Чтение 5–й страницы книги ~Глубокоуважаемый микроб~

6. УДАЛОВ ПРОДОЛЖАЕТ ПРЕБЫВАТЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ И ВСТУПАЕТ В СДЕЛКУ

За дверью стоял знакомый кузнечик, который успел переодеться в
фиолетовый наряд, схожий с фраком. В твердые блестящие уши он вставил по
цветочку, пахнущему пряно и сильно, а носки его башмаков непрестанно
шевелились.

- Очень модно, - сообщил Тори Удалову. - В них электромоторчики.
Хочешь купить?

Кузнечик был оживлен, вел себя, как старый приятель, сразу уселся в
кресло и спросил, нет ли чего выпить прохладительного.

Удалов ответил, что и сам бы не отказался.

- Ах ты, провинция, провинция, - засмеялся кузнечик-синхронист. Он
нажал на кнопку в ручке кресла, и в стене откинулась дверца, за которой,
подсвеченные оранжевым, стояли бокалы и сосуды разной формы.

- Мне только не крепкого, - сказал Удалов. - Я чуть не утонул. К тому
же женщину обидел.

- Рассказывай, - сказал кузнечик, разливая прохладительные напитки.

Рассказ Удалова вызвал в новом приятеле смех, сочувствие и понимание.

- С этой красавицей загадка, - сказал он наконец. - Хотя я
предпочитаю брюнеток. Я этим займусь. Но вообще-то я пришел тебе кое-что
показать. Ведь должен же ты, Удалов, интересоваться диковинами дальнего
космоса или по крайней мере сувенирами.

- Я сказал, мне расплачиваться нечем, - ответил Удалов. - Денег я с
собой не захватил, сувениров тоже, а в нелегальные сделки я, прости, не
вступаю. Не забудь, что я представитель небольшой, но гордой планеты.

- Ах уж мне этот патриотизм, - сказал кузнечик. - Как приобщишься к
благам космической цивилизации, на Землю и смотреть не захочешь.

- Это как сказать, - возразил Удалов. - Вот я тут разговаривал с
простой женщиной, уборщицей. Ее предки покинули родину много столетий
назад. А как увидела земляка, бесплатно костюм отгладила.

- И мерзавцем обозвала, - заметил кузнечик.

- За дело. Надо было мне промолчать, - сказал Удалов. - Зачем трепать
материнские нервы? Ведь, может, ее дочь испортилась в дальних странах,
попала в дурную компанию, а для матери она всегда остается отличницей,
скромницей, студенткой.

- Значит, ты теперь думаешь, - сказал кузнечик, - что если женщина
полюбила тебя, Удалова, значит, она из дурной компании?

- Не знаю, не знаю, - сказал Удалов, печально глядя в большое
зеркало, которое отражало его округлую невысокую фигуру. - Трудный мир,
чуждые нравы...

- Ладно, смотри, - сказал кузнечик.

Он достал из кармана бутылочку сложной формы с чем-то зеленоватым
внутри.

- Что это? - спросил Удалов.

- Могу продать. Средство от всего.

- Как так от всего?

- В зависимости от потребностей.

- И от насморка?

- И от насморка. И от любви. И от комаров. И от дождя. Большая
редкость. В промышленное производство не поступило. Делается из корня,
который растет только на одном астероиде. Сам понимаешь.

- Так на что мне такое средство? - спросил Удалов равнодушно, но
глаза его загорелись и выдали Корнелия опытному пройдохе Тори.

- А ты не для себя, для народа, - сказал демагогически кузнечик.

- Нет, - сказал Удалов. - Ты с меня что-нибудь нереальное попросишь.

- Не беспокойся, я щедрый.

- Средство-то ценное?

- Но я тебя люблю.

- Прости, - сказал Удалов. - Не верю. Чего бы тебе меня любить? Я не
заслужил.

- За заслуги уважают, - ответил кузнечик. - Любят за недостатки.

- Я и недостатков тебе не показывал, - сказал Удалов.

- Они очевидны, - коротко ответил кузнечик. - Берешь средство?

- Сколько? - спросил Удалов.

- Восемнадцать, - сказал кузнечик.

- Много, - ответил Удалов.

- Шестнадцать и ни одной меньше.

- Пятнадцать и по рукам, - сказал Удалов.

- Только из любви к тебе, - сказал кузнечик.

Он протянул Удалову бутылочку, тот принял и спросил:

- А действовать будет?

- У нас без обмана, - сказал кузнечик. - Ты попробуй.

Удалов огляделся, на что бы употребить средство.

- У тебя прыщ на лбу, - подсказал кузнечик.

Удалов подошел к зеркалу. Прыщ был. Правда, небольшой.

- Да ты не бойся, - сказал кузнечик. - На палец возьми, помажешь.
Самую малость.

Удалов послушался. Он вытащил пробку, намочил палец и приложил ко
лбу. Палец приятно холодило. Так он и стоял с пальцем у лба. Эта поза
навела его на новые размышления.

- Погоди, - сказал он. - А как же?

- Ты чего?

- Как же я расплачиваться буду?

- Как договорились. Сам же сказал - пятнадцать.

- Сказал, да не знаю, чего.

- Ну и дурак, - сказал кузнечик. - Когда торгуешься, обязательно надо
знать, что отдаешь.

- Так что я отдал?

- Причастность к искусству, - ответил кузнечик. - В объеме пятнадцати
минут.

- Я к искусству не причастен.

- Послушай, Удалов, я о твоем благе пекусь. Но и себя не забываю.
Когда я узнал, что ты человек обездоленный, даже зубная щетка здесь у тебя
казенная, я стал голову ломать, как тебя облагодетельствовать, чтобы не
разориться. И придумал. У тебя, как у каждого разумного существа, есть
ненужные воспоминания. Тяжелый груз твоему и без того натруженному мозгу.
Вот их я у тебя и возьму. Лишнего трогать не буду, здесь за это судят.

- А на что тебе воспоминания, связанные с незатейливой жизнью в
небольшом городе Великий Гусляр? - спросил Удалов.

- Для тебя это обыденно, - сказал кузнечик - а для нас странная
экзотика. Ты бы хотел посмотреть фильм из жизни моих соседей, как они по
утрам демонстративно круфают, потом уходят в трагические прцэки и рискуют
в лофе улытиться от проговоркифы?

- Не понял, - ответил Удалов. - Но любопытно.

- Вот и нам любопытно, - сказал кузнечик. - Надеюсь получить за твои
ненужные воспоминания некоторую мзду. Я - делец честный. И если заплатят
больше, чем стоит эта драгоценная бутылочка, сдачу принесу тебе. Да отними
ты палец ото лба!

Удалов послушно отвел палец и увидел, что прыщик исчез. Средство
действовало.

- А как я тебе ненужные воспоминания отдам?

- Сейчас все сделаем.

Кузнечик метнулся в коридор, прискакал обратно, катя перед собой
заранее заготовленную тележку с приборами - все предусмотрел, хитрец!

- Сначала посмотрим, какие воспоминания у тебя переместились за
ненадобностью в мозжечок. Из них я отберу, что подойдет. Сам понимаешь,
дружище, я ведь тоже рискую. А вдруг у тебя воспоминания скучные?

В этот момент дверь приоткрылась, и в щель влетела папка, за ней
мандат.

- Держи, клеветник! - послышался голос доброй уборщицы. - Достала я
тебе все новое.

- Я не хотел обидеть вашу дочку Тулию! - воскликнул Удалов. - Я к ней
тепло отношусь.

- Не верю! - послышался ответ, и дверь захлопнулась.

Удалов печально вздохнул, а потом сказал с беспокойством:

- Только чтобы воспоминания о ней не трогать!

- И не подумаю, - сказал кузнечик. - Они у тебя свежие, замкнутые на
слуховой аппарат и глазные нервы. Как их вытащить?

Кузнечик ловко подключил Удалова к приборам, а сам при этом глядел в
глазок, направленный на мозжечок Удалова. Больно не было, лишь немного
щекотало в затылке. Удалов сидел послушно и размышлял, как бы получше
использовать универсальное лекарство у себя дома, чтобы не размениваться
на мелочи. Например, надо попытаться избавить жену Ксению от склонности к
попрекам. Удалову уже пятый десяток, но его все равно дома считают почти
ребенком, требуют отчета, где был, с кем был и так далее, даже стыдно. Но
как только Удалов подумал о жене Ксении, вместо грусти по оставленной
семье его охватило тревожное и свербящее чувство к красавице Тулии, он
даже пожалел, что не попросил у ее матери фотографию. Хоть какая память бы
сохранилась. Погоди, а если с помощью этого средства внушить Тулии
настоящее чувство к Удалову? Она сказала о любви, а сейчас уже, может,
забыла обо всем, смотрит такими же расширенными глазами на какого-нибудь
инопланетянина с персональной летающей тарелкой...

- Все, - сказал кузнечик. - Операция закончена. Большое спасибо.

- Нашел чего-нибудь на продажу? - спросил Удалов.

- Гарантии дать не могу, - ответил кузнечик. - Но надежды не теряю.

- И на том спасибо. Бутылочка моя?

- Твоя, пользуйся.

И кузнечик принялся сворачивать оборудование, будто опасался, что