ничего, она огонь помнит", - принялся отколупывать ногтем стружку.
Распрямил ее и осторожно ввел конец в зазор между кончиками большого и
указательного пальцев. Стараясь не прикасаться к стружке, сводил их как
можно ближе, раздвигал, снова сближал, сопел от натуги. Наконец стружка
затлела. Уля резко развел пальцы, пыхнул маленький веселый огонек.
Осторожно зажег от него спичку и мотнул головой в сторону скамеек, под
которыми валялись щепки, ломаные рейки и другой мусор. Саркис быстро
подтащил ворох щепок, и через минуту у зеркала полыхал небольшой костер.
говорила, сильным это не надо.
Сухое дерево горело хорошо, но быстро. Под ногами хлюпала вода, залившая
бетонную пешеходную полосу. Толстые лохматые кабели тянулись вдоль стены,
провисая с гнутых кронштейнов. Часто попадались ниши, иногда возникали
ходы, пересекающие тоннель.
Время от времени доносилось слабое постукивание, гул, а когда они вышли к
месту, где соседние пути были видны сквозь частые колонны, откуда-то
сверху послышались голоса.
Саркис споткнулся и уронил факел в воду. И тут они увидели впереди круглое
светлое пятно, а в нем пятнышко поярче, которое медленно вырастало в
размерах.
завертел головой, взял друзей за плечи и подтолкнул к колоннам.
Небольшая, на четырех колесах, платформа. Подвешенный на шесте фонарь
осветил четырех мужчин. Они ритмично дергали поперечный брус, соединенный
с рычагом, уходящим вниз. На ящиках сидел пятый.
покинутую ими станцию, а там тлеет костерок. Вдруг они вернутся выяснить,
кто разводил огонь?
близкое, оказалось на приличном расстоянии. Очень хотелось есть, о цели
своей экспедиции они забыли, и даже Саркис думал больше о том, что и как
сказать взрослым, чтобы они не сразу переправляли их в Лицей, а прежде
накормили. Вскоре их догнал Уля с факелами.
буркнул что-то о крысюках. Мальчики не обратили внимания на его слова и
пошли дальше.
лапы ее судорожно дергались, а хвост слабо бил о холодный металл.
Издыхающая тварь провожала взглядом огромные фигуры, несущие огонь.
Наверно, они казались ей Великими Крысами, что уносят своих младших
сородичей в Амбары Покоя. Но темные гиганты, осененные пламенем и дымом,
ушли, и последняя крыса остекленевшим взглядом уставилась во мрак,
дернулась еще раз и замерла.
доносилось шипение, глухое металлическое бренчание и гул электромоторов.
прямоугольнике. От неожиданности и яркого света они замерли, зажмурились и
открыли глаза только услышав дребезжащий старческий голос:
вздрагивая на стыках. Сзади, между бортом и грузом, оставалась щель. Там
устроились Уля и Петро. После еды Петра разморило, он привалился спиной к
доскам, сквозь которые проглядывали белые кругляши, и сопел, закрыв глаза.
Уля опасливо косился на просевшие местами тюбинги, а когда взгляд падал на
ящики, отворачивался, прокашливаясь. Очень он налег на грибы со сметаной,
половину сковороды одолел, а сковорода - что твой таз. Даже Петро
удивился.
и не ели. Кажется, мать в детстве отравилась грибными консервами, вот с
тех пор и береглась. И остальных берегла. Во всем. Правда, когда гостила
бабушка, мать не очень-то командовала, но за ее спиной шипела что-то
непонятное, а однажды Уля расслышал, как она в сердцах буркнула "ведьма
лапландская". Уля не понимал, почему бабушка и мать не любят друг друга, и
во время совместного с бабушкой похода в город спросил об этом. Бабушка
долго объясняла, как он должен слушаться мать и уважать ее, но когда
вырастет, пусть не позволяет, чтобы она им командовала и помыкала. И
добавила, что иначе его заездят, как отца, ее сына. Уля слабо помнил отца:
худой, молчаливый мужчина, приходит вечером, от него кисло пахнет тавотом,
а мать ворчит, что поле осталось невспаханным, и трактор некому починить,
нет мужчин в округе. Потом отец исчез, приехала бабушка, несколько дней
ходила с матерью чуть ли не обнявшись, обе заплаканные. Вскоре опять
переругались. Бабушка увезла Улю в город, и там, в каком-то подвальчике,
он впервые попробовал грибы, и они ему очень понравились.
держался за поручень, чтобы не свалиться, и вслушивался в монотонное
бормотание старика.
уговорят, да пока начнут возвращаться - сто лет пройдет. Центр весь
разваливается, а строить не разрешают, заповедная зона, надо, мол,
восстанавливать, как раньше было, реставраторов пригласить, а где их
возьмешь, реставраторов? У нас в вэпэдэ и то, что ни день, какой-нибудь
панельный дом рухнет, а они - реставрировать! Да-а... вот и решили
жилищную проблему. Помню, до мора за каждый метр дрались, пока жилье
купишь - поседеешь. А теперь - живи хоть в Кремле, если приперло! Только
кому припрет? У нас в вэпэдэ хоть только на первых этажах, но вода есть, а
тут ведь все сгнило, и вся нечисть здесь...
половину домов снеси, все равно жилья выше ноздрей. Вот. И метро долго
никому не понадобится. Я им говорю: дайте мне пару станций, да ребят
крепких десяток - всю Москву и область грибами обеспечу, а они смеются -
ничего, говорят, дед, не волнуйся, в случае чего нам Африка грибами
поможет. Какая, говорю, к черту Африка, нет вашей Африки, и поможет она
разве что гробами, а они смеются: ты, говорят, дед Эжен, еще внукам нужен,
а я говорю, какой я вам дед, я, во-первых, вам Евгений Николаевич,
во-вторых, доктор экономических наук и лауреат кейнсианской премии, а
в-третьих, амикошонства не терплю и требую адекватной реакции, а они все
равно смеются, ну, говорят, ты бы, дед Эжен, еще чего-нибудь вспомнил, а
то скучно.
крепче ухватился за поручень. Дед Эжен ему понравился. Мало того что он
накормил их до отвала и напоил чаем, ко всему еще предложил подбросить
чуть ли не до Лужников. И на имя короткое не обижается. В Лицее только Уля
с коротким именем, он говорит, что все это глупости, и вовсе жизнь не
укорачивается, если имя сокращать, но многие верят в это.
каморке, Саркис решил, что все, что было тайной наверху, перестает быть
тайной внизу. Раз там никого нельзя было посвящать в тайну, даже знакомых,
то здесь, наоборот, первому же незнакомцу следовало рассказать все. Что он
и сделал.
Блюмквистом.
на гвозде висели респираторы. Когда старик, откинув засов, скрылся во
мраке, оттуда пахнуло знакомым резким запахом сырости. Вскоре он вернулся
с коробом грибов.
платформу, он велел двоим лезть за ящики, а Саркиса пристроил рядом.
высокого человека с большим мотком проволоки на плече. Он бережно
приподнял Саркиса, уселся на его место и посадил мальчика к себе на
колени.
Время - как песок между пальцев, пожаловался он, ничего не успеваю.
брат гостит у меня чуть ли не каждый день! Хороший собеседник. Правда,
заносит его...
Ищет свет истины с завязанными глазами.
Маккэфри Энн
Херберт Фрэнк
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Флинт Эрик
Посняков Андрей