вать.
ренних и внешних, поспешил по коридору к служебному лифту. В
лифте в просторном зеркальном шкафу, ткнул пальчиком в кла-
вишу компьютера, вмонтированного в стену: где она, сто пят-
надцатая? Вопрос ушел на центральную эвээм и вернулся отве-
том, высветившимся на дисплее: на пятом она, сто пятнадца-
тая, на недальнем пятом этаже. Пятую кнопку и надавил, на
пятый этаж и примчал его немедля зеркальный скоростной шкаф.
придавливало еще более наглое великолепие рентхауса.
Ильин в теории, говорило о ее нечеловеческих размерах и не-
человеческой стоимости. И не хотел, воспитанный гордой со-
ветской системой, а что-то рабское само собой внутри проклю-
нулось, что-то униженное и, естественно, оскорбленное, пото-
му и в звоночек архилегонько дренькнул, архивежливенько, ар-
хиробко.
зу, будто стояли за ней и ждали: когда ж он, наконец, явит-
ся, ненаглядный водопроводчик. Ожидание водопроводчика - оно
одинаково волнительно в любой социальной системе.
жилой господин в твиде с минуту рассматривал ожидаемого во-
допроводчика, потом, словно признав за такового, приветливо
улыбнулся и распахнул дверь.
уж точнее! И не спорьте со мной, любезный Иван Петрович, не
спорьте, а заходите и чувствуйте себя как дома.
первого инфаркта, старым уже маразматиком умер, с ним не
очень-то и считались в последние годы, его круто подпирали
средних лет прагматики, которым начхать было на истерию на-
ционал-социализма, которые не видели в фюрере бога, а, нап-
ротив, старого маразматика и видели, а за ними стояли серь-
езные господа - как когда-то за Гитлером, только другие! -
из "Фарбен-Индустри", из атомной нарождающейся промышленнос-
ти, из электроники - немецкая электроника славно пошла на
мировом торжище, им всем сильно мешал реликтовый Ади, им хо-
телось торговать со Штатами, и с Англией, и с японцами, а
тут еще евреи, придумавшие Израиль, выросли в могучую силу,
с которой нельзя было не считаться, они орали про концлаге-
ря, они требовали крови взамен пролитой, они апеллировали к
тем же Штатам, а Штаты и ведомая ими ООН давили на Германию
и прибранную ею подмышку Россию, давили морально, давили
экономически, а тут еще как на грех арабы напоролись на
нефть, на Ближнем Востоке, и та куда как мощно пошла на ры-
нок, и это стало еще одной экономической дулей для Великого
Рейха, тем более, что собственной - или Российской, без раз-
ницы! - бакинской нефти еле-еле хватало на внутренние нуж-
ды...
угрозы мирового коммунизма мир хотел жить спокойно и зани-
маться товарообменом - хотя бы даже и по Марксу.
занный немцами на востоке, нежданно-негаданно вырос на дале-
ком юге, в знойной Африке, в давнем оплоте белых посреди
черного негодяйства. В ЮАР он вырос, которая с сорок пример-
но седьмого года изо всех сил развивала социализм и прибрала
к рукам соседние Родезию, Мозамбик, а еще и Намибию (то есть
исконно германскую землю). Почему-то основная и мощная масса
эмигрантов из бывшего СССР, опрометчиво выпущенная рассла-
бившимися от военных викторий германцами, рванула в этот
райский уголок. Если глянуть на карту, то и буквально -
угол. К слову, политологи позже пытались анализировать при-
чины такой миграции и ни к чему толковому не пришли. Живей
всего оказалась ностальгическая версия. Мол, Трансвааль и
Оранжевая республика - названия для русского человека небез-
различные, мол, пращуры россов бескорыстно сражались за сво-
боду юга Африки, так нынче их потомков сей юг логично прию-
тит. Мол, собачка верная моя наконец-то залает у ворот.
(Песня...) И ведь приютил. Так приютил, что одним из пунктов
предвыборной программы крайне левой и весьма агрессивной
партии "нео-наци", который помог ей собрать пристойное число
голосов на прошлогодних (какой в прошлом году был год?..)
выборах в Бундестаг Германии, стал пункт о неизбежности
крестового похода против красных африканских антихристов. А
антихристы вовсю строили социализм по Ленину - Сталину, чер-
ные африканцы ходили у них по струночке и вопили: "Вставай,
проклятьем заклейменный". Не сразу все это приключилось, но
довопились: приключилось.
Германия круто повернула к проклятой буржуазной демократии и
сильно дружественную - покоренной она была до пятьдесят вто-
рого, после стала именно дружественной, - Россию вольно за
собой повела. А та пошла, чего ж не пойти.
- орднунгом. Гебисты, имеющие крутой довоенный опыт борьбы с
инакомыслием, многое переняли у своих германских коллег, у
тех опыт имелся еще покруче. Странная, к слову, закономер-
ность выстраивается в цивилизованном мире! Когда все общест-
во демократизируется, когда плюрализм рвется и мечется из
любых дыр, когда неудержимая гласность оглушает (с телеэкра-
нов) и ослепляет (с газетных полос), в тайных недрах тайных
же служб безопасности сего общества варится, внешне вроде бы
замерев, какая-то страшная кашка, славно варится славными
поварами и к положенному часу будет готова и подана к столу:
кушайте, гости дорогие, чтоб у вас все внутри заколдобилось!
Будто кто-то, объявивший демократию и даже конституционно
закрепивший ее, наказал безопасникам: вас это, орлы, не ка-
сается, бдите дальше. Они и бдят, и бдят крепко. А конститу-
ция - бумага, она все стерпит, она перепишется, ибо кто нав-
рал, что написанное пером - топором не вырубить? Смотря ка-
кой топор и в чьих руках. На то и щука в реке, чтоб карась
не дремал. В. И. Даль...
никому не давали, то и дело напоминали о том, что мировой
коммунизм и мировой терроризм, свившие себе подлые гнезда в
Африке и на Ближнем Востоке, не дремлют, а напротив. Напро-
тив были взрывы на вокзалах и в супермаркетах, напротив были
выстрелы из автоматов и пистолетов, напротив были злобные
киднэппинги политических деятелей, угоны авиалайнеров, при-
чем случалось это по всему миру, не обходя и Россию. Так что
щуке и впрямь дремать не стоило в демократической России, и
в демократической Германии, и в демократической Австрийской
республике, как не дремала она в демократических Соединенных
Штатах Америки, в оплоте плюрализма. А то, что - как в Рос-
сии всегда водилось! - гебистская бдительность здесь прини-
мала тотальный, хотя и вполне демократический характер, так
сие объяснимо: вирус коммунизма, размножавшийся на земле Рю-
риковичей и Гедиминовичей после одна тысяча девятьсот сем-
надцатого огненного года двадцать пять без малого лет, так
просто не сдается. Есть реальная опасность рецидива.
хвор был, поселил его у себя, а жил Тит в двух хороших ком-
натах на Житной у самой Серпуховки. И районный уполномочен-
ный гебе принимал дорогих гостей неподалеку - на Большой Ор-
дынке его славная контора располагалась. Ильину предписано
было отмечаться у районного гебиста дважды в неделю, первые
разы Тит с ним ходил, а после, когда Ильин окреп, а он в
первопрестольной на изумление скоро окреп, то сам на Ордынку
ходить стал - в качестве променада. Процедура "отмечаний"
оказалась формальной: жив, не уехал, не был, не совершал, но
районный гебист обнаружился мужичком разговорчивым и весе-
лым, может, так по должности полагалось, и вроде бы даже со-
шелся с поднадзорным Ильиным - анекдотики там, байки из ар-
мейского быта, рассказики о жене-детках-бабках - с его сто-
роны, конечно, поскольку Ильину рассказывать нечего было. Но
слушать он умел и любил - всегда, еще с ТОЙ жизни, к нему
однополчане, как на исповедь, являлись, вот и гебист в нем
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Браун Дэн
Роллинс Джеймс