Чтение 5–й страницы книги ~На полголовы впереди~

- А лошадей погрузят, насколько я понимаю, на товарной станции.

- Да, в Мимико, это километрах в десяти от города. Там убирают, готовят вагоны и составляют поезда. Все будет погружено там. Продукты, вино, цветы - все, что понадобится для владельцев.

- А конюхи?

- Нет, они там не садятся. Их отвезут обратно на вокзал автобусом после того, как они разместят лошадей. И вам, может быть, полезно знать, что в поезде будет еще один пассажир - двоюродная сестра нашего начальника, по имени Лесли Браун, она будет заведовать конским вагоном - присматривать за лошадьми, за конюхами и следить, чтобы на том конце поезда все было в полном порядке.

- На каком конце?

- Сразу за тепловозом. По-видимому, лошадей лучше перевозить там. Меньше качает.

Не прерывая разговора, она занималась тем, что разбирала стопку почтовых открыток с именами и номерами.

- А у вас есть план поезда? - спросил я. На секунду подняв на меня глаза, она хотя и не сказала, что я ей уже до смерти надоел, но, судя по ее виду, именно так и подумала. Тем не менее она пошарила в куче бумаг, вытащила один листок и подвинула через стол ко мне.

- Так мы просили сделать, и так они обещали, но в Мимико иногда что-то меняют, - сказала она.

Я взял листок и увидел, что на нем написано в столбик:

Тепловоз

Генератор/котельная

Багажный вагон

Вагон для лошадей

Спальный вагон (конюхи)

Салон-ресторан, двухэтажный (конюхи)

Спальный вагон (болельщики)

Спальный вагон (-"-)

Сидячий вагон (-"-)

Вагон-ресторан (-"-)

Спальный вагон (владельцы) - 26

Спальный вагон (-"-) - 24

Спальный вагон (-"-) - 16

Специальный вагон-ресторан (-"-)

Салон-вагон, двухэтажный (-"-) - 8

Собственный вагон (-"-) - 4

Всего - 78

(В число владельцев включены актеры, служащие "Мерри и компании" и "Ви-Ай-Эй", повара и обслуживающая бригада размещены в первом спальном вагоне.)

- А у вас есть план, кто где будет спать? - спросил я.

Вместо ответа она снова пошарила в той же куче бумаг и протянула мне два листка, сколотых скрепкой. Прежде всего я, естественно, поискал собственную фамилию. И нашел ее.

Купе, которое она мне отвела, находилось рядом с купе Филмера.

ГЛАВА 5

Я пешком вернулся в свой отель и в два часа по местному времени позвонил в Англию, рассчитав, что семь часов вечера в пятницу, вероятно, вполне подходящее время, чтобы застать генерала Коша в его ньюмаркетском доме, где он должен отдыхать после трудовой недели в Лондоне. Мне повезло, что я его застал, сказал он, и у него есть для меня новость.

- Помните того посыльного от Хорфица, который передал портфель Филмеру в Ноттингеме? - спросил он.

- Конечно, помню.

- Джон Миллингтон опознал его по вашей фотографии. Это сын Айвора Хорфица - Джейсон. Говорят, не слишком умен. И мало на что годен, разве что быть на посылках. Передавать портфели - это как раз для него.

- Да и тут он оплошал, если судить по поведению отца.

- Ну, так или иначе, вот кто он такой, хоть нам от этого пользы и немного. Джон Миллингтон разослал фотографии всем инспекторам на ипподромах, чтобы, как только его увидят, сообщили нам. Если Хорфиц намерен регулярно использовать сына на скачках как посыльного, мы дадим ему знать, что не спускаем с него глаз.

- Ему бы лучше было найти кого-нибудь другого.

- Это нам совершенно ни к чему. - Он сделал небольшую паузу и потом спросил: - А как у вас там дела?

- Филмера я еще не видел. Судя по спискам, которые мне показали в туристической фирме, сегодня он ночует в том же отеле, что и большинство владельцев. Вероятно, будет присутствовать на завтрашнем парадном обеде Жокейского клуба на ипподроме "Вудбайн". Я буду на скачках, но на обед скорее всего не пойду. Стану за ним присматривать насколько смогу. - Я рассказал ему про мать Билла Бодлера и сказал: - Если захотите связаться напрямик со мной, когда поезд будет в пути, сообщите ей, она передаст мне, и я позвоню вам или Джону Миллингтону, как только у меня появится такая возможность.

- Не слишком это надежно, - проворчал он, повторив номер телефона, который я ему продиктовал.

- Она тяжело больна, - добавил я и рассмеялся про себя, услышав, как он пробормотал что-то нечленораздельное.

