покачиваясь на высоких каблуках, войдет в вестибюль, быть может, заметит,
что испачкала подол платья, досадливо отряхнет ладонью - и на мозаичный
пол просыплется слово "вечность". У двери она остановится, чтобы найти
ключи. И увидит Саньку. Спящего, беспомощного, нежного. Она отопрет замок,
шипя сквозь зубы. А потом пнет мальчишку носком бальной туфельки и громко
захлопнет дверь. А если за ней еще будет идти Сабаневский...
придет сегодня домой, Саньке утречком будет несладко понять, что она
уехала с Сабаневским.
никто не увидит. Тем более - нам недалеко.
поднялось в воздух, безвольно распрямилось, расправилось. Санька
возмущенно фыркнул, потыкал кулаком воздух под головой, перевернулся на
бок, поджав ноги. Я осторожно провела плывущее в невесомости тело сквозь
дверь подъезда.
раскрытой ладонью, а над ладонью покачивался безмятежно дрыхнущий Санька.
У перехода тело вдруг зависло, отказываясь двигаться дальше. Я напряглась
- ни в какую. Санька упорно висел в полутора метрах над землей. Что такое?
Я огляделась. Ну, конечно. Красный свет на перекрестке. Рефлексы у парня,
однако...
лестничке в мансарду, неожиданно раскрылось окно во втором этаже.
Высунулась лохматая голова Кешки. Глаза его были закрыты. Кешка
душераздирающе зевнул во всю пасть, помотал головой и проснулся.
двадцати над полом. Утром, когда он проснется, тело его успеет незаметно
опуститься на оленью шкуру, служившую мне ковриком.
стопка рукописей и... думы мои, думы!
который достаточно умен, чтобы не утешаться сознанием интеллектуального
превосходства. Да еще эта Темная Звезда...
на здоровье погибает из-за этой шикарной дамочки. Но, во-первых, они мне
очень не нравится. Ну очень. А во-вторых, слишком жирно ей будет. Санька,
можно сказать, народное достояние. По нашей лицейской классификации -
типичный "моцарт". И не нужны мне его дурацкие трагедии, а нужны его
стихи. И стихи Дара, кстати, тоже.
словотворчество фонтаном, весьма вольное обращение с ударениями. Хуже
всего то, что Дар обожает наделять общеупотребительные слова только ему
известным значением. Чтобы эти стихи понять, надо чувствовать, надо видеть
мир так, как их автор. Где же это Дар собирается искать такого читателя?
Перебредившее молоко...
таращился на меня.
постоянно, ступеньки лестницы в мансарду опять разболтались под ногами
многочисленных посетителей, рукописи циркулировали с постоянством
каботажного флота, мне начали сниться рифмованные сны. Прозаики пока не
торопились со мной общаться, но так бывает всегда - первыми слетаются
поэты, корпус быстрого реагирования.
контору, а сама я - на хозяйку модного салона. Пока что мои рифмоплеты
видели во мне просто симпатичную девчонку с хорошим образованием, которая
готова была бесконечно терпеливо слушать и читать их опусы. Ну, хобби у
девчонки такое. И опять же - живет девчонка одна, без родителей и мужа,
прийти можно в любое время и в любом составе. И сидеть хоть сутками.
Удобно. Санечка как-то целый вечер читал прелестные стихи - явно не свои.
Сначала интриговал, а потом назвал имя автора - красивое женское имя. Я
отметила его в памяти, а стихи... они уже лежали в ящике стола, -
записанные на желтых кленовых листьях. Для непосвященного - гербарий, да и
все. А то эти ребятки, страдающие избыточным демократизмом, и в стол мой
свободно лазают.
мрачный лохматый Матвей - не моего ума дело, это надо вызывать из Ялты
региональную "Йоко" - Алку, пусть слушает и забирает новоявленного барда
под свое крыло. Но тексты вполне могут существовать как стихи в печатном
варианте. Это я беру.
абсурдистских миниатюр.
спецам. Результат оказался неожиданным: через месяц Стаса вызвали в
столицу на семинар молодых прозаиков. Обалдевший Стас неделю хвастался в
кофейне красивой бумагой вызова с шапкой Союза писателей. Такой бумаги в
нашем городе отродясь не видели.
Санечка, бард - Матвей, миниатюрист Стас, драматург Леший (чтоб меня
украли, это фамилия!). И еще десять отпетых графоманов, выпускать которых
из виду все же не следовало в расчете на вечный российский авось. А вдруг
из кого-нибудь проклюнется "Моцарт"?
наши Палестины. Факультет живописи и ваяния, специальность - "Гали" (так
звали жену Сальватора Дали). Ирка пребывала в расстроенных чувствах:
предстояло ехать на жительство в Коктебель. Летом там, конечно, хорошо.
Море, пляж. Сердоликовая бухта, Кучук-Енишар, виноград и полстраны на
отдыхе. А какого черта там делать зимой, когда днем свистит степной ветер,
снося в море весь снежный покров полуострова, а ночью волны гремят о берег
грозной канонадой, швыряясь горстями драгоценных камней? И корявые акации
гнутся до земли, мотая на ветру жалкими украшениями из букетиков омелы...
И ноздреватые стены дома Волошина на рассвете плачут солеными слезами
тумана...
Воодушевившись этой идеей, мы вышли в город съесть по мороженому, коль уж
до зимы еще далеко.
пломбир с орехами и восхитительно запотевшую бутылку поганой местной
"Фанты". Ирка, выпив бокал, пришла в хорошее расположение духа и принялась
рассказывать столичные новости. Я слушала вполуха, наслаждаясь прохладой и
выковыривая из мороженого жареные орешки. Вдруг Ирка толкнула меня под
столом ногой.
белом легком платье, в шляпке с вуалью. Она вертела в пальцах высокий
узкий стакан и нетерпеливо поглядывала на ведущую в кафе ажурную калитку.
Напротив нее опустилась на голубой венский стул молодая женщина,
предварительно спросив разрешения, каковое было дано Темной Звездой
несколько раздраженно.
Приглядевшись, я поняла свою подругу. Глаз художника отдыхал при взгляде
на нее. Перед нами было воплощенное Рыжее Лето. Стриженые огненные волосы
излучали зной. Под длинными выгоревшими ресницами прохладно, как вода в
глубоком колодце, блестели агатовые глаза. Короткая золотая юбка открывала
сильные, шоколадно загорелые ноги. Высокую грудь обтягивала оранжевая
маечка самого легкомысленного фасона. На гладкой шее светились кораллы,
как спелые плоды боярышника. Тонкие запястья скованы сияющими браслетами.
Дерзко, карнавально... Женщина в костюме Рыжее Лето.
Звезду.
Женщина Рыжее Лето медленно поднесла ко рту ложечку мороженого.
Показалось, что пломбир растаял и закипел, едва коснувшись пылающих губ.
Темная Звезда глотнула колючего теплого шампанского, и почудилось, будто
напиток льдинками просыпался в белое горло.
и есть. В кафе появился Санька. Я отъехала на стуле в тень кустов сирени.
Ирка остро глянула на меня и повернулась так, чтобы прикрывать.
но и бровью не повела. Она явно ждала кого-то.
вазочки на столе красную розу и двинулся прямо к Темной Звезде. Склонился
перед ней - шутовски, но и всерьез, протянул ей Цветок, явно болтая
отчаянную чепуху. Темная Звезда взяла розу и, не глядя, швырнула ее на
Сертаков Виталий
Шидловский Дмитрий
Куликов Роман
Березин Федор
Пехов Алексей
Самойлова Елена