вам секретность тайную соблюдать надо... А что за дело-то?
- Секретное, - еще раз повторил дьяковы слова старательный Митька, зажимая
священнослужителя пузом в угол. - Никита Иванович, вы идите, а мы уж
тут... алфавит хором поразучиваем.
- Куды? Без меня? - метался дьяк, безуспешно пытаясь выпрыгнуть. - А я? Да
как же... Нельзя ж... без докладу!
У тронного зала нас с Ягой встретили царские стрельцы. Вся стража сразу
заулыбалась - помнила наш совместный бой за государевым троном.
- Проходи, сыскной воевода, ждут тебя.
- Давай, касатик, уж ты там разберись. Да помягче, поспокойней с
Горохом-то, не ровен час, осерчает - уволит тебя под горячую руку. Я уж
тут, у окошечка подожду...
- Здравия желаю!
- Здрав и ты будь, участковый. Ну-кось, садись да обскажи мне
обстоятельно, чего вы там с благородным купечеством удумали?
Горох старше меня на несколько лет, горяч, но отходчив, храбр, по-своему
справедлив и для своего шестнадцатого века человек очень прогрессивных
взглядов.
- Дело пока не особенно интересное... - задумчиво начал я. - Двое
известных торговцев, граждане Аксенов и Кирокосьянц, подрядились доставить
определенное количество черного материала по предоплате некоему
Шмулинсону. Купцы они известные, оба не один год в бизнесе, партнерством
проверены и друг друга ни в чем упрекнуть не могут. Однако если вечером
были переведены деньги, то утром оплаченного товара на складе не
оказалось. Он таинственным образом исчез...
- Дак... это тот Шмель... Шмуль... он, в общем, сам его и покрал! -
воодушевленно хлопнул себя по колену государь.
- Хорошая версия, но, боюсь, притянутая за УШИ. Зачем Шмулинсону красть
собственный товар, если он за него уже заплатил?
- Так в чем и весь хитрый план... Он, вишь, и материю себе забрал, и
деньги назад с купцов честных слупить хочет. Да точно тебе говорю -
Шмулинсон и спер! Все они, Шмулинсоны, такие...
- О господи боже, что-то вас сегодня переклинило на антисемитизме.
Разрабатываете новую концепцию "русской идеи"?
- А ты в мою политику не лезь!
- А вы в мою милицию лезете?
- А на то я и царь! Мне на роду написано всеми делами в государстве
интересоваться, тем паче - уголовными. Ну, ладно... че там дальше-то было?
- Было покушение на меня и моего сотрудника, но мы с Митькой отбились.
Обоим злоумышленникам удалось бежать. По следам крови и найденному зубу
Бабе Яге удалось идентифицировать личности преступников.
- Кто посмел?! - грозно взревел Горох.
- По нашим сведениям, это некие Ганс Гогенцоллерн и Георгий Жуков, оба
работают в штате охранников немецкого посла.
- Ешкин кот, - недобро процедил царь, сурово сдвинув брови. Мгновением
позже он резво вскочил на ноги и громко топнул: - Стража!
- Здесь, ваше царское величество! - разом влетели стрельцы.
- Немецкий посол еще тут?
- Так точно, во дворе, в карету садится... - пояснил один. - Видать, домой
к обеду поспешают.
- Вертать взад! - рявкнул Горох. - Сейчас он у меня здесь... откушает!
Посла со всем надлежащим уважением внесли уже через пару минут, хотя он
грязно ругался и отбрыкивался.
- Доннер веттер! Дас ист дойчер дипломат! Руссиш швайн! Думкопф!
- А-а... кто к нам пожаловал! - игриво улыбнулся Горох, сходя с трона и
гостеприимно распахивая руки. - Кнут Гамсунович Шпицрутенберг, собственной
персоной! Входи, входи, дорогой посол немецкий... со стрелецких-то ручонок
спрыгни, чай не дитя малое, чтоб с тобой цацкались!
- Ваше царское величество... - Посол мгновенно изобразил изящный
европейский поклон.
Господин Шпицрутенберг оказался долговязым и сухопарым немцем, скупой
точностью движений напоминающим циркуль, в лиловых штанах, в камзоле с
несчетным количеством пуговиц, чулках, башмаках, как у Гулливера, и
длинном парике, болтающемся, словно уши спаниеля. По-русски говорил
необычайно чисто, без малейшего акцента:
- Чем я могу служить русскому государю?
- Да так, мелочь сущая.... Скажи-ка, мил человек, охрана твоя, что при
слободе немецкой, не слишком велика ли?
- Я имею столько стражей, сколько достойно иметь представителю великой
державы, - высокомерно вытянулся посол. - Лично мне, для обеспечения
собственной безопасности, не нужен ни один. Я вполне обхожусь собственной
шпагой.
- Да неужели? Так сколько, ты говоришь, при тебе солдат?
- Всего сто человек, считая конюхов, егерей, лакеев, поваров, портных,
кюре, кузнеца и брадобрея. Я сам очень скромен в притязаниях, но положение
обязывает...
- Кнут Гамсунович, видать, никак ты меня понять не хочешь... - сокрушенно
проворчал Горох. - Уж который раз спрашиваю, охранников у тебя сколько?
- Десять, - сухо выдавил посол. - Если ваше величество сочтет их число
чрезмерным, я охотно повешу шпагу на стену и полностью доверю собственную
охрану вашим стрельцам.
- Ну, спасибочки за совет... Может, и вправду усадить тебя, от греха
подальше, в палаты каменные, стрельцов приставить да охранять посменно,
чтоб носу никуда не высунул!
- Что это значит?! - взвизгнул немец.
- А ты мне тут голос не завышай! - грозно поднимаясь на цыпочки, прорычал
Горох. - Я ведь не посмотрю на твою европейскую дипломатию - самолично по
шеям надаю и с лестницы спущу!
- Мой государь Фридрих...
- А вот твоему Фридриху дулю с маком! Не нравится?! Другого посла пришлет.
Не хочет?! Чихал я на его эмбарго, обойдусь и без немецких сосисок!
- Но... такой разрыв дипломатических отношений... это же оскорбление на
международном уровне! Европа не допустит...
- Что-о-о?! - Государь в праведном и совершенно неуправляемом гневе
подпрыгнул, поймал полномочного представителя за пряди парика и притянул
нос к носу. - Так ты, немчура австрийская, мне войной грозишь? Мало мы вам
прошлый раз под Ревелем навтыкали?! Еще захотел? Так я тут сейчас и
начну...
- Ваше царское величество! - не выдержав, вмешался я. - Ну нельзя же так,
в самом деле... отпустите посла, мне с ним живым поговорить надо.
- Нелезь, участковый!.. - сопел царь. - Зашибу...
- Посажу на пятнадцать суток за хулиганство и сопротивление работникам
милиции! - твердо пообещал я, встревая между драчунами и распихивая их в
стороны.
Оба активно упирались. Посол молча тянул к себе парик, а Горох ни в какую
не хотел его отпускать. Победило русское самодурство. Государь
удовлетворенно откатился, завладев отвоеванным париком, а немец
оскорбленно дернул коротко стриженной макушкой.
- Так... все довольны? Как петухи, ей-богу... Наигрались, и хватит!
Гражданин Шпицрутенберг, у меня к вам пара вопросов...
- Я не буду отвечать, пока...
- Фигу! Фигу тебе с маслом! - Ваше величество... - Я требовательно
протянул руку.
- Не отдам! - надулся Горох.
- Нехорошо...
- Все равно. Не отдам!
- Стыдно... И принесите извинения Кнуту Гамсуновичу за необоснованные
обвинения.
Некоторое время царь и посол еще прожигали друг друга обиженными
взглядами, потом парик перекочевал к немцу и противники молча пожали друг
другу руки.
- Итак, если инцидент исчерпан...
- С кем имею честь? - перебил дипломат.
- Ивашов, Никита Иванович, начальник лукошкинского отделения милиции, -
представился я. - С вашего позволения, хотел бы выяснить, не входят ли в
штат охранников некие Ганс Гогепцоллерн и Жора Жуков?
- Да, они храбрые парни служат у меня.
- Вам известно, где они провели прошлую ночь?
- Я не в курсе... - Он недоуменно пожал плечами. - Обычно мой дом
охраняется четырьмя стражниками, на ночь заступают другие четверо.
Признаться, я не помню, в какую смену дежурили эти двое, а чем вызвано...
- Да, вишь, твои "храбрые парни" вчерашней ночью на участкового моего
напасть посмели! - вновь воодушевился Горох. - А ты, Кнут Гамсунович, и
знать ничего не знаешь... Это что же получается? Дипломатия спит
беспробудно, а за ее спиной ее же защитнички дела уголовные вершат... на
мою милицию лапку задирают?! Не позволю!
- Но... я... прошу поверить... слово честного немца, если они виноваты...
я сегодня же разберусь с мерзавцами! - воспрянул посол. - Господин
милиционер, я буду просить вас немедленно отправиться со мной в слободу и
лично, в моем присутствии допросить обоих! Если будет хоть тень сомнения в
их невиновности, я тут же передам преда гелей в руки правосудия.
- Ну вот, другое дело... - ласково заключил царь. - Вот теперь - ты мне
друг! Давай обнимемся и все забудем. Хоть ты и немец, а все-таки
порядочный человек...
В само посольство мы выбрались уже к вечеру. Горох, по широте души легко
переходивший от шумного гнева к щедрой любви, приказал накрывать столы и
праздновать победу дипломатии. После третьей посол окончательно размяк,
все простил и пил с царем на брудершафт, клянясь в вечной дружбе. Русский
Максимов Альберт
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Пехов Алексей
Орлов Алекс