Потом он сказал:

- Тор, это немыслимо.

- Ну, не знаю. В конце концов, все-таки постоянная линия связи. Было бы хуже, если бы ее не было. И Билл Бодлер сам это предложил. Ему виднее, годится она для этого или нет.

- Ну ладно. Все же лучше, чем ничего. - Правда, он произнес это без большой уверенности, и я мог его понять. Человеку, который командовал бригадой, трудно смириться с мыслью, что у полевого телефона будет дежурить прикованная к постели старушка. - В воскресенье я буду здесь, дома. Позвоните мне, пожалуйста, перед посадкой в поезд - вдруг в последнюю минуту у вас или у меня появится какая-нибудь информация.

- Обязательно.

- А вообще у вас подозрительно довольный голос, - сказал он с оттенком неодобрения.

- А... Ну, видите ли... Похоже, что путешествие будет приятным.

- Вы не для этого едете.

- Если так, буду делать все, чтобы не получить ни малейшего удовольствия.

- Имейте в виду - невыполнение приказа карается расстрелом, - хладнокровно сказал он и тут же положил трубку.

Я тоже положил трубку, хотя и без особой поспешности, и телефон немедленно зазвонил.

- Это Билл Бодлер, - произнес знакомый низкий бас. - Значит, добрались до Торонто нормально?

- Да, спасибо.

- Я получил информацию, о которой вы просили, - про лошадь по кличке Лорентайдский Ледник. Про то, почему его владелица продала долю.

- А, хорошо.

- Не уверен, совсем не уверен. На самом деле ничего хорошего. Как выяснилось, Филмер побывал здесь, в Канаде, в конце прошлой недели и осведомлялся у нескольких владельцев, чьи лошади будут участвовать в поездке, не хотят ли они продать ему долю. Сегодня утром один из них упомянул об этом в разговоре со мной, а теперь я переговорил и с остальными. Все говорят, что он предлагал хорошую цену за половинную долю. Или за треть. По-видимому, за сколько угодно, лишь бы хоть как-то зацепиться. Похоже, что он методически шел по всему списку, пока не добрался до Даффодил Квентин.

- До кого?

- До владелицы Лорентайдского Ледника.

- А отчего это плохая новость? - спросил я, не понимая, почему у него в голосе звучит такое разочарование.

- Вы с ней познакомитесь. Сами увидите, - загадочно ответил он.

- А вы сказать не можете?

Он шумно вздохнул:

- Ее муж, Хэл Квентин, был большим энтузиастом канадского скакового спорта, но год назад он умер и оставил своих лошадей жене. С тех пор три из них погибли от несчастных случаев, а миссис Квентин получила за них страховку.

- Три? - переспросил я. - За один год?

- Вот именно. Каждый раз проводилось расследование, но каждый раз все выглядело вполне натурально. Миссис Квентин утверждает, что это просто ужасное совпадение.

- Еще бы, - сухо заметил я. - Во всяком случае, это она продала половинную долю Джулиусу Филмеру. Хороша парочка! Я только что звонил ей и спросил про эту сделку. Она говорит, что ей так захотелось и не было никаких причин отказаться. Она говорит, что устроит в поезде бал, - совсем мрачно добавил он.

- Ну, нет худа без добра, - сказал я. - Если она продала половинную долю, вряд ли она замышляет сбросить свою лошадь с поезда на полном ходу, чтобы получить страховку.

- Что за непристойное предположение. - Впрочем, по его голосу не похоже было, что он сильно шокирован. - Вы будете завтра на "Вудбайне"?

- Да, но не на обеде.

- Хорошо. Если там встретимся, не забудьте: мы незнакомы.

- Конечно, - согласился я, распрощался с ним, положил трубку и погрузился в размышления.

Ну, по крайней мере Даффодил Квентин никто не заставлял продавать долю угрозами. Никто из тех, кому Филмер угрожал, не вздумал бы устраивать бал с его участием. По-видимому, ради того чтобы попасть на поезд в качестве владельца, он готов был заплатить живыми деньгами. Был готов слетать в Канаду, чтобы совершить эту сделку, вернуться в Англию, чтобы во вторник в Ноттингеме забрать у Хорфица портфель, а потом снова вылететь в Канаду, вероятно, чтобы успеть на завтрашние скачки.

Интересно, где он сейчас. Интересно, о чем он думает, что замышляет, что собирается сделать. Я с облегчением подумал: как хорошо, что он не знает о моем существовании.

