Глава 3
Уже появились рестораны высшего класса, включающие в свои меню всю гамму
вкусовых ощущений от японской камамуши до испанской паэльи. Уже
появились французские, турецкие, немецкие повара, сочетающие мастерство
с особым изыском в оформлении блюд. Но "Арагви" оставался тем же самым
легендарным рестораном, залы которого хранили память о многих
знаменитостях, любивших обедать в этом, одном из самых престижных
заведений ушедшего времени. При "Хозяине" ресторан считался не просто
престижным, он был по-настоящему элитарным, чья кухня славилась по всей
стране. В семидесятые годы здесь любили сиживать "Цеховики", обладавшие
невероятными по тем масштабам деньгами. И, наконец, в девяностые
"Арагви" стал просто обычным традиционным недорогим рестораном, каких
было много по всей Москве. Но само его название и легенды, с ним
связанные, оставались своеобразной визитной карточкой многими любимого
заведения.
нравился этот зал, расписанный картинками из жизни его родного Тбилиси,
по которому он так тосковал. В те дни, когда они уходили из города, он
даже не мог представить себе, что покидает свой любимый Тбилиси на
столько лет. Они уходили, отстреливаясь, оставаясь свидетелями и
участниками кровавого кошмара, который пришел в конце девяносто первого
года и назывался гражданской войной.
поклонником свергнутого президента. Более того, когда Гамсахурдиа
числился диссидентом, сам Алексидзе был по другую сторону барьера, уже в
звании старшего лейтенанта в органах госбезопасности Грузии. Так
продолжалось до того момента, пока бывший правозащитник и бывший
раскаявшийся диссидент Звиад Гамсахурдиа не был избран президентом. А
Давид Алексидзе стал одним из руководителей его личной охраны.
избравшему этого человека на столь высокий пост. И оставался верен ему
даже тогда, когда большинство его бывших друзей перешло на другую
сторону. В трагические декабрьские дни девяносто первого полковник Давид
Алексидзе защищал до последней возможности законно избранного
президента, а затем ушел вместе с его отрядом. Лишь когда они покинули
Грузию, он посчитал себя вправе уйти и сказал об этом свергнутому
Гамсахурдиа. Тот обиженно ответил, что никого не собирается удерживать.
С тех пор бывший полковник КГБ Давид Алексидзе жил в Москве. Ему было
сорок три. С тех пор прошло четыре года. Он постарел, похудел.
переносицей появились глубокие морщины.
друзья помогли устроиться в один из коммерческих банков, и через год он
стал руководителем службы его охраны. Приобрел автомобиль. Еще через год
купил квартиру в столице и вызвал семью, которую не видел несколько лет.
***
пытаясь прервать его многословную речь.
люди, как вы. Храбрые и смелые. Вы уже столько лет в Москве, а только в
прошлом году смогли купить двухкомнатную квартиру на окраине города и
вызвать сюда семью. И это с вашим колоссальным опытом! Работать в охране
коммерческого банка - не для людей такого масштаба, как вы, уважаемый
Давид.
устройство на работу по специальности. И, наконец, неплохие деньги,
которые всегда могут пригодиться.
ним человека. Тот ошибочно принял молчание за согласие. Люди,
подверженные низменным страстям, всегда охотнее видят в другом человеке
свое подобие, чем берутся предполагать обратное. Порочный человек
убежден, что подобной порочностью заражены все вокруг и трудно найти
чистую душу.
тарелку, спокойно поднял бокал вина.
пришлось терпеливо ждать, пока он допьет свой бокал.
вернетесь в свой город, получите работу, снова будете жить в своем доме.
И за это вам еще будут платить. Что же вам еще нужно?
сказал Алексидзе, - я догадываюсь, почему вы так хотите, чтобы я
вернулся в Грузию. Но вы, видимо, ошиблись и сделали не правильные
выводы из моей биографии.
осторожно оглядываясь по сторонам, - мы просто считали, что вы захотите
вернуться в Тбилиси.
компаньоном. Думаете, я ничего не понимаю? Узнали, что я работал в
охране Звиада Гамсахурдиа, и решили, что могу стать вашим сообщником,
так как не люблю нынешний режим в Грузии. А я служил не Гамсахурдиа. Я
просто работал в охране президента. И никогда и ни за что не буду
работать на таких, как вы. Даже если мне не очень нравятся те, кто сидит
сегодня в Грузии. И даже если буду умирать с голода и нуждаться в куске
хлеба.
сидевшего перед ним Давида Алексидзе.
бывшем КГБ их тоже не было. Видимо, я ошибался. До свидания. Может, я
оставлю свой телефон?
ступенькам наверх, в гардероб. Уже на улице, перейдя через дорогу, он
подошел к темно-синему "Ауди". Оглянувшись, сел на заднее сиденье, где
уже находился один пассажир.
компаньоном.
многовато.
подсказать?
словно здесь была частичка той самой Грузии, которую он потерял. Но на
этот раз на душе было неспокойно. Почему эти подонки решили, что они
могут доверять именно ему, Давиду Алексидзе? И какими возможностями они
располагают, если могут даже вернуть его на прежнее место? Эти вопросы
волновали его более всех остальных.
выходу.
пистолет привычно давил с левого бока. Он никогда не приезжал сюда на
своем автомобиле. Вот и сейчас, выйдя из ресторана, он прошел площадь
перед памятником Юрию Долгорукому, миновал книжный магазин "Москва" и
направился к ближайшей станции метро.
старушки, обсуждавшие последние новости. Бегали дети. Было уже довольно
темно, когда он вошел в подъезд. И неожиданно почувствовал нечто
тревожное. Именно почувствовал - в подъезде была необычная концентрация
устоявшегося табачного дыма. Здесь пахло всем, чем обычно пахнет в
московских подъездах. Немного мочой, немного сигаретным дымом, немного
гнилыми продуктами, словно специально брошенными под лестницу, немного
пылью. Но сегодня в подъезде стоял устойчивый запах табачного дыма,
который возникает тогда, когда наверху, на первой лестничной площадке,
где висят почтовые ящики, долго стоит человек, который кого-то ждет.
определенно кто-то стоял. Сзади послышались шаги. Давид обернулся. В
подъезд вошел старик, живущий на последнем этаже. Он кивнул Алексидзе и,
держась за перила лестницы, начал подниматься.
на следующий лестничный пролет. Алексидзе осторожно поднимался следом.
Если он прав, неизвестный должен сейчас обязательно показаться. И
действительно, через мгновение за спиной старика выросла темная фигура.
Сомнений не было: незнакомец держал в руках оружие. Старик испуганно
обернулся, и неизвестный быстро опустил пистолет, поняв, что ошибается.
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Перумов Ник
Дальский Алекс
Сертаков Виталий