людям. И к себе самому в том числе.
нет.
шеф, жертву довольно большого заблуждения. Не знаю, как бы поточнее
сформулировать... Ну, в общем, вы, да и не вы один, вбили себе в голову,
что можно остаться чистым, если то, что вам приходится делать, вы делаете
лишь под принуждением. Сердцем вы понимаете, что это все не так, но разум
нашел объяснение, способ выживания, что ли... Вот так примерно.
разговор - но теперь уж деваться было некуда.
рекомендаций. Вы случайно не философ?
обиделся на издевку в моем голосе. Да и на что тут было обижаться - на то,
в чем наверняка видел он лишь слабую попытку самозащиты? Не очень-то
радует, когда посторонний и не очень-то симпатичный тебе человек вдруг
извлекает на белый свет твою душу и совершенно хладнокровно, без
какого-либо трепета, но вполне обоснованно - вот ведь что обиднее всего! -
обыденными, низкими словами рассказывает о том, что было для тебя, быть
может, предметом сокровенных раздумий. И даже более того - показывает, что
ничего-то в этом нет сокровенного, что все это ерунда, и ценности особой
не имеет.
слышал же я уже все это. Даже сам себе то же самое говорил и почти теми же
словами. Если бы эти сомнения меня не мучили, разве задели бы меня тогда
слова Раджкара? Да никогда. Просто, наверное, меня отвращал контраст между
тем, за кого я его принимал и пытался изо всех сил принимать, и тем, как
он себя вел. Вот именно - я никак не мог примирить для себя две его
сущности - сущность клиента, пришедшего сюда за айглом, человека, которого
я в глубине души, скрытно - иначе нельзя, иначе люди не пойдут с тобой -
привык презирать за одно это, человека, способного ради достижения своей
цели, порой весьма низменной, превратить в вечную пытку жизнь другого,
пусть и неразумного существа, и человека, каким успел показать себя
Раджкар за сравнительно небольшое время на этом берегу Кргали. Ну не
совмещались в моей голове две эти его сущности. Он с самого начала был мне
неприятен - толстый, но не жирный, а какой-то плотный, как бы накаченный
жиром и мускулами, круглолицый и курносый, с глазами навыкате, как-то даже
на расстоянии излучающий довольство хозяина жизни. Если я и не люблю
кого-то чисто физиологически, на бессознательном уровне - так это таких
вот "хозяев жизни". Быть может, просто потому, что сам никогда не смог бы
примкнуть к их числу, быть может, просто из-за какой-то своей ущербности.
Но я с самого начала взял себе за правило никогда не заниматься отбором
клиентов по принципу: нравится мне человек или не нравится. Я с самого
начала решил, что буду брать любого, кто способен выжить в стране айглов.
А так - ведь они все мне в той или иной степени не нравились.
Я, конечно, сказал вам неприятные вещи. Но ведь вы сами напросились. Да, к
тому же, я вам неприятен. И то, зачем я сюда пришел, вам неприятно. Я не
настолько толстокож, чтобы этого не чувствовать. Хотя по внешности,
наверное, обо мне этого не скажешь. Возможно, ваши заблуждения и ваша
позиция гораздо лучше, чем те заблуждения, которые движут мной. Хотя со
стороны я не вижу принципиальной разницы. Да и вы сами, наверное, тоже.
Только вот какую вещь вы должны понять. Я иду за айглом только для себя
самого. Исключительно. Пусть то, что собираюсь я с ним делать, с вашей
точки зрения безнравственно. Но для меня айгл - единственное средство
исполнения желаний. Средство, от которого уж точно никто больше не
пострадает. Пусть он страдает. Пусть я при этом теряю в ваших, да и в
своих глазах, очень многое - но я никогда, слышите, никогда не использую
другого человека так, как использую айгла, - он приподнялся на локте и
повернулся в мою сторону. - А вот он, - Раджкар кивнул в сторону палатки,
в которой лежал Эйгон. - Как вы думаете, зачем айгл нужен ему?
большее нужно. Счастье ему нужно. А счастье в этом мире - это такая штука,
которая всегда почти достается только ценой чужого несчастья. И он не
айгла будет мучить, чтобы желания свои исполнить - он человека
какого-нибудь при помощи айгла исполнителем своих желаний сделает. И сам,
между прочим, никогда даже не задумается, что же творит такое. Знаю я их.
Навидался.
зевнул, осмотрелся. - А не пора ли и нам спать?
смеркалось. И спать действительно хотелось страшно. Даже как-то об
опасности думать не хотелось. Ну ее к черту, философию эту. Дай бог,
расстанемся мы через несколько дней вполне благополучно и вполне
благополучно забудем друг друга.
отряхиваясь. - А я приберусь здесь.
- по крайней мере, про себя я это могу сказать с полной определенностью.
Но ночь была беспокойной. Эйгон несколько раз просыпался, стонал, просил
пить, и не было никакой уверенности, что к утру он придет хотя бы в
относительную норму. А проводить две ночевки на одном месте - почему-то
среди проводников это считается очень опасным. Только под утро, когда я
сделал Эйгону еще один укол, он успокоился и крепко заснул.
дальше. Действительно, выглядел он вполне прилично. Мы быстро
позавтракали, собрались - я еще раз облегчил его рюкзак - и двинулись вниз
по склону.
было совсем нетрудно - путь шел вниз по сравнительно ровному и пологому
склону. Часа через полтора мы вошли в лес. Здесь когда-то уже можно было
расставлять ловушки. Но это было давно, я не застал этого времени.
перелезать через поваленные стволы деревьев и обходить слишком густые
заросли кустарника. Потом, в низине, вообще началось болото. Но
сворачивать смысла не было - к Трехглавому холму вообще не было удобных
подходов. Мы медленно брели, внимательно приглядываясь к окружению,
временами я сверял направление по компасу, и через какое-то время
монотонность этого движения стала притуплять ощущение тревоги.
справа от нас.
максимальную чувствительность наружные микрофоны шлема. Если кто и шел
справа от нас, то он тоже замер - я отчетливо слышал дыхание моих
клиентов, шелест листвы под легким ветром - но справа не доносилось
никаких подозрительных звуков. Но теперь я был начеку, и раструб "эктона"
смотрел в нужную сторону.
кто крался справа от нас, замереть не успел, и теперь я отчетливо уловил
шелест листьев при его движении. Там, справа, кустарник был густым и
непроницаемым для глаз, впереди тоже были густые заросли, и я решил не
испытывать судьбу. Узкий язык пламени из раструба "эктона" прорезал
заросли, послышалась какая-то возня, потом быстро удаляющийся шелест.
Через полминуты все стихло, только слегка потрескивали, распрямляясь,
опаленные огнем ветви. Хорошо, что здешний лес почти невозможно поджечь -
иначе "эктон" в стране айглов был бы бесполезным оружием.
захотелось. А если он там не один был? А если там кто-то в засаде остался?
Но говорить этого я не стал, и мы молча тронулись дальше.
ближний склон Трехглавого холма. Пора было поворачивать направо, чтобы не
переть через его вершину по кручам и обрывам, но минут пять мы еще шли
вперед, и только когда ясно обозначился склон, я велел Эйгону
поворачивать. Начал моросить дождь, но высокая трава под ногами и прежде
была мокрой, так что это пока ничего не меняло. Пора было устраивать
привал - Эйгон уже еле держался на ногах - но я все тянул, надеясь найти
место получше. И дождался того, что он растянулся, споткнувшись о какую-то
кочку.
слишком устав, наверное, от этого перехода.
защита была включена у обоих.
понял, что дальше мы пока не пойдем. Место было не слишком хорошим, но
выбирать не приходилось.
Флинт Эрик
Круз Андрей
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Глуховский Дмитрий
Прозоров Александр