До самого вечера я ходил по магазинам, бродил по улицам и разъезжал на такси, заново знакомясь с этим городом - одним из самых красивых в мире. Шесть лет назад его архитектура привела меня в восхищение, и теперь оно не уменьшилось, а стало еще сильнее. В просветах между угловатыми небоскребами из черного стекла и золотистого металла то и дело открывался великолепный вид на стройную телебашню, заканчивающуюся утолщением в виде луковицы. С тех пор как я здесь побывал, они построили целый новый комплекс - Гавань, новый фасад города, обращенный к озеру Онтарио и к миру.

В шесть часов, оставив покупки в отеле, я снова отправился в теплый светлый офис "Мерри и компании" и обнаружил, что там многие еще работают. Нелл, сидевшая за своим столом и, конечно, занятая телефонным разговором, молча указала мне на стул для посетителей. Я сел и стал ждать.

То один, то другой из тех, кто мурлыкал по телефону, уже, зевая, надевал пиджак, выключал компьютер, доставал из большого холодильника банку лимонада и с шипением ее откупоривал. Погасло несколько настольных ламп. Даже зелень, украшавшая зал, выглядела усталой. Вечер пятницы - время, когда бурная энергия бизнеса иссякает. Благословенная пятница!

- Завтра мне придется снова быть здесь, - печально сказала Нелл, догадавшись, о чем я подумал. - И почему я вообще согласилась поужинать с вами сегодня вечером, не могу понять.

- Но вы обещали.

- Это было просто безумие.

Я пригласил ее поужинать после того, как она показала мне, кто где будет спать в поезде (возможно, это мое подсознание помимо моей воли забежало далеко вперед). Она ответила: "Ладно, ведь надо же мне будет где-то поужинать", - что я счел достаточно твердым согласием.

- Вы готовы? - спросил я.

- Нет, мне непременно надо позвонить еще в два места. Вы... подождете?

- Это у меня всегда прекрасно получалось, - любезно ответил я. Погасло еще несколько ламп. Те немногие, что еще горели, освещали

светлые волосы Нелл, оставляя в тени ее глаза и подчеркивая ямочки на щеках. Я принялся размышлять о ней. Очаровательная незнакомка, непрочитанная книга, может быть, начало чего-то. Но у меня бывали и другие начала, в других городах, и я уже давно привык не торопить события. Возможно, до традиционного финала дело так и не дойдет, но пока все замечательно, а что касается будущего - посмотрим...

Краем уха я слушал, как она разговаривает с каким-то Лорримором.

- Да, мистер Лорримор, ваши цветы и содержимое вашего бара будут уже погружены к тому времени, когда поезд подадут на вокзал... И фрукты тоже, да... Пассажиры собираются в десять тридцать на прием в здании вокзала... Да, посадка в одиннадцать тридцать, а отправление в двенадцать... Мы тоже будем рады вас видеть... До свидания, мистер Лорримор.

Начиная набирать следующий номер, она взглянула на меня и сказала:

- Семья Лорримор едет в своем собственном вагоне, в самом хвосте поезда. Здравствуйте, это ипподром?..

Я слушал, как она договаривается о порядке допуска владельцев на ипподром.

- Да, мы выдаем им всем специальные клубные пропуска... Да, другие пассажиры поезда будут платить сами за себя, но мы предлагаем доставить всю группу... - Вскоре она положила трубку и вздохнула: - Столько болельщиков просило нас забронировать для них недорогие отели и обеспечить автобусы - это почти то же самое, что организовать еще один тур. Вы можете подождать, пока я сделаю еще один звонок... ну, два?

Когда мы через час покидали зал, там уже были погашены почти все огни. И даже тогда она все еще перечисляла про себя дела, которые нужно сделать, невнятно бормоча: "Не забыть вместе с бинтами для Рикки положить ножницы и зажимы..." Мы дошли пешком до расположенного поблизости ресторана "Племя тесаных камней", в котором она бывала раньше и меню которого я уже изучил заранее. Ресторан был не очень большой, во всех уголках его теснились столики, тускло освещенные свечами под абажуром.

- А что это вообще за племя тесаных камней? - спросил я.

- Бог его знает, - ответила Нелл. Официант, которого, вероятно, спрашивали об этом уже тысячу раз, объяснил, что такое племя жило в этих местах десять тысяч лет назад. "Нам до них дела нет", - сказал он.

Нелл рассмеялась, а я подумал о том, что десять тысяч лет - не так уж мало, и о том, кто будет жить здесь еще через десять тысяч лет. Как выяснилось, тесаные камни - это кремневые орудия, которыми пользовались тогда на большей части континента; интересно, как потомки будут называть нас - племенем ножей и вилок?

