накрепко запечатлелся в памяти, связанной с ожиданием неопределенных
чудес будущего. И только самому себе сознавался гордый судовладелец,
что ему пришлось позже встретить похожую на ту Нэн девушку. Простая
служанка из горной шотландской деревни, она не могла быть женой,
подходившей чопорной семье молодого Виллиса. Стыдясь своей любви, Джон
грустно вздыхал, так и не признавшись насмешливой и смелой девушке.
Все давно миновало, жизнь прошла совсем по-иному, чем это мечталось
смолоду, но в потаенных уголках души заносчивого богача продолжало
жить сожаление о сладостном и запретном образе Нэн, сливающемся с
утраченной любовью к Джэн.
Виллис решил, какое имя больше всего подходит его будущему кораблю.
своенравная! И его клипер будет носиться по океанам в легком
беге-полете юной ведьмы!
ведьмы, данное кораблю, вызовет недоумения и нарекания. Что ж, у него
хватит воли отстоять свое, но все же лучше назвать клипер просто
"Короткой Рубашкой" - "Катти Сарк", без имени Нэн. Носовая фигура,
деревянная статуя под бушпритом, будет изображать Нэн Короткую
Рубашку. Он позаботится, чтобы ее сделали похожей на ту самую
Нэн-Джэн...
удивлялись и ни отговаривали упрямого шотландца приятели и товарищи.
"Фермопилы". Вскоре среди моряков разнеслась слава о необыкновенном
корабле, превосходившем всех быстротой, управляемостью, легкостью
хода. В следующем году отчалила от пристани Темзы и "Катти Сарк",
направляясь в далекий Китай. Флот чайных клиперов, пораженных
мореходными качествами "Фермопил", скоро понял, что у этого
замечательного корабля есть соперник, не худший, а может быть, даже и
превосходящий его. Как настоящая ведьма, "Катти Сарк" настигла только
что ушедший в очередной рейс худовский клипер и, несмотря на отчаянные
усилия его экипажа, пришла одновременно с ним в Шанхай. С этой поры
между двумя лучшими парусниками мира началось неустанное соревнование,
продолжавшееся двадцать пять лет.
"Фермопилы" одновременно исчезли из Шанхая, моряки поняли, что
началась самая интересная за столетие гонка кораблей. Оба соперника
пролетели Зондский пролив, не теряя друг друга из виду. Затем
медленно, час за часом, сутки за сутками, "Катти Сарк" стала опережать
"Фермопилы". В бейдевинд[Бейдевинд - ветер, дующий наискось, спереди и
сбоку.] оба клипера шли по тринадцати узлов - неслыханное дело,
недоступное всем другим клиперам. Затем бейдевинд стал круче, и тут
"Катти" оказалась быстрее на полтора узла, чем шедший десятиузловым
ходом ее соперник.
горизонтом, и, как ни лавировал ее противник, в течение двух суток
впереди ни разу не показались паруса "Катти Сарк".
маслянистым океаном, и вечерние звезды плясали и дрожали у горизонта.
Ведьма Нэн Короткая Рубашка бесстрашно неслась навстречу грозному
тайфуну, не изменяя курса, а вдалеке, невидимые за выпуклым простором
моря, так же неустрашимо и упорно следовали за ней "Фермопилы".
Виноват был замешкавшийся рулевой. Тяжкий вал ударил по
старнпосту[Старнпост - ахтерштевень, вертикальный кормовой брус, к
которому крепится руль.], расщепил руль. Штуртрос лопнул, вывернутый
на сторону руль оторвался. Клипер, потерявший управление, начал с
опасным креном судорожно нырять в гремящих валах. Но моряки не
растерялись. Положенный в дрейф клипер справился с тайфуном и с
наскоро прилаженным временным рулем благополучно прибыл в Англию,
уступив на этот раз пальму первенства "Фермопилам".
Развитие чайного дела на Цейлоне сократило китайскую чаеторговлю, и
держать на ней замечательные корабли стало невыгодным. Клипера перешли
на австралийские рейсы и тут-то наилучшим образом проявили себя.
"Ревущие сороковые" с их постоянными штормами и крупным волнением.
Здесь "Фермопилы" и "Катти Сарк" возглавили весь шерстяной флот,
состоявший из отборных судов, ибо австралийская шерсть срочно
требовалась все увеличивающемуся текстильному производству Англии.
любимого клипера, пока не остановился на Ричарде Вуджете. Молодой
моряк зарекомендовал себя наилучшим образом в ужасный ураган 1875
года, и судовладелец решил поручить ему корабль.
ошибся в выборе. Это плавание стало незабываемым, редким наслаждением.
Вуджет изучал свой превосходный корабль на смене галсов. Не было
случая, несмотря на шквальные ветры или тяжелое волнение, чтобы
корабль не выполнил поворота оверштаг быстро, без всякой задержки,
бросаясь к ветру, едва руль перекладывался на ветер.
окончательно и навсегда покорила свой экипаж.
медленных, лениво зыбившихся волн закруглились, будто расплавились,
море горело под безжалостным солнцем. Но клипер, чуть раздувая всю
массу своих парусов, продолжал скользить по волнам шестиузловым ходом.
Это казалось чудом, но это было так! Штилевая полоса на этот раз не
мучила моряков вынужденным бездельем, нелюбимым гораздо сильнее всякой
непогоды и особенно отвратительным в душную жару.
Лаг принялся отсчитывать серебристыми звонками пресловутые тринадцать
узлов в бейдевинд. Капитан Вуджет стоял у борта, вглядываясь в даль,
где холодные фиолетовые волны прочерчивались красноватыми, вблизи
совсем багряными гребнями. Море меняло оттенки красок каждую минуту,
по мере того как летели навстречу срываемые ветром всплески и солнце
склонялось все ниже к четкой линии горизонта. Светлая бронза заката
резко граничила с голубовато-серой поверхностью моря. После зноя
угасшего дня сильный зюйд-вест нес прохладу из ледяных просторов
Антарктического океана.
вант-путенсы[Вант-путенсы - боковые нижние растяжки мачт.], думал о
тех моряках, которые на несравненно худших, чем его клипер, судах
проникали в глубь этого всемирного ледяного погреба. Знаменитый
соотечественник Кук и храбрый русский Беллинсгаузен далеко заходили в
область холодных туманов, среди которых смертоносными призраками
скользили гигантские айсберги.
плаваний странный материк на Южном полюсе - чудовищную ледяную шапку,
с которой дуют крепчайшие в мире ураганы и в клубящейся белесоватой
бессолнечной мгле в океан ползут мертвые льдины. Именно антарктические
бури на всем пути от южной оконечности Африки до Австралии дыбят
огромные волны и рождают частые штормы.
широт. Но дни и ночи сменялись по-прежнему спокойно, как всегда на
хорошем корабле в хорошую погоду, различаясь лишь вахтами, реже -
сменой галсов да еще обсервациями места корабля.
белогрудые мачты мимо мыса Игольного в Индийский океан, когда всем
находившимся на клипере стало ясно, что безмятежному плаванию пришел
конец. Барометр падал медленно, но непрерывно, с зловещим упорством.
Однообразно гудел ветер в парусах, не нарушая ощущения тишины. Волны
мерцали свежеразрезанным свинцом и, казалось, освещали борта корабля.
Вода тускло отблескивала; обычные зеленый и красный блики бортовых
огней совсем не замечались в волнах. Блеск волн не исходил изнутри,
как при обычном свечении моря, вызываемом морскими животными. Вода
казалась огромным волнистым зеркалом, отражавшим невидимый свет, и,
может быть, это и было так на самом деле.
юге, звезды на горизонте затемнялись узкой, серповидной полоской
облаков. Удивленный странным состоянием моря, Вуджет долго вглядывался
в далекие тучи, но не заметил угрожающего расширения облачной полосы.
Зайдя в рубку, капитан сильно затянулся, направив красный огонек
трубки на стекло равномерно качавшегося барометра. Ртуть стояла на
28,3 и своим быстрым падением обещала бурю. Вуджет снова направился к
борту, бросив взгляд на рулевого, четким силуэтом выделявшегося в
желтом свечении нактоуза[Нактоуз - деревянная колонка, на которой
устанавливается судовой компас.].
матросом, плававшим еще на китайской линии.
облачной дугой, западный конец которой все больше вытягивался позади
клипера. Море темнело, волны потеряли свой блеск, зато небо начало