялась и вышла.
ноги, йотом поднял пижамную куртку, стал слушать, долго сосредоточенно водил
холодным фонендоскопом по груди, хмурился, бормотал себе под нос: "Хорошо,
хорошо". Снял фонендоскоп, поправил одеяло и сердито произнес:
маме позвонить. Не имеет права, понимаешь?
учебно-реабилитационном центре Федеральной службы безопасности.
Сверхсекретный объект. Мы не имеем права никому сообщать о наших раненых.
уже в фольге, как труп. Ну потом, при посадке, то ли тряхнуло тебя, то ли
подействовал перепад давления, но ты застонал, зашуршал, в общем, везли
покойника, привезли живого. - Аванесов хохотнул, подмигнул. - Воспоминание
об ожившем покойнике его развеселило. Сергей готов бы повеселиться вместе, с
ним, но быстро, на одном дыхании спросил:
сообщение, что ты пропал без вести. Но ты не забывай, мать такие вещи
сердцем чувствует.
ждала, подождет еще немного. Так надо. Почему, зачем, понятия не имею. Одно
могу сказать: что ты жив, не знает вообще никто. Лежи и не рыпайся, отдыхай,
глупый ты человек, радуйся, что дышишь, что ходить будешь и даже бегать, а
вопросов больше не задавай, понял?
я полковник медицинской службы. Вот я тебе приказываю радоваться жизни и не
задавать вопросов, даже о маме. Все. Прости, дорогой. Потерпи немного.