- Честно говоря, мне все равно, - ответила Нелл, когда я спросил ее об этом. - Я живу здесь сегодня, и я очень хочу есть.

Мы тут же приняли меры в виде жареной лососины, за которой последовало жаркое из перепелов.

- Надеюсь, все эти расходы будут вам оплачены, - сказала она довольно равнодушно, когда я заказал вина, и я, покривив душой, ответил:

- Ну конечно.

При этом я подумал: какой смысл иметь деньги, если не получать от этого удовольствия?

- Завтра будем питаться гамбургерами, - сказал я. - Чтобы уложиться в смету.

Нелл кивнула, словно это было для нее привычно и понятно, и вдруг, встрепенувшись, сказала, что забыла заказать Лорриморам персональный лимузин для разъездов по Виннипегу.

- Сделаете это завтра, - сказал я. - Никуда они не денутся.

Озабоченно нахмурившись, она нерешительно посмотрела на меня, окинула взглядом уютный маленький ресторан, освещенный свечами, потом опустила глаза на сверкающий хрусталем и серебром стол, снова посмотрела на меня и, перестав хмуриться, весело улыбнулась:

- Ладно. Завтра. Может быть, Лорриморы и украшение этой поездки, но хлопот с ними много.

- А кто такие Лорриморы? - поинтересовался я. Она с недоумением взглянула на меня и вместо ответа спросила: - Где это вы живете?

- Ах, вот оно что? - сказал я. - Если бы я жил здесь, то знал бы, кто такие Лорриморы?

- Уж конечно не стали бы спрашивать, кто они такие.

- Но я живу в Лондоне, - сказал я. - Поэтому скажите мне, пожалуйста. Она была одета, как многие деловые женщины, в темно-синий костюм и

такую простенькую белую блузку, что невольно закрадывалось сомнение, скрыто ли под всем этим хоть сколько-нибудь душевного тепла. Когда женщина так строго одевается, подумал я вопреки всякой логике, это, наверное, означает, что она не слишком уверена в себе.

- Лорриморы, - начала Нелл тем не менее без малейших признаков неуверенности, - это одно из самых богатых семейств в Торонто. В провинции Онтарио. Да и вообще в Канаде. Они не сходят с обложек светских журналов. Занимаются банковскими операциями и добрыми делами. Владеют особняками, делают пожертвования в пользу художественных музеев, открывают благотворительные балы и принимают у себя глав государств. Их довольно много - братья, сестры и так далее, и мне говорили, что стоит Мерсеру Лорримору принять ваше приглашение и нанести вам визит, как вам на всю жизнь обеспечено прочное положение в обществе. - Она сделала паузу и улыбнулась. - А кроме того, у него замечательные скаковые лошади, он, естественно, - столп Жокейского клуба Онтарио и имеет этот свой собственный железнодорожный вагон, который у него регулярно заимствуют политики для какой-нибудь кампании. - Она снова остановилась и перевела дух. - Вот он и оказал нам честь - Мерсер Лорримор, главный вождь всего клана, а также его жена Бемби, их сын Шеридан и дочь Занте. Что еще я забыла сказать?

Я рассмеялся:

- Разве не положено вам при этом сделать реверанс?

- Да, пожалуй. Вообще-то, честно говоря, хотя Мерсер Лорримор был по телефону со мной очень любезен, я еще ни разу с ним не виделась, да и с остальными тоже. И он звонит мне сам. Никаких секретарш.

- Значит, - сказал я, - если Мерсер Лорримор едет с нами, то это особенно хорошая реклама на всю страну, от побережья до побережья?

Они кивнула:

- Он едет с нами "ради блага канадского скакового спорта" - в рекламной брошюре Жокейского клуба это напечатано большими буквами.

- И он будет обедать в вагоне-ресторане? - спросил я.

- Только не это! - Она в притворном ужасе закатила глаза. - Вообще-то предполагается, что будет. Все должны там обедать. Но, возможно, они захотят уединиться у себя. Если они будут оставаться в своем вагоне, то мест в ресторане только-только хватит, чтобы рассадить всех остальных. А иначе может выйти скандал, и все потому, что мой босс сам продал лишние билеты, хоть и знал, что свободных мест нет. - Она покачала головой, но явно снисходительно. По-видимому, к своему боссу она питала немалую симпатию.

- А кому он их продал? - спросил я. - Так, просто каким-то людям. Двум своим приятелям. И какому-то мистеру Филмеру, который предложил заплатить двойную цену, когда узнал, что мест нет. От таких денег никто не откажется. - Она энергично отломила кусок булочки, вложив в это движение всю свою досаду. - Если бы в вагоне-ресторане было больше мест, мы могли бы продать по крайней мере еще шесть билетов.

