Тегинский пролив в Срединное море. Насколько мне известно, во Влохии есть спрос
на чернолюдов.
затрат. В северных водах эти скоты подохнут от холода, а в Тегинском проливе
спасу нет от маурийских пиратов - и вы это прекрасно знаете! Вы душите мою
торговлю, государь...
Кстати, вы слав?
разговора.
запрещает мне...
и завоевали Западный Край. Они покорили много народов, в том числе и народ
вашей матери. Но они не обратили покорённые народы в рабов, а предпочли жить с
ними, как с равными. Там же, где рабство существовало, оно было отменено. Наши
предки были свободолюбивыми людьми, превыше всего они ценили свободу - как
свою, так и чужую, - и люто ненавидели неволю. - Стэн на секунду умолк и
устремил на Пала Антича уничтожающий взгляд. - А вы что делаете, жалкий потомок
великих пращуров? Возрождаете рабство, против которого боролись ваши предки - и
славы, и гаалы! Неужто вы забыли, что сказано в Золотой Хартии: "Всякий человек
в Империи есть свободен и может принадлежать токмо самому себе"?
не добавить: "со своим императором". - Значит так. Не позже, чем через час, вы
должны поднять паруса и покинуть порт, иначе ваше судно будет арестовано, а
весь товар конфискован за неуплату пошлины. Можете отправляться куда угодно -
хоть в Ибрию, хоть на северное побережье, хоть в Серединное море, а хоть и в
саму преисподнюю, - мне безразлично. Наш разговор закончен, господин Антич. Вы
свободны.
спор, но стражники, уже не церемонясь, оттеснили его от главного причала.
Смирившись, наконец, с поражением, Пал Антич поплёлся к своей шлюпке; вслед ему
сыпались насмешки и оскорбления.
понравилось, как вы говорили о наших предках.
Илоны" уже готовились к возвращению на берег.
столь трогательно великодушны к побеждённым... Впрочем, сейчас меня больше
волнует не прошлое, а будущее. По правде говоря, мне глубоко плевать на
чернолюдов. Если за грошовые побрякушки они продают друг друга в рабство, то
так им и надо, они не заслуживают свободы. Но я категорически против их ввоза в
Западный Край. Рабы - самая большая угроза для государства; они похуже, чем
любые внешние враги. Именно рабы погубили Древнюю Империю - они же погубят и
нашу, если мы вовремя не остановим работорговлю. Пока что чернолюды у нас
диковинка, они дорого стоят, и покупают их лишь разжиревшие князья и жупаны -
развлечения ради и для того, чтобы было чем хвастаться перед соседями. Но когда
чернолюдов начнут ввозить тысячами и продавать по несколько динаров за душу;
когда помещики станут сгонять со своих земель вольных крестьян и сажать на их
место рабов, а оставшиеся без средств к существованию крестьяне целыми сёлами
пойдут в лесные разбойники; когда в цехах и мануфактурах будут трудиться рабы,
а толпы нищих, мающихся от безделья горожан будут бродить по улицам и
выпрашивать у власть имущих хлеба и зрелищ... Вот тогда начнётся великая смута!
- Стэн вздохнул. - Ну, ладно. Пока ещё не стемнело, я хочу побывать в часовне
моей матушки. Вы, Иштван, дождитесь своих людей и ступайте с ними в замок. Я
скоро вернусь, а вы тем временем потолкуйте с Волчеком. Вам есть что обсудить
перед дальней дорогой.
поговорить. Боюсь, нас ожидает бессонная ночь.
подать коня.
откуда, как на ладони, обозревался вход в бухту. Девять лет назад здесь
разыгралась драма, отголоски которой прогремели по всему Западному Краю и
покрыли имя матери Стэна немеркнущей славой.
Гаалосага, поскольку возникла реальная угроза массового вторжения с Сильтских
островов (уже там Стэн получил известие, что его отец, князь Всевлад, погиб в
Ютланне). Правившие островами колдуны-друиды, пользуясь тем, что Империя
погрязла в войне с Норландом, возобновили морские набеги на северное побережье
Гаалосага. Как оказалось впоследствии, это был лишь отвлекающий манёвр, и
тогдашний земельный воевода слишком поздно разгадал коварный замысел друидов. В
то самое время, когда почти все незанятые в норландской кампании войска были
сосредоточены на севере, юго-запад Гаалосага остался практически незащищённым -
и именно туда друиды направили свой главный удар, намереваясь в первую очередь
захватить порт Мышкович. Их огромная армада, сделав большой крюк, успешно
избежала внимания имперских дозорных и незамеченной вошла в воды Ибрийского
моря.
Всякие сомнения относительно цели прибытия непрошеных гостей исчезли после
того, как те без лишних церемоний потопили два сторожевых корабля и рыбацкую
шхуну, которая ещё на рассвете вышла на промысел и не сумела уклониться от
встречи с вражеской армадой. А когда наблюдатели по некоторым характерным
признакам установили принадлежность приближавшихся кораблей к военному флоту
друидов, в городе началась паника. Люди были наслышаны о жестокости островитян
и знали, что пощады не будет никому. Мужчины сажали женщин, детей и стариков на
лодки и баржи и отправляли их вверх по реке, а сами стали готовиться принять
неравный бой; для этих целей комендант гарнизона реквизировал все находящиеся в
порту торговые и рыболовные судна. Защитники города прекрасно понимали, что их
поражение неминуемо, и мало кто доживёт до вечера - слишком уж велики были силы
захватчиков. Но отступать они не собирались - нужно было выиграть время, хоть
ненадолго задержать врага, чтобы известие о нападении друидов успело достичь
ближайших замков и городов, чтобы престарелые родители, малые детишки, жёны и
сёстры ушли как можно дальше вглубь страны и оказались в относительной
безопасности. Мужчины Мышковича готовились дорого отдать свои жизни...
покинуть город вместе с другими женщинами. Своей властью она строго-настрого
запретила кораблям покидать гавань до особого распоряжения, а сама, велев
никому её не сопровождать, поднялась на возвышенность у моря, откуда был виден
весь грозный флот друидов, который неумолимо приближался к берегу. Княгиня
слыла человеком во всех отношениях незаурядным, и сведущие люди решили было,
что она пытается определить наиболее выгодную диспозицию войск защитников
города...
стройную фигуру окутал голубой светящийся ореол, а многие клялись, что видели
парящий над её головой золотой нимб. В то время, как большинство свидетелей
этого чуда замерли в оцепенении, а некоторые особо нервные грохнулись в обморок
или попадали на колени и стали молиться, самые отчаянные храбрецы бросились к
возвышенности. Однако шагах в десяти - пятнадцати от княгини они словно бы
натолкнулись на невидимую упругую стену и не смогли двинуться дальше.
её ладоней вырвались ослепительно-яркие жёлтые лучи и ударили в корпус флагмана
захватчиков. Судно тут же вспыхнуло, как былинка, и, охваченное пламенем от
носа до кормы, превратилось в один огромный пылающий на воде факел.
изумиться, когда ещё два корабля друидов разделили участь своего флагмана.
Потом ещё, и ещё... Огромная армада захватчиков таяла на глазах. В море бушевал
грандиозный пожар. Лишь нескольким десяткам островитян удалось покинуть горящие
корабли и вплавь добраться до берега. Они пытались сдаться в плен, но всех их
безжалостно убивали на месте.
своим подданным и подняла руку в прощальном жесте. Те, кто стоял у незримого
барьера, видели, как она улыбнулась. Затем сияющий ореол отделился от неё и,
сохраняя очертания её фигуры, взмыл в небо, а сама она, как подкошенная,
рухнула наземь. Ограждавшая её невидимая стена тотчас исчезла, наиболее смелые
из храбрецов сразу же подбежали к княгине, чтобы оказать ей помощь, - но она
уже была мертва. А на её губах навечно застыла печальная улыбка...
мужчины, не склонные к истеричному фантазёрству, рассказы большинства очевидцев
в целом соответствовали действительности и даже в деталях не очень
противоречили, а скорее взаимно дополняли друг друга. Уже потом, при
пересказах, всплыли вымышленные подробности - как-то: явление лика Господнего,
пение хора ангелов и прочее, - но общей картины они не искажали, лишь слегка
приукрашивая её.
вторжение друидов, была ниспослана ей свыше. Правда, поначалу многих
обескуражила её смерть, однако епископ Мышковицкий быстро нашёл объяснение:
дескать, Отец Небесный, даровав ей такое огромное могущество, не мог оставить
её на бренной земле, а потому призвал к себе. Впоследствии это стало
официальной точкой зрения церкви.
семнадцати годам он уже вполне овладел своими способностями и имел более или
менее чёткое представление о границах возможного; однако то, что совершила его
мать, не вкладывалось ни в какие мыслимые рамки. И все его сородичи-Конноры, с
которыми он обсуждал случившееся, высказывали своё откровенное недоумение.
"Обладай мы хоть малой толикой такого могущества, - резонно утверждали они, -
нам не пришлось бы жить в подполье, скрывая от людей свои способности. Мы давно
бы стали властелинами мира". Впрочем, недоумение и замешательство длились
Николаев Андрей
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Лукин Евгений