копался в моей голове.
чуть-чуть...
напроказивших детей.
тени легли на лицо Деша. Под его взглядом Энн-Мари вся сжалась и губы
запрыгали, как у ребенка. Казалось и слезы вот-вот брызнут.
самоликвидацией. Мы не могли его оставить так...
И вы решили открыть благотворительность за мой счет!
так, в чем робот нарушил законы Деша и законы людей. Гранду казалось, что
он понял урок, а на самом деле...
слогам: - Ро-бо-тов! Людей я не спасаю.
выступившие на глазах слезы. - Нет, Гранд, ты уникальный экземпляр! Когда
твой ресурс кончится, тебя поместят в музей. Робот, полюбивший людей,
робот-филантроп... - Деш на секунду запнулся, и глаза его остекленели.
Внезапность открывшейся вдруг догадки его поразила. - А ведь правда... -
протянул он, как-то по-новому глядя на Гранда, с некоторым даже
восхищением теперь. - Ты-то ведь можешь любить самого гаденького, самого
паршивенького человечка, потому как вид блевотины и запах вонючего тела не
вызывает у тебя отвращения, даже подлость не возмутит тебя, она будет
рассмотрена всего лишь как неадекватная реакция...
еще не в силах поднять головы и кусая губы.
другое. Он каждого может полюбить. Всех... Нет, не всех скопом, пуская
слюни при словах о каких-то далеких и невидимых им никогда детках. А
именно всех по отдельности. Гранд, ты понимаешь? Ты можешь быть мессией! -
тут Деш опять расхохотался и сделайтесь уже совершенно неясно: говорит ли
он серьезно или издевается.
Энн-Мари, детка, поди-ка сюда, расскажи об этом уроде, которого вы
откопали, - он привлек девушку к себе и усадил на колени. - Он наверняка
стонал и плакал, а потом ругался... - Энн-Мари молча кивнула. - Ну вот
видишь, стоило ли мчаться в таком случае к нему?
Энн-Мари тихо.
но потому, что попался техпатрулю...
последнего эрга и не оставил для своего Прошки ничего... Так или нет?.. -
выводы Деша были логичны, но где-то - Гранд знал это - Деш сделал
маленькую логическую ошибку, в самом начале он задал неверные начальные
условия и Гранд пытался выловить сомнительный постулат и показать его
Дешу, как показывают извлеченную из тела занозу, но пока Гранд не мог
нащупать, что же ложно в рассуждениях Деша. - ...Кстати, а как зовут
вашего несчастного друга? - поинтересовался Деш.
Он парализован.
его губах. - Это даже забавно.
разрезал тишину зала:
механический голос на столь высокой ноте, что показался криком.
что было... Два года назад. Он стоит на площадке ночного бара. Открытая
площадка. Три этажа вниз. Почти никого вокруг. Двое шепчутся за дальним
столиком. Бармен клюет носом за стойкой. Он, Маль, тогда еще шустрый,
подвижный, полный сил курит, облокотившись на балюстраду. Внизу огни.
Улица. Тишина. Три часа ночи... Тепло... Лето. Сзади шаги. Он хочет
обернуться, но не успевает - чьи-то руки, сильные, будто стальные,
сдавливают плечо.
а шею и прижимают к балюстраде.
дальним столиком вскакивают и поспешно пробираются меж стульев к выходу.
Бармен просыпается, начинает энергично протирать стаканы и будто невзначай
нажимает на клавишу, звероподобный рев модного ансамбля несется из
динамика. Все это Мальвинский не видит, но чувствует, знает, что так
происходит.
ухом. - Он нарушил закон. Ты знаешь?
весь твой резерв.
его сделали ничтожеством по кличке Маль.
куда-то в бок. И он полетел... Вниз! Вниз! На асфальт!
как тогда, падал, падал вниз и разбивался...
стемнело, а в комнате горел неяркий желтый свет. Посетитель, маленький
человек с квадратной головой и жирными волосами, дожевывал бифштекс из
запасов Маля и облизывая грязные пальцы.
оберткой и бросил ее на пол.
догадки весь похолодел и облился потом.
незнакомца. - Ужин на двоих, - констатировала "Диэна".
голова "Диэны" подпрыгнула и перевернулась в воздухе. На лету коротышка
подхватил ее и выскочил в дверь - он был мастер своего дела. Где-то в
глубине пустых коридоров прогремели и замерли шаги.
смотрел на темный, почти человеческий обрубок...
встречи. Каждый предвидел. Когда-то это должно было произойти. И вот -
случилось. Маль мечтал и страшился. Надеялся. Что его мальчик когда-нибудь
придет. Вернется.
лихорадочно блестящими глазами, синеватыми запавшими щеками, его убогость
почти вызывающая. Деш - в серебристом комбинезоне, смотрящий, как всегда,
чуть свысока и дерзко, но одновременно, что-то усталое, измученное во
взгляде. Нет, они не взвешивают и не оценивают ничего, просто погружаются
в тот поток, что вытекает из сердца другого, стремясь доказать
невозможное. Невозможность торжества своей правоты, невозможность прощения
и примирения. Первым отвел взгляд Маль - он всегда был слабее, и тут опять
сплоховал. Деш, будто только и дожидался дрожания этих болезненных
покрасневших век, отвернулся и присел на корточки подле тела "Диэны". И