- Дэвид... то есть Зак, сказал, что сорок восемь мест - и без того слишком много, актерам приходится до предела напрягать голос, чтобы перекрыть стук колес.

- Это всегда проблема. - Она поглядела на меня поверх абажура. - Вы женаты?

- Нет. А вы замужем?

- В общем, нет, - ответила она несколько уклончиво, но улыбаясь. - Был тут у меня один человек, только все кончилось ничем.

- И давно это случилось?

- Достаточно давно - я это уже пережила.

Я подумал, что этот короткий диалог прояснил ситуацию и, возможно, установил некие правила. Найти еще одного человека, с которым все кончится ничем, она не стремится. Ну а как насчет легкого флирта? Что ж, посмотрим...

- О чем вы думаете? - спросила она.

- О жизни.

Она недоверчиво взглянула на меня, но тут же снова перевела разговор на почти столь же увлекательную тему - о поезде. Через некоторое время я задал ей вопрос, который не давал мне покоя весь день:

- А кроме специальных пропусков на гонки и прочего, есть еще что-нибудь такое, на что имеет право владелец лошади? То есть владелец одной из лошадей, которых везут в поезде?

- Что вы имеете в виду? - озадаченно спросила она.

- Имеют они какие-то привилегии, которых не имеют остальные, кто приписан к специальному вагону-ресторану?

- Не думаю. - Она на мгновение наморщила лоб. - Разве что могут входить в вагон для лошадей, если это то, что вас интересует.

- Да, это я знаю. И больше ничего?

- Ну, на ипподроме в Виннипеге собираются сделать групповое фото одних только владельцев, и это будут показывать по телевидению. - Она задумалась. - Каждый из них получит памятный значок Жокейского клуба, когда мы в Банфе снова вернемся в поезд после двух дней в горах. - Она снова помолчала. - А если лошадь, которую везут в поезде, выиграет один из специальных заездов, ее владелец бесплатно становится пожизненным членом клуба на всех трех ипподромах.

Для канадца это последнее и было, возможно, серьезной приманкой, но заинтересовать Филмера само по себе, безусловно, не могло. Я вздохнул. Еще одной хорошей идеей меньше. По-прежнему оставались два главных вопроса - зачем Филмер отправился в эту поездку и почему он приложил столько усилий, чтобы стать владельцем. И ответы на них были одинаковые: не знаю, не знаю. Очень полезная информация.

Мы не спеша выпили кофе, непринужденно болтая о том о сем. Она рассказала, что когда-то хотела стать писательницей и устроилась на работу в издательство ("чего настоящие писатели, как выяснилось, никогда не делают"), но организовывать детективные представления в фирме "Мерри и компания" ей нравится гораздо больше.

- Мои родители, - сказала она, - практически с самого рождения говорили мне, что я стану писательницей, что это у нас в крови, и я выросла с этой мыслью. Но они ошиблись, хотя я долго старалась, а потом еще жила с этим человеком, который более или менее заставлял меня писать. Но, знаете, когда в один прекрасный день, после того как мы расстались и слезы у меня высохли, я сказала себе, что никакая я не писательница и никогда ей не стану, а лучше займусь чем-нибудь другим, - это было такое облегчение! Я вдруг почувствовала себя свободной и такой счастливой, какой еще никогда не была. Теперь, задним числом, это выглядит довольно глупо - что я столько времени не могла понять, чего хочу. Мне, можно сказать, внушили, что я должна писать, и мне казалось, что мне самой этого хочется, но когда дошло до дела, это оказалось мне не по плечу, и я так долго по этому поводу сокрушалась...

- Она усмехнулась. - Наверное, вы решите, что я ненормальная.

- Конечно, нет. А что вы писали?

- Какое-то время сотрудничала в одном еженедельнике для женщин - беседовала с людьми и описывала их жизнь, а иногда и сочиняла биографии, если за неделю мне ни разу не попадался какойнибудь интересный или яркий человек. Не будем об этом говорить. Это было ужасно.

- Я рад, что вы от этого избавились.

- И я тоже, - от всей души согласилась она. - Теперь я иначе выгляжу, иначе себя чувствую, и здоровье у меня стало лучше. Раньше я постоянно болела - всякие насморки, грипп и все такое, а теперь ничего такого со мной не бывает. - Ее глаза весело сверкнули при свете свечей, подтверждая ее слова. - И вы такой же. Беззаботный. По вам сразу видно.

- Разве?

- Я права?

- По-моему, попали в самую точку.