Чтение 5–й страницы книги ~Красная трава~

-- Не волнуйтесь, -- сказал сенатор. -- Боже мой! У меня
трясутся лапы, что за ужас.

Они шли по солнцепеку. Просторные лужайки вклинивались,
как заливы, в мрачно-зеленые боры. Издали казалось, что деревья
прижимаются друг к дружке, и хотелось быть одним из них. Сухая
травянистая почва медленно повышалась, и площадка для пентюха
осталась слева от них и чуть внизу. Два-три пентюха
добросовестно тюхали, используя все подобающие принадлежности.

-- Ну а вчера, -- сказал Вольф, -- вчера тебе было весело?

-- Очень, -- сказала Лиль, -- я все время танцевала.

-- Я видел, -- сказал Вольф, -- с Ляписом. Я страшно
ревнив.

Они взяли вправо, чтобы войти в лес. Было слышно, как
зеленые еще дятлы стучали на короткой ноге друг на друга, играя
в морзянку.

-- Ну а ты что поделывал с Хмельмаей? -- перешла в
наступление Лиль.

-- Спал в траве, -- ответил Вольф.

-- Она хорошо целуется? -- спросила Лиль.

-- Дуреха, -- сказал Вольф, -- я об этом и не думал даже.

Лиль засмеялась и прижалась к нему, стараясь шагать в
ногу, что вынуждало ее очень сильно раздвигать бедра.

-- Мне бы хотелось, чтобы каникулы были всегда, -- сказала
она. -- Я бы все время гуляла с тобой.

-- Тебе бы это тут же приелось, -- сказал Вольф. --
Видишь, тебе уже нужно куда-то бежать.

-- Это не так, -- сказала Лиль. -- Чистая случайность.
Зато ты предпочитаешь свою работу. Ты без нее не можешь.
Отсутствие работы сводит тебя с ума.

-- С ума меня сводит вовсе не отсутствие работы, -- сказал
Вольф. -- Я таков от природы. Хоть у меня и все дома, мне не по
себе.

-- Если только не спишь с Хмельмаей, -- сказала Лиль.

-- Или с тобой, -- сказал Вольф. -- Но сегодня утром спала
ты, и я предпочел уйти.

-- Почему? -- спросила Лиль.

-- Иначе, -- сказал Вольф, -- я бы тебя разбудил.

-- Почему? -- невинно повторила Лиль.

-- Вот почему, -- сказал Вольф.

Слово у него не разошлось с делом, и они растянулись на
лесной траве.

-- Не здесь, -- сказала Лиль, -- здесь слишком людно.

Не похоже было, что она хоть немного верит своему доводу.

-- После этого ты уже не сможешь тюхать, -- сказала она.

-- Я люблю и эту игру, -- прошептал Вольф ей на ухо, к
тому же вполне съедобное.

-- Были бы у тебя всегда каникулы... -- вздохнула почти
счастливая Лиль, а затем и совершенно счастливая между
разноглубокими вздохами и некоторой активностью.

Она снова открыла глаза.

-- Я так, так их люблю, -- закончила она свою мысль.

Вольф нежно поцеловал ее ресницы, чтобы подчеркнуть грусть
даже и сугубо локального разъединения.

-- Куда ты бежишь? -- спросил он.

-- Так, забегу в одно место, -- сказала Лиль. -- Пойдем
быстрее... Я опаздываю.

Она поднялась, схватила его за руку. Они припустили бегом
к тележке. Обессилевший сенатор Дюпон валялся на земле,
раскинув все четыре лапы, и пускал на камни слюну.

-- Вставай, сенатор, -- сказал Вольф. -- Пойдем тюхать.

-- Пока, -- сказала Лиль. -- Возвращайся пораньше.

-- А ты? -- сказал Вольф.

-- Я скоро буду! -- прокричала Лиль на бегу.

ГЛАВА VII

-- Гм-м-м... прекрасный удар! -- оценил сенатор.

Шар взлетел очень высоко, и в небе повис прочерченный им
кильватерный след из рыжего дымка. Вольф опустил клюшку, и они
отправились дальше.

-- Да, -- равнодушно сказал Вольф, -- я прогрессирую. Если
бы я тренировался регулярно...

-- Никто вам в этом не мешает, -- сказал сенатор Дюпон.

-- Как ни верти, -- ответил Вольф, -- всегда найдется
кто-нибудь, кто играет лучше тебя. И что тогда? Чего ради?

-- Ну и что, -- сказал сенатор. -- Это же игра.

-- Именно потому, -- сказал Вольф, -- что это игра, нужно
быть первым. Иначе все это глупости и только. Да! К тому же вот
уже пятнадцать лет, как я играю в пентюх... ты что, думаешь,
это меня еще возбуждает...

Тележка разболтанно вихляла из стороны в сторону позади
сенатора и при первой же возможности воспользовалась легкой
покатостью, чтобы подкатиться и исподтишка стукнуть его под
зад. Сенатор запричитал.

-- О горе! -- простонал он. -- У меня до поры будет плешь
на заду!..

-- Не будь таким неженкой, -- сказал Вольф.

-- И это, -- сказал сенатор, -- в моем-то возрасте!
Унизительно!

-- Немного прогуляться тебе на пользу, -- сказал Вольф, --
уверяю тебя.

-- Какую пользу может принести то, что досаждает? --
спросил сенатор.

-- Но досаждает все, -- сказал Вольф, -- и что-то все же
делается...

-- О! -- сказал сенатор. -- Под тем предлогом, что вас
ничто не привлекает, вы считаете, что всем все опротивело.

-- Ну хорошо, -- сказал Вольф, -- вот сию минуту чего ты
хочешь?

-- Ну а если бы этот же вопрос задали вам, -- проворчал
сенатор, -- вам ведь было бы трудно на него ответить, не так
ли?

Действительно, Вольф сразу не ответил. Он размахивал
клюшкой и забавы ради обезглавливал стебли распердунчиков
кривляющихся, росших там и сям на площадке для пентюха. Из
каждого отрубленного стебля извергалась клейкая струя черного
сока, которая надувалась в небольшой черный воздушный шарик,
украшенный золотой монограммой.

-- Трудно бы мне не было, -- сказал Вольф. -- Просто
сообщил бы тебе, что ничто больше не вызывает во мне желания.

-- Что-то новенькое, -- захохотал сенатор, -- ну а как же
тогда машина?

-- Это скорее от отчаяния, -- в свою очередь усмехнулся
Вольф.

-- Возможно, -- сказал сенатор, -- но ведь вы же не все
перепробовали.

-- Верно, -- сказал Вольф. -- Еще не все. Но это дело
наживное. Прежде всего, необходимо ясное понимание вещей. Ну да
ладно, этак я не догадаюсь, чего же ты хочешь.

Сенатор посерьезнел.

-- А вы не будете надо мной смеяться? -- спросил он.

Уголки его пасти были влажны и подергивались.

-- Отнюдь, -- сказал Вольф. -- Узнай я, что кто-то
действительно чего-то хочет, у меня бы поднялось настроение.

-- Мне только-только стукнуло три месяца, -- сказал
сенатор доверительным тоном, -- а я уже хотел гав... гав...
гав-виана.

-- Гавиана, -- рассеянно поправил Вольф.

И тут же спохватился:

-- Гавиана!..

Сенатор вновь осмелел. Его голос окреп.

-- По крайней мере, -- объяснил он, -- это четкое и точно
сформулированное желание. Гавиан, он такой зелененький, у него
такие остренькие кругляжки, а когда его бросаешь в воду, он
хлюпает. В общем... для меня... гавиан таков.

-- Так ты хочешь именно его?

-- Да, -- гордо сказал сенатор. -- У меня в жизни есть
цель, и поэтому я счастлив. Я хочу сказать, был бы счастлив без
этой мерзкой тележки.

Вольф, принюхиваясь, сделал несколько шагов и перестал
сшибать головки распердунчиков. Он остановился.

-- Хорошо, -- сказал он. -- Я выпрягу тебя из тележки, и
мы пойдем искать гавиана. Увидишь, меняется ли что-нибудь,
когда имеешь то, что хочешь.

Сенатор остановился и оторопело заржал.

-- Как? -- сказал он. -- Вы это сделаете?

-- Я же сказал...

-- Только без шуток, -- у сенатора перехватило дыхание. --
Не нужно подавать такую надежду старому, усталому псу...

-- Тебе везет, ты чего-то хочешь, -- сказал Вольф, -- ну а