ведуны, муллы... Все мы отличаемся друг от друга. У нас вместо касты
волхвов есть мы, естествоиспытатели.
стороне наша страна. Мы пробовали новое заклинание, если пользоваться
вашими терминами, и вот оно забросило меня сюда... Я прошу доставить меня
к вашим верховным волхвам. Вдруг им удастся отправить меня назад? Сам не
могу, я младший волхв, больших тайн я не ведаю.
пошел вдруг, никто ни ждал...
- заклинания наших волхвов никому не вредят.
уважения. В этом мире со слабыми не считаются.
это время гридни выносили широкие лавки... Я решил, что готовится вечерняя
пирушка, но тут пришли мужики, легли на лавки, а гридни принялись деловито
стегать их батогами. Те из мужиков, которым не хватило лавок, терпеливо
ждали очереди. Все шло так обыденно, что я некоторое время следил за
происходящим, не осознав всего ужаса и нелепости происходящего. Мужики
лежали покорно, задрав рубахи и свесив головы. Некоторые даже острили,
переговаривались с друзьями и экзекуторами, но я слышал только резкий
свист батогов. Кожа лопалась под ударами, во все стороны летели пурпурные
капли. У ближайшего ко мне мужика спина уже превратилась в ярко-красное
месиво, кровь текла на лавку и капала на землю, но гридни так же деловито
продолжали работу, останавливаясь только на миг, чтобы смахнуть пот со
лба.
шатались, поддерживали друг друга, натужно шутили. Один встать не смог,
его спихнули на землю. Лавки не убирали, мужики уходили со двора гурьбой,
завязав очкурами портки, рубахи не одевали. За воротами их уже ждали
причитающие бабы. Мужики вышли к ним, расправляя плечи, им-де нипочем.
биться. А Тверд только покосился, отвернулся равнодушно. Он успевал с
недоимками. Или с бывшего десятника войска Салтовского налогов не брали.
дорогу. Тропинка шла через лес, но вскоре вывела на широкий тракт, почти
прямой, вытоптанный и выбитый множеством ног и колесами телег.
бросилась в голову. Механический звук, напоминавший прежде всего о
детстве, потому что я жил вблизи Южного вокзала, к голосам паровозных
гудков привык с пеленок. Потом их стало меньше, а теперь там носятся
быстрые электровозы...
насыпь, поверх которой было уложено железнодорожное полотно. По краям
насыпи, как и положено, тянулись глубокие канавы для отвода воды во время
дождей.
шпалы, старые и промасленные, рельсы прижаты накладками, те прибиты
гостовскими костылями. Рельсы тоже привычной формы. Похоже, ширина колеи
тоже уложится в наш ГОСТ!
Там корчма, где собирается народ. Там же останавливается потяг.
А тут раз-два и целое войско перебрасывается из воеводства в воеводство!
По этой дороге ехал на войну с печенегами, с аварами... Потом от
ушкуйников боронил, норовили рельсы растащить... По этой же линии
возвращался, когда кончилась великая война с Карфагеном...
Но вот у Рима руки загребущие, а мы - союзники... Нет-нет, настоящие
союзники, не данники. Рим покоренных зовет друзьями и союзниками, чтобы
тем не так позорно было, но мы истребили в наших лесах с десяток римских
легионов, а Рим сильных уважает. Впрочем, кто не уважает крепкий кулак?
Или местные умельцы по римским чертежам. Немножко чужим веет от железной
дороги: наши розмыслы, так в старину звали инженеров, построили бы более
красочную. Наша дорога взбегала бы на холмы, ныряла в низины, петляла по
красивым местам... Здесь же холодный расчет гаек и железа, холмы срыты,
дорога спрямлена для экономии времени и топлива!
но на утоптанной земле множество широких лавок, на которых сидят и лежат
люди. Под навесом тоже стояли лавки. Здесь чище, лавки с резными спинками.
Чуть дальше виднелась харчевня, тоже разделенная на две, даже на три
части. В самой просторной части толпились люди, оттуда несло брагой,
перепревшей кашей, во втором отделении шумно пировали заморскими винами
княжьи дружинники, за отдельным столом чинно веселились хмельным медом
купцы. Третье отделение оставалось пустым. Кто там смеет находится, я
спросить не решился.
ломоть ржаного хлеба и кусок жареного мяса. В молчании мы подкрепили силы.
Я посматривал по сторонам, запечатлевая в памяти особенности одежды,
поведения, обрывки разговоров. Пожалуй, я поспешил, решив, что меня
забросили на тысячи лет назад.
поезда. Вскоре он вынырнул из-за деревьев, и я чуть не ахнул, увидев
огромный мощный паровоз. Не толстячка моего детства, а паровоз
сегодняшнего дня, каким он был бы, если бы не уступил дорогу
электровозам... Вагоны отличались меньше, разве что бросалось в глаза
разделение на четыре группы: шикарный вагон, три чуть попроще, пять
обычных, остальные те, которые у нас называли "телятниками". Во время
войны, когда вагонов не хватало, в таких отправляли на фронт солдат.
ступеней спрыгнули, гремя доспехами, крепкие воины с мечами наголо. Народ
галдел, рвался в вагоны, но с бравыми проводниками держался почтительно.
короткая. Из вагонов уже выбирались пассажиры, тащили вещи. Возле каждого
вагона напряженно бдило двое проводников - одни с мечом наголо, второй
взимал плату.
высокого ранга, только и того, что дает бесплатный проезд, прокорм по
низшему разряду и две постели на чердаке.
задавали этот вопрос.
возьмешь... Едут на войну, не все вернутся. Потому куражатся, никого