медведя с длинным плюмажем из конского волоса, закрепленным на вершине, и
протянул шлем хозяину.
какого-то одного...
панциря.
выглядело как маска самой смерти.
Тугл Мак-Лауд - хороший воин, а Кодкелден... Нет, не слышал.
поверх кожаной рубахи без металла; кроме того, у парня длинные каштановые
волосы, голубые глаза... Короче, если хоть кто-нибудь из твоих головорезов
его тронет, будет иметь дело со мной.
предупрежу своих людей о твоей просьбе, но... - Мэрдок сделал шаг в
сторону, собираясь уйти, но вдруг, у вновь развернувшись к своему угрюмому
собеседнику, спросил: - Сколько я тебе должен за этот бой? Ты мне так и не
назвал цену. А я привык заранее договариваться с наемниками.
встретится со мной. Я тоже люблю заранее договариваться с наемниками.
заспешил к уже начинающим построение воинам. По дороге вождь погладил
бороду и задумчиво пробормотал:
черный рыцарь, потрясая над головой двуручным эспадоном и подобрав свою
волчью шкуру, тоже пошел к войскам.
большие деревянные щиты, обшитые бычьей кожей со стальными многогранными
бляхами в центре. Построившись в сплошную стену, воины дружно выставили
вперед копья, организовывая непроходимое препятствие для вражеской
конницы. За ними выстроились лучники и тяжеловооруженные отряды
пехотинцев.
резкие голоса боевых рогов тяжело подхватили боевой призыв. Звуки сплелись
в один протяжный гул. Желтое полотнище, возникшее из-за гряды, развевалось
на пронизывающем ветру, и при каждом новом порыве ветра казалось, что
голова черного быка опускает рога, направляя их на вражеский стан и
готовясь поднять на их острия противника, подбросить его в воздух и затем
растоптать мощными копытами. Застучали барабаны, вынуждая кровь быстрее
пульсировать в венах.
покрутил клинок над головой.
Кодкелдена по плечу. - Не раскисай сразу. Помни, что твой враг не будет
жалеть тебя. И в конце концов все зависит от того, кто нанесет удар
первым. В случае чего, все равно мы все встретимся в нашем шотландском раю
на Аваллоне. Вперед! И не замочи свой килт! - в его густой бороде
промелькнула необидная улыбка.
между холмами, где их уже поджидали отряды противника.
лицо? О настоящей битве, которая по традиции происходит всегда рано утром,
чтобы солнце успело увидеть кровь. Когда все мужчины твоего клана,
вооруженные дедовскими мечами-клейморами, в клетчатых килтах и со старым
родовым знаменем на Т-образном древке, с восторженно-злыми лицами
спускаются по склону холма навстречу таким же людям, но из другого клана,
из другого рода, и уже поэтому не заслуживающих этой жизни. Она просто
слишком хороша для таких ублюдков, которые - как, впрочем, и ты - жаждут
только одного - твоей смерти и смерти всех твоих родичей. Поэтому чувство
звериной ненависти переполняет тебя и, предвкушая возможность убить врага,
ты несешься вперед, обнажив меч; несешься навстречу этим людям, навстречу
злым горящим глазам и перекошенным в дикой ярости ртам. Бежишь, ожидая
решения, которое должно снизойти свыше - оттуда, с небес - и дать или не
дать тебе шанс выжить... Но нет. Это не главное. Перед боем об этом не
думаешь. Просто пришла пора драться, и поэтому тебе страшно и весело
одновременно, и остро чувствуется утренняя прохлада. Особенно остро. Как
никогда.
безоблачным. Откуда же гром?
всадник на вороном коне.
руке. Черный плюмаж шлема развевался на ветру, словно косматый темный
штандарт. Конь воина то и дело вставал на дыбы, выбивая копытами искры из
гранитного постамента.
рассек небо и обрушился прямо на всадника. Гром чуть не оглушил Конана,
наполнив голову вибрирующим звоном. Странное, почти животное чувство
подсказывало ему, что удивительный всадник и молния в ясном небе неспроста
появились в это утро. Конан видел черного воина впервые, но ему почему-то
почудилось, что он знает этого рыцаря. Знает очень и очень давно, всю
жизнь, а может, и больше. Страшная боль вспыхнула в груди - и тут же
пропала, унесенная порывами холодного ветра, проникающего ледяными
кристалликами под доспехи.
окружающей его битвы. Ряды смешались, и он очутился в самом центре
кровавой схватки. Тугл, забияка и насмешник Тугл, постоянно опекавший его,
исчез - и Конан никак не мог найти его оленью пятнистую накидку в бушующем
море спин, мелькающих вокруг.
скрежете стали и воплях умирающих людей.
клинками клеймор и древками алебард со сверкающими полумесяцами лезвий.
Конан поднял меч в надежде, что бегущий навстречу враг не успеет нанести
удар первым, что он опередит смертоносное движение. Вот Мак-Кримонс все
ближе, ближе...
замечая Конана. С воплем он бросился на одного из бегущих. Это был
коренастый бородач в тяжелом панцире и с секирой в громадных волосатых
лапах. Но тот лишь парировал сокрушительный удар Кодкелдена, отклонившись
в сторону и оттолкнув его рукояткой секиры, и побежал дальше.
бою он оказался в положении невидимки. Неизвестно почему, но никто не
замечал его, просто не обращая на Конана никакого внимания. Даже копья и
стрелы, летящие над головой, огибали юношу, как заколдованного. Он
двинулся навстречу вражескому всаднику, бешено размахивающему широким
палашом, отбиваясь сразу от четырех окруживших его противников.
всадника и подставляя свой меч под удар палаша.
рухнул круглолицый детина с большим мясистым носом и выпученными круглыми
глазами. Из-под съехавшего на затылок шлема выбивались слипшиеся от пота и
грязи пряди жестких и курчавых волос.
набрасываясь на упавшего.
поднимаясь на четвереньки. За его спиной появился пожилой горец из клана
Мак-Лауд, держащий в руках длинный кинжал с большой крестовиной и
крестящий им воздух, как настоящим распятием. Увидев врага у своих ног, он
ловко схватил его за шиворот и приподнял, запрокидывая голову несчастного
назад. Лезвие проползло по горлу, разделяя дергающийся кадык надвое.
Фонтан крови брызнул из перерезанного горла, заливая клинок и руку,
багряным потоком покрывая грудь бьющегося в предсмертной пляске тела. Рука
убийцы разжалась, отпуская голову; окровавленное лезвие исчезло в широком
рукаве льняной рубахи. Горец зачем-то перекрестил захлебывающегося в
собственной крови детину и метнул непонимающий взгляд на все еще лежащего
в грязи Конана. Юноша опустил испуганные глаза, боясь, что его заподозрят
в трусости. И утирая рукавом плевок, поднялся на ноги.
переломанных прутьев повозки, над которой до сих пор торчало древко с
черным стягом с желто-голубыми цветами трех лесных фиалок по полю.
он, приближаясь к Конану.
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Майер Стефани
Лукин Евгений
Афанасьев Роман