Чтение 5–й страницы книги ~Голубые ангелы~

В кармане Мигеля лежала еще одна шифровка. В случае опасности он должен был положить туда эту, где указывалось, что обстановка весьма тревожная. При смертельной опасности в тайник закладывался не пустой патрончик с запиской, а настоящий боевой патрон.

Гонсалес, нашарив в кармане донесение Моррисона, вздохнул. На улице шумели люди, мимо сновали прохожие — здесь вскрывать опасно. Пот катил градом, майка прилипла к телу, но он стоически переносил эту жару. Единственное, что он позволил себе сделать, это несколько ослабить узел галстука. Пиджак был плотно застегнут, и кобура с ручкой пистолета не были видны. На этот раз у него не было привычного ему по прежним операциям «магнума», его заменял французский «П-38». Глушитель болтался в правом кармане и иногда позвякивал о мелкие монеты, находящиеся тут же.

Он прошел уже два квартала, когда наконец нашел то, что искал. Маленький китайский ресторанчик, который, несмотря на обеденную пору, был почти пуст. Мигель несколько недоуменно оглянулся в этом полутемном помещении, когда к нему подбежал улыбающийся хозяин. Низко кланяясь, он изображал высшую степень удовольствия и что-то лепетал не совсем понятное. Видя, что Гонсалес не понимает его, он спросил по-английски, коверкая слова:

— Что-нибудь угодно господину?

— Поесть, — довольно хмуро пояснил Мигель.

Китаец тут же, поклонившись, предложил гостю сесть и засеменил на кухню.

Гонсалес недовольно осмотрелся. В этом маленьком ресторане, кроме него, были лишь два китайца, сидевшие к нему спиной, и семья каких-то полинезийцев — огромный хозяин, не менее тучная супруга и целая куча детишек, маленьких, откормленных, напоминающих своих родителей, только миниатюрно уменьшенных. Неуловимым движением он вынул патрончик и достал записку. Расшифровка заняла несколько секунд:

"Фогельвейд убит в аэропорту. Навел провокатор. Обстановка весьма тревожная. Чувствую слежку. Перехожу на резервный вариант.

Моррисон".

Аккуратно свернув записку, он вложил ее в патрон. Донесение полагалось доставить региональному комиссару, чтобы потом определить по почерку, чья рука писала эти цифры. Патрончик Гонсалес опустил во внутренний карман пиджака. Хозяин принес несколько блюд и, кланяясь еще ниже, предложил их отведать. Мигель, испытывающий слабость к экзотическим блюдам, охотно принялся за еду. Мозг сосредоточенно работал. Пережевывая пищу, он размышлял: Фогельвейд замолчал до того, как убрали Моррисона. Следовательно, командира группы Фогельвейда убрали в Джакарте и поэтому Моррисон узнал об этом. На вокзал он уже не пошел. В шифровке указано — переходит на резервный вариант. Значит, линия связи подвела. Связник Таамме либо предатель, либо… Стоп! Таамме должен был ждать на вокзале, а Моррисон туда не пошел. Но Таамме отправил донесение о том, что Моррисон не вышел на связь, и сам замолчал. Замолчал, после того как побывал на вокзале. Линия связи провалена. Все-таки был предатель.

Кто же он? Видимо, кто-то из их отдела, раз Дюпре встречали в Белграде — связные в Индонезии об этом просто не могли знать. Но если убрали Таамме, значит, за его домом следят, а Луиджи должен был идти к нему. Спокойно. Если Луиджи туда сунется, его ждут большие неприятности и вряд ли он уйдет живым из дома Таамме. Надо немедленно ехать в Джакарту. Значит, придется все-таки зайти хотя бы на минуту в Ботанический сад, пропади он пропадом. Что дальше? Моррисон перешел на резервный канал. Это значит, он и Роже, третий член их группы, должны были встретиться в порту со вторым связником. Но оттуда не поступало никаких сигналов. Дюпре был прав: разгадка там — в порту Джакарты. Если был провален и резервный вариант, значит, все сходится: предатель там, в отделе генерального комиссариата. Это не сам, конечно, комиссар, что было бы, пожалуй, невероятно, и кроме того, он и его координатор знают места «тайника Моррисона». А тайник не «засвечен». Но вот о резервном варианте группы Фогельвейда знали еще несколько человек.

Кто? Кто именно? Видимо, кто-то из них. Все правильно. Генеральный секретарь что-то почувствовал, иначе бы не засекретил их работы даже от работников своего отдела. Вся информация от них будет идти через координатора только генеральному комиссару, даже минуя региональные органы. Интересно, знает ли координатор о сложившейся ситуации? Завтра у них встреча. Надо будет успеть. Но сейчас самое важное — Луиджи. Если он войдет в дом Таамме, их группа уменьшится на одного человека. Черт бы побрал этот проклятый район! Не знаешь, против кого борешься. Игра втемную. Что ж, вздохнул Гонсалес, отодвигая свою тарелку, значит, будем блефовать.

Джакарта. ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ

Непривычный шум оглушал человека, заставляя обостренно приглядываться к городу. А тропический экваториальный климат лишь усиливал воздействие шума, действуя на нервную систему всех, кто не привык к таким необычным условиям.

Одна из древнейших столиц Азии — Джакарта — была уникальна и неповторима и своей историей, и своим благодатным и жарким климатом. Она славилась и своим местоположением — стояла на пересечении многих морских путей мира. Еще в XVI веке на месте Джакарты находился город Сундакелапа, позднее переименованный в Джакарту. Голландские колонизаторы сумели в начале XVII века разрушить этот город, но уже через несколько лет его выгодное географическое и стратегическое месторасположение заставило их начать восстановление и, более того, превратить город в крепость и резиденцию генерал-губернатора, дав цитадели громкое название — Батавия.

Не раз и не два город был свидетелем пробуждающегося духа народа, его национального самосознания. Улицы и площади Джакарты еще помнят народные восстания и движение в защиту Дипонегоро, Теуку Умара, Сукарно и других талантливых вождей этой свободолюбивой страны.

Только после завоевания независимости в 1949 году город был переименован в Джакарту, став столицей Республики Индонезии. С этого дня началась ее новая эра. Столица становится крупным экономическим центром, растет и хорошеет буквально на глазах. В городе возводятся многоэтажные отели и крупные торговые, промышленные здания. Отдавая дань цивилизации, Джакарта не теряет и своего очарования, бережно сохраняя незабываемые памятники истории, каналы, ратуши, церкви, построенные триста-четыреста лет назад. Сумев в какой-то мере сочетать национальные черты своего народа с цивилизацией, стремительно ворвавшейся в страну, город сохранил неповторимую прелесть и переживал пору своего расцвета.

Ливень начался так неожиданно, что Луиджи не успел понять, что произошло. Это был настоящий тропический ливень, казалось, пробивающий тело насквозь и сметающий все живое. Улицы города мгновенно опустели.

Придется возвращаться в гостиницу, недовольно подумал Луиджи и повернул назад. В отель он вбежал абсолютно мокрым. Страшно раздосадованный, поднялся к себе в номер.

— Это надолго? — спросил он у портье.

— Нет, думаю, часа на два, на три, — улыбнулся тот. Луиджи чертыхнулся. В номере он осмотрел свой «кольт». Все в порядке. Переменив одежду и переодевшись во все сухое, он решил спуститься и посидеть в баре.

Внизу, в полутемном баре, играла приятная спокойная музыка. Огромный широкоплечий малый стоял за стойкой, о чем-то оживленно болтая со своим юным помощником. Посетителей было немного, и Луиджи спокойно присел у стойки, стараясь, чтобы вход был перед его глазами.

— Виски, — попросил он бармена.

Тот кивнул головой, протягивая Минелли стакан. Луиджи неторопливо пил, чувствуя, как оставляет его мучивший небольшой озноб. В бар вошли двое. Маленький японец быстро спустился и что-то спросил у бармена. Очевидно, хочет взять несколько бутылок с собой, догадался Луиджи, уже не обращая внимания на этого посетителя. Вместе с ним вошла высокая ослепительно красивая женщина лет тридцати.

Луиджи всегда нравились шатенки, но эта особа просто не могла не понравиться. Стройная, с длинными красивыми ногами, изящество которых подчеркивала узкая, обтягивающая юбка с большим разрезом, элегантно сочетающаяся со светлой блузкой. Она вошла в зал той медленной танцующей походкой, от которой сходят с ума мужчины. Женщина подошла к стойке.

— Мартини, — произнесла она.

— Мадам говорит по-английски? — спросил, повернувшись к ней, Луиджи. Женщина вскинула на него свои голубые, холодные и чуть насмешливые глаза.

— А вы говорите дамам комплименты только на этом языке? — спросила она на чистейшем английском.

— Ну что вы, если хотите, я скажу и на итальянском, как вы прикажете, — воскликнул ободренный Луиджи.

— Не стоит. Я вам верю.

— Конечно. Я думаю, мы прекрасно обойдемся английским.

— Не убеждена.

— Зато я убежден.

— Вы всегда так самоуверенны?

— Когда встречаю женщин, похожих на вас, — да, мадам.

— Значит, очень редко. Желаю вам всегда оставаться таким же.

Женщина, сделав несколько глотков, поставила стакан на стойку и, бросив монету, медленно удалилась. Луиджи кивком головы подозвал бармена.

— Кто это? — спросил он по-английски.

Бармен наклонился к нему.

— Мадам Дейли. Говорят, американка. Богата. Из Голливуда.

— Она остановилась в вашей гостинице?

— Да, номер 303.

— Одна?

— Нет.

— Неужели с мужем?

— Нет, нет, с ней две горничных и слуга.

— Какие номера?

— Соседние, 304 и 305.

— Спасибо. — Луиджи оставил на стойке пятидолларовую бумажку.

Бармен поклонился.

Минелли вышел из бара и, поднявшись в холл гостиницы, бросился к лифту.

— 303-й номер, — сказал он мальчику-лифтеру. Тот послушно кивнул головой. Через несколько секунд лифт замер. Луиджи прошел по коридору, дошел до дверей с табличкой № 303 и громко постучал. Ему открыла дверь миловидная блондинка.

— Кто вы?

— Могу я видеть мадам Дейли?

Горничная удивленно окинула его взглядом.

— Пройдите.

Минелли зашел в номер. Апартаменты королевские, присвистнул он, ничего не скажешь, девочка что надо.

— Вы всегда так бесцеремонно врываетесь к незнакомым женщинам? — послышался за его спиной иронический голос.

Он стремительно обернулся. У противоположных дверей стояла она, уже успевшая переодеться в голубое легко ниспадающее с плеч платье.

— Я подумал, что вы сидите одна в незнакомом городе, и решил предложить вам свои услуги, мисс Дейли.

— Оперативно. Вы уже успели узнать мое имя?

— Я всегда оперативен.

— Вы американец?

— Англичанин.

— Никогда бы не подумала.

— Почему?

— Англичане более сдержанны в своих чувствах и не столь оперативны.

— Вы не знаете англичан, миссис Дейли. Эти сплетни о нашей холодности распространяют французы.

— Ваше имя?

— Артур Шелтон.

— Чем занимаетесь?

— Я офицер. — Черт бы побрал мою легенду, подумал Луиджи. — Офицер Скотленд-Ярда.

— Ах, вы еще и полицейский!..

— Да. А что, это очень странно?