Пробуй. Посмотришь, что получится.
отчимом, - я не удивлюсь, если не приступ стал причиной огромной силы ее
гипноза, - он кивнул на Машу, - а наоборот: приступ случился от перегрузки
психики, от напряжения...
изменится внешне...
Вряд ли. Его психика саморегулируется. Если изо дня в день он будет иметь
Машу перед глазами, изменения на короткое время будут становиться
видимыми, но вскоре снова будут исчезать. Вот если бы он не видел ее лет
десять-пятнадцать, он бы забыл ее внешность, а она бы сильно изменилась за
это время, то, возможно, она бы вновь стала полностью и навсегда видимой
для него.
что лишь только помирится с женой, заставит ее отправить дочь куда-нибудь
подальше. Минимум - на те десять-пятнадцать лет, о которых говорил доктор.
явившись из больницы, завалилась спать, а на следующее утро с тем же
светом в душе отправилась на занятия.
"подготовиться к лабораторной". Естественно, ни к какой лабораторной Маша
не готовилась, и на урок она плелась крайне неохотно. По дороге, на
лесенке, у нее появилась идея поэкспериментировать со своим
новоприобретенным даром. Именно на химичке-Крокодиле.
доску, где заранее были написаны формулы будущих реакций, принялись
сливать жидкости в нужных пропорциях и подогревать полученные смеси на
голубых язычках спиртовок.
и, сосредоточенно глядя на учительницу, про себя повторяла: "Меня нет. Я
не существую. Меня нет..." Она твердила это заклинание так упорно, что у
нее слегка заболела голова. И ей уже стало казаться, что желание ее
передалось учительнице, когда та, встретившись с ней взглядом, язвительно
поинтересовалась:
не написано. И нечего строить такие невинные глазки, мальчикам их строй, а
мне не глазки твои нужны, а знания.
перед ребятами посмешищем. Ярость горячей волной поднималась откуда-то
снизу, заставляла чаще биться сердце, перехватывала дыхание, сжимала
виски...
кличке Крокодил (прозванное так не по нраву, а по внешнему сходству), оно
еще и не ведало, что вовсе не всегда учителю удается безнаказанно
поизмываться над смазливой ученицей и взять таким образом реванш за
многолетнее одиночество.
на что ты способна.
преподавателя. "Меня нет! Меня нет!" - кричала она мысленно, под
аккомпанемент пульса в висках. И, не выдержав ее взгляда, учительница
опустила глаза.
оттого, что весь мир заволокло плотным розовым туманом, схватилась за
крышку обеими руками. И отчетливый монотонный голос зазвучал в ней,
протяжно и раскатисто выговаривая бессмысленные слова неземного, но уже
знакомого ей по звучанию языка... Маша не потеряла сознания, когда все это
резко прекратилось, и ясность восприятия быстро вернулась к ней.
увидела. "Дерзкая девчонка, - подумала она, я вызываю ее к доске, а она
имеет наглость, даже не пытаясь спросить разрешения, уйти из класса..."
жизнь. Сами собой из подставки одна за другой принялись выскакивать
пробирки и выливать свое содержимое в большую колбу.
коленок, Крокодил, прикрыв, чтобы удержаться от крика, рот ладошкой,
огромными от ужаса глазами следила за полетами пробирок и, рефлекторно
прочитывая на их стенках химические знаки, выстраивала в уме формулы
реакций, происходящих сейчас в колбе. Последняя из этих формул выглядела
так:
колб смеси водорода и кислорода (называемой химиками "гремучим газом") в
случае возгорания войдут в данную реакцию, что вызовет выделение во вне
большого количества тепла. Говоря проще, рванет.
спичечный коробок. Зависнув над столом он открылся и, выползшая из него
спичка шаркнула о коричневый бочок. "Ай!.." - тихонько прокричала
Крокодил. Но было поздно. Она только и успела, что вскочить со стула и
прижаться спиной к доске.
несколько веществ и поджечь полученную смесь, она обязательно взорвется.
Как бы неправа она ни была, на этот раз она-таки угадала.
слившимся с криками ребят и воем пожарной сигнализации. Отброшенная
взрывной волной к первой парте, Маша терла обожженные руки и истерически
хохотала. Химичка в глубоком обмороке вдоль стенки сползала на пол. А из
коридора доносился топот бегущих к месту происшествия людей.
даром тебе эта выходка не пройдет! Так и передай своей мамочке!
ничего не случилось.
лицезрели разыгранный ею у доски спектакль. Теперь, провожаемая их
восхищенными взглядами, Маша, подавленная мыслью о предстоящем тяжелом
разговоре с матерью, шла по коридору второго этажа. И тут случилось то,
ради чего она готова была бы пережить десяток подобных разговоров: ее
догнал Леша Кислицин и САМ обратился к ней:
тяжесть с ее души. - Кажется из школы выгонят.
между прочим, тоже ухожу отсюда. Предки в новом микрорайоне хату получили.
Обидно, конечно, в чужом классе школу заканчивать: последний звонок там...
Но с ребятами-то я буду встречаться. А учителя меня здешние достали - один
понт, а знаний - ноль.
не какой-нибудь бросовый, а именно ее Атос. Они еще несколько минут
проболтали возле ее подъезда, и она, словно на крыльях, взлетела на свой
этаж, беспрестанно повторяя адрес Лешиной новой квартиры, который он ей
только что продиктовал, и номер телефона: 32-12-43. А дома все это было
занесено в блокнот и любовно окружено маленькими рисованными розочками.
отправить ее к отцу в Питер. Идею эту высказал отчим; мать прослезилась,
не желая отпускать дочку так далеко, но ей на работу уже успели позвонить
из ГОРОНО и предупредить, что после сегодняшнего ЧП в ЭТОЙ школе Маше уже
не учиться. "Да и вообще, может быть стоит обратить внимание на
профессионально-технические училища? Так много отличных специальностей..."
И иного способа наиболее безболезненно замять это дело не знала и она. С
мыслью о скорой разлуке пришлось смириться. Тем более, что, как бы не было
тяжело, но таким образом автоматически решался вопрос об отношениях
Степана Рудольфовича с падчерицей-невидимкой. А отношения эти обещали быть
сложными.
Тульской и, с наслаждением чередуя глоточки сдобренного коньяком кофе с
затяжками купленного у цыган "Родопи", наблюдала в щелку между шторами
суету автомобилей на Большеохтинском мосту. Вообще-то, курила она немного,
скорее "баловалась", но после "дежурства" - после суток вынужденного
аскетизма - грех было не закурить.
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Каменистый Артем
Витковский Евгений