что напрасно грозить дарвитам. Жизнь заложника - иное дело - тут они
станут бессильным стадом. Вот они стоят, боясь пошевелиться, только Ниг
беспомощно дергается у него в руках.
на тропинке, ведущей со стороны озера.
замолчал, глядя на Валерга сумрачно, исподлобья.
А если начнешь сейчас палить, завтра пропадет эффект ликвидации... Ведь
так?..
чтобы захватить настоящий плацдарм отхватят лишь тоненькую полоску...
самом деле все прахом пойдет...
голосом и заговорщицки мигнул лимгардисту...
увидел, что рассвело, и утренний дождь кончился, и облака уносит на запад,
но видел-то это все он только глазами. В мозгу было полно туману и там
происходило непрерывное бульканье и копошенье.
жив ли он.
не слишком они и надрались с этим хилячком-приезжим, и не дрались, и не
кричали, не бегали к бабам... В общем, было все как-то чересчур чинно: они
сидели друг против друга, смотрели в глаза, ели консервы... А потом ели
дарские дыни. Разговор был пустой и бессмысленный, а претензии Валерга
смешны. И все же было что-то очень странное в этом разговоре. Какая-то
затаенность - будто присутствовал третий и следил за ними. То есть, вполне
естественно, что в домике охраны могли быть "жучки". Но не это тревожило
Олгерда...
разговора, и сам не заметил, как сполз с койки и распластаются на полу.
Пол был залит соком дарских дынь и Олгерд, чертыхаясь, стал отползать к
порогу, выбирая место почище. Нет, ничего не вспоминалось... Вылезал
только постоянно один какой-то нелепый эпизодик, когда Валерг наклонился к
самому Олгердову лицу и спросил тихо:
отстранился... Что могло это значить? Что мог значить бред?..
призвать незадачливого компаньона к ответу.
на пульте управления силовым полем его не нашлось...
искать.
сбежал гад, испугавшись ликвидации... И тут нехорошо как-то кольнуло
внутри. Олгерд негромко вскрикнул, будто его ударили под ребра и бросился
в резерват. Он еще не добежал до поселка, но уже точно знал, что там
никого нет, что поселок так же холоден и пуст, как домик охраны. Ярость и
чувство бессилия душили Олгерда. Этот слюнявый слизняк хоть знает, что он
сделал?! Лимгардисту теперь не видать Земли. Никогда! И все из-за стада
каких-то уродцев. Да пусть они сдохнут! Пусть сам Валерг сгорит ко всем
чертям... Да, сгорит!
вспышка и сурта превратилась в пылающий факел. Соседние деревья потянулись
к собрату, сбрасывая на горящие ветви капли дождя и те, шипя, испарялись.
Неожиданно быстро пламя стало спадать и на месте дерева остался черный
обрубок, похожий на скорченное человеческое тело. "Тело Валерга", -
подумал Олгерд и улыбнулся. И тут же почувствовал жжение в правой руке
чуть повыше запястья. Сначала неприметное жжение росло, потом сделалось
нестерпимым. Мыча от боли, Олгерд бросился к ближайшему кусту с огромными,
похожими на старинную чашу листьями, наполненными водой, и сунул руку по
локоть в эту чашу... Боль стала медленно утихать... Олгерда била дрожь.
Дар, безобидный Дар, во второй раз нападал на него!
исчезала позади, чего Валерг не видел в зоне Освоения. Утренний дождь
кончился, лес полнился шумом падающих капель, но облака уносило на запад и
в разрывах просвечивало голубое. Ожидался рассвет. Ветви сбрасывали на
прозрачный нос вездехода вместе с каплями смолистые скорлупки почек; цветы
тянулись навстречу солнцу, раскрываясь. Солнце взошло и принялось сушить
Дар, как теплые материнские руки вынимали родное дитя из водной купели и
вытирали.
старался ни до чего ни касаться и сосредоточенность в его лице казалась
грустью. Остальные дарвиты ехали в багажном отделении - лежали или сидели
неподвижно - сама необходимость переезда, разрыва с прежним их поразила...
чего больше было в его возгласе - восхищения собой, удивления, недоверия
или просто детской наивной радости.
Освоения.
с нами... И при всем сходстве.
Олгерду... - он понизил голос и доверительно прошептал на ухо Тано. - А я
его ненавижу...
натуры Олгерда, он - твоего разума. Это мешает вам обоим.
Валерг.
Услышав слова Валерга, он загримасничал, задергал ртом и его распухшее в
кровоподтеках лицо сделалось еще более жалким. Тано, успокаивая, коснулся
его запястья.
Валергу, - разве это поможет?
пор Дар выставлял напоказ одни слабости. У бравых лимгардистов и прочей
сволочи разгорелся аппетит. Есть люди, у которых беззащитность вызывает
желание давить, давить без конца и остановит их только сила...
Это был единственный ее путь. Но кто знал, что Дару может грозить живое?
Люди, явившись, вошли бы в нашу взаиможизнь. Но они сразу бросились
разрушать и, что самое страшное, делают это все быстрее. Единство
нарушено. Мы проиграли вначале и потому не можем возобладать теперь. Да,
какой-то процесс идет, и когда-нибудь...
останется ли на Даре к тому времени хоть один дарвит?
землянин? Почему так волнуется и кричит? Он обещал спасти Дар, он говорил
так убедительно, а главное без тени злобы. И Тано сделал то, что никогда
не сделал бы прежде - он обещал привести землянина к сердцу Дара... Но
сможет ли Роберт отказаться? Нет, не от Земли и людей, но от земного
своего сердца, - ведь отпечаток его души ляжет тенью на каждого дарвита,
на весь Дар...
погибнете, либо... в один прекрасный момент ваше всеобщее "не убий" рухнет
и начнется безумие, в котором вы не будете знать удержу. Будете орать:
"как прекрасно убивать!" и пьянеть от криков и крови. А потом вы очнетесь
и поползете назад, к истокам, но уже никогда со всей искренностью не
будете ни во что верить... Или...
встретились.
В глазах Тано была темнота и неподвижность... Но были иные глаза. Взгляд
Нига привлек и притянул на себя внимание землянина. На лице юноши застыла
нелепая восторженная гримаса, темные выпуклые глаза блестели. Он был готов
хоть сейчас двинуться по предложенному пути...
Но маленькая уловка не удалась: Тано все понял и так, почувствовав тот
темный хмель, что затоплял душу юноши.
Валерг понял - старик хотел отдохнуть от мрачных и жестоких слов, от
чувств, которые обрушил на него Валерг.
затянули небо, наступая со всех сторон, и в одну минуту поглотили голубое.