Чтение 5–й страницы книги ~Холодные берега~

Отмычку бы мне, тонкую отмычку, да с двойным изгибом, тогда бы
справился...

А мы уже к площади Кнута приближались. Самое место бежать. Дальше по
холмам потянемся, там места голые да безлюдные, не укрыться...

Эх, германская работа, хорошая сталь, тугая пружина, ключ в три
прорези...

Никогда мне такой замок ножом не открыть!

И когда я понял это, так сразу и начал действовать. Нельзя панике
поддаваться.

-- Нож! -- прошипел я в спину Марку.

Хоть сейчас не ослушался.

Повел рукой -- будто потянулся куда-то, далеко-далеко... Даже на меня
холодом дохнуло, когда в руке у пацана кинжал сверкнул.

Хороший клинок.

За такой клинок домик в пригороде отдают без торга.

Протянул я руку Марку через плечо, нож взял -- у парня пальцы
задрожали, но отдал, смирился. И даже -- хоть я и не просил, придержал
брус, приподнял, чтобы мне орудовать было легче.

Одно хорошо -- стражники сейчас на нас не смотрели, в хвосте колонны
порядок наводили. И впереди толпы не было. Только маленькая
девочка-замарашка на углу стояла, сосала грязный палец, да на нас
смотрела. Будь постарше -- сразу бы крик подняла. А так только глазенки
вспыхнули, уставилась на нож, руки опустила, рот закрыть забыла...

Смотри, смотри, маленькая, только не кричи, прошу тебя!
Сестра-Покровительница не велит беглецов выдавать! Не кричи, прошу,
пошлет тебе Сестра куклу фарфоровую, платье новое, как вырастешь -- мужа
богатого и дом -- полную чашу. Только не кричи!

Так я про себя девочку заклинал, а сам в замке орудовал, и вроде
нащупал что-то, только вот сталь скрипела, и нож блестел на солнце,
значит времени у меня -- до пяти сосчитать, не больше...

За спиной уже поняли. Славко-дубина рык издал -- приготовился. Вот
такие всегда из чужого умения пользу получают! Кузнец крякнул, с шага
сбился, видно решил что-то сказать, да никак с языком управиться не
мог...

-- Эй, чего творите? -- крикнул кто-то из конвоя. Еще не увидел, но
почувствовал, -- все, пропадаю, что же ты, Сестра, за что так
насмеялась...

И стоило мне Сестре взмолиться, как замок проклятый щелкнул, дужка
раскрылась, из прорезей вылетела, деревяшка разошлась и под ноги упала.
Марк запнулся, я подпихнул его -- он мигом с каната слетел, -- и сам
следом рванулся. А дальше уже напирали -- и Славко, и кузнец, и все
остальные. Кто и впрямь бежать решил, кого напором понесло.

На это я и рассчитывал.

Как рыбешки с порвавшегося кукана, рассыпались каторжники по улице.
Те, кто подурнее, вперед кинулись бежать. Ага, на площадь, прямо толпе в
лапы. За поимку беглого -- три монеты плата. А если голову, руку или
ногу беглого принесешь -- две. Ох, не дура же толпа, умеет складывать.
Умеет и отнимать. Толпа, она чудовище, но никак не дура.

Те, кто позлее, да поотчаяннее, на стражников бросились. Того, что с
пулевиком, сразу с ног сбили. Может, и остальных задавят толпой. Все
бывает. Может, и корабль потом в порту отобьют.

Только поднимут с гарнизона пару планёров, да и сожгут их вместе с
кораблем...

А я, как последний идиот, с мальчишкой боролся. Марк у меня нож
выдирал, уже пальцы изрезал, но не отпускал.

Нет, парень, мне с тобой умирать не с руки!

Я выпустил нож -- пусть натешится, может, зарезаться успеет, -- и
бросился в узкую боковую улочку, на ходу петлю с шеи сдирая. Рядом
бежали кузнец и Славко -- это ж надо, кто умнее всех оказался!

И тут Славко, по своей злобе и общей тупости, ошибку совершил. Прямо
на пути оказалась та девчонка, по малолетству не додумавшаяся убежать.

-- С дороги! -- завопил Славко и отшвырнул девочку. Ну зачем,
спрашивается? Времени больше потратил, чем если бы обежал ее!

-- Женщин обижаешь! -- взвыл кузнец. В голосе не только ярость была,
еще и восторг. Наконец-то он убедился, что Славко -- мерзавец.

Через миг здоровяк уже прижал душегубца к стене какой-то лавки и
молотил головой о стену, выкликая:

-- Нельзя женщин трогать! Грех! Нельзя женщин трогать! Винись перед
малышкой! Нельзя...

Я пробежал мимо вопящего Славко, гневающегося кузнеца и ревущей
девочки. Ничего с ней и не случилось страшного...

Ах Сестра, спасибо Сестра! Не оставь и кузнеца в заботах своих,
хороший он человек, просто темный. Сейчас народ набежит, стражники из
порта подтянутся -- может, и не убьют его? Бежать вроде не пытается,
стоит, душегубца колотит. Может и уцелеет. В рудниках нужны работники.

Ах, Сестра, дай мне уйти...

-- Ильмар!

Я обернулся на бегу. Надо же, Марк тоже сообразил, куда бежать. И
бежал хорошо, догнал. Ножа у него в руках уже не было, конечно, и от
петли он тоже избавился.

-- Щенок сопливый! -- выдохнул я. -- Чуть все не попортил...

-- Не бросайте меня!

Хотел было я огрызнуться, но передумал. Нельзя, после того как судьба
смилостивилась, в помощи другим отказывать. Вмиг все переменится.

Я просто продолжил бежать, с легкой надеждой, что пацан сам отстанет.
Но мальчик явно был не из слабаков.

Дважды навстречу попадались люди. Но первый, крепкий, но умный мужик,
не рискнул нас останавливать, а не в меру воинственного старика с клюкой
я, скрепя сердце, уложил на мостовую одним ударом.

Не дело тебе, дедуля, чужой крови жаждать. Не по возрасту.

-- Ильмар...

Мальчишка начал отставать. Ноги у него может и быстрые, молодые, зато
я всю жизнь в бегах провел.

-- Ильмар...

Направление я правильно выбрал. Дома вокруг тянулись все плоше и
плоше, а потом и вовсе пошли развалины, давним пожаром оставленные. Под
ногами уже не мостовая, а просто земля утрамбованная, трава кое-где
лезет. Полгорода такие вот, заброшенные. Даже на Печальных Островах
шахты пустеют, вот народец и разъезжается.

И когда я совсем уж было поверил, что ушли мы, Марк сзади вскрикнул.

Остановившись я посмотрел на него. Марк пытался встать, хватаясь за
левую ногу. Сломал, что ли?

Никого вокруг не было, и, проклиная себя за глупость, я все же
вернулся к мальчишке.

Марк жадно ловил ртом воздух.

-- Больно?

-- Да...

Штанина вся в крови была -- неужели кость наружу вышла? Тогда все,
тогда конец ему. Потом я сообразил, что у мальчишки ладони изрезаны, вот
сам себя и замарал. Засучив брючину, прощупал кости. Да, вроде целы.
Мышцу потянул сильно.

Только какая разница -- сломал, потянул, -- если погоня следом, и
медлить нельзя?

-- Попробуй встать.

Он встал. И даже шаг сделал, перед тем как рухнуть.

Мы оба молчали.

-- Судьба твоя такая, Марк, -- сказал я. -- Понимаешь?

Он кивнул. На глазах уже слезы блеснули -- не от боли, от страха.

-- Может, и обойдется, -- утешил я. -- Вон, в развалины отползи, и
укройся. К вечеру нога отойдет, дальше сам думай...

Марк молчал.

Я плюнул с досады.

-- Ну не могу же я тебя тащить! Сам посуди! Тут уж так... каждый за
себя, один Искупитель за всех... Не поминай злым словом.

Мальчик начал медленно отползать к развалинам.

-- Если духу хватит, так соври стражникам, что я туда убежал, -- я
махнул рукой к морю. -- Тебе все равно, а мне поможет.

-- Я... -- он замолчал.

Ну и правильно. Чего уж тут. Я б его не гнал, даже помог бы. Сам
виноват, надо под ноги смотреть.

Развернувшись, я пошел по улице, восстанавливая дыхание перед новым
рывком.

-- Ильмар!

Все-таки я обернулся.

Марк взмахнул рукой, и в воздухе сверкнула сталь. На мгновение я
уверился, что нож летит мне прямо в лоб, и сейчас я улягусь рядом с
пацаном.

Нож упал к ногам.

-- Мне... ни к чему теперь...

Приловчившись, Марк на четвереньках потащился к выбитым, осевшим на
прогнивших деревянных петлях дверям. Вот дурашка. След за ним тянется,
только слепой не заметит.

Я нагнулся и подобрал кинжал.

По выпачканной кровью костяной рукояти шла узорная вязь. И лезвие
было протравлено тем же узором, в котором какой-то герб угадывался.
Старая работа, настоящий металл, подлинная сталь. А главное -- не
отнимал я его, мальчик сам отдал. Значит -- приживется нож.

Как там Сестра сказала Искупителю, когда кинжал ему в тюрьму
принесла? "От меня откажись -- не обидишь, а нож возьми..."

-- Сволочь ты Марк, душегуб, убивец, -- беспомощно выругался я. --