огонь, многоцветный и вязкий туман, и опять стало трудно дышать, но это
был уже не туман, а багровая взвесь, липкой дрянью она оседала на лицах, и
в этом уже были какие-то сгустки - то ли предметы, то ли тени, и они
двигались мимо них.
уже выдавалось наверх, собралось над головой в тяжелую тучу, и в этой туче
шли перевернутые фигурки солдат, дробились, корчились, меняли очертанья, и
фигуры, которые двигались мимо них, тоже меняли свои очертания; тонкие
фигуры людей превращались в кусты разрывов, огненные столбы вырывали
конечности из земли и, раскинув щупальца, бежали вперед; откуда-то
появился танк, он мчался прямо на них, но это был уже не танк, а боевая
машина с побережья; башенка излучателя вылезла из-под брони, черное жерло
уставилось прямо на них, Алек прыгнул вперед, заслонил Инту, но жерло
перекосилось, превратилось в зубастую пасть, плюнуло тонкою струйкой
вонючего дыма, и они прошагали сквозь танк, словно это был туман; сон,
подумал Альд, Казарме снится, но тени уже ушли, перед ними была стена, и
они прошагали сквозь стену; просто вошли в нее, как в черный туман, а
потом туман разомкнулся, и не было никаких стен - только лазурная степь во
все концы и белесое небо над головой.
него. На Алека. Опять на него. И принялась хохотать.
что они прошли. Потому, что серебряная чешуя Легиона растаяла без следа, и
каждый из них был такой, каким он покинул свой мир.
комбинезона, с цветастым платком на курчавой гриве, с ножнами на поясе, с
пустой кобурой на бедре...
нравлюсь, так на Инту гляди.
носка на пятку, и к его усмешке очень бы пошел лучемет.
планетку?
нападать на Латорн.
- И никто не приказывал встречать с тремя крейсерами эскадру. Я погибла у
Ордалена в 204-м году, и откуда мне знать, что было потом!
как будто бы чуть пригревало. Было очень приятно идти: не в строю, не в
цепи, не в бой, не в Казарму - куда-нибудь.
не с кем делить:
Сначала плотная кучка башен. Потом башни раздвинулись, расползлись,
выпустили поросль домов. Потом раздвинулись и дома, открывая прорехи улиц.
подползали дома...
бывал. Взаправду или во сне, но мы сейчас повернем, а там будет дом-утюг и
полосатый навес...
стоял.
желваками. Хряснуть, что ли, его по башке, чтобы не веселился? Если ты
ушел, так чего ты здесь? Или это и вся свобода?
в этот дом...
Там были люди - так много людей, что разбегались глаза, одни только люди
без щупалец и чешуи, и взгляд терялся в однообразии лиц, хоть лица эти
были не на один лад, и люди эти наверняка были с разных планет, но после
Простора...
шестерки. Алек...
ступеньку, поближе к огню, нам улыбались, к нам тянулись руки, и когда мы
уселись на могучей скамье, перед нами уже стояли плошки с едою, и пузатый
кувшин разливал по стаканам густую струю.
что было потом. Инта...
в глазах - только отблеск огня.
по плечу, и он подмигивает в ответ.
Алдар. Двенадцать боев...
двадцать боев... а ты двенадцать!
зрачком, и видно было, что он - нормальный мужик, и, наверное, нам хорошо
сиделось в Просторе. Не до тебя, подумал Алек, если это будет сейчас... Я
только пригубил стакан, подумал он. Совсем дрянное винцо, но как я о нем
вспоминал...
льдинка за пазуху, и он остудил смех. - Я была в третьем секторе, -
сказала она, - и мои были все без имен.
жизни, ни в бою нет страшнее тех, что без имен.
тут размяк, даже сдернул свой дурацкий платок и тихонько пихнул в карман,
только концы наружу.
увидишь.
Правда, теперь похуже. Совсем обнаглели, сволочи, - сказал он.
теперь я его допью, подумал он, пусть хоть это не как тогда, и вино
тягучей струей ушло в него, обернулось теплом, а огонь шевелится,
высвечивая то носы, то глаза, то пузатый бок кувшина, и все мы за этим
столом свои, и за тем столом - тоже свои...
когда теперь объявится...
будет бежать. Тимсон задел меня автоматом, подумал он, и я его обложил, а
через полчаса мы лежали вдвоем, и Тимсон был уже мертв, а я еще нет. Не
Орлов Алекс
Орлов Алекс
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Куликов Роман
Кервуд Оливер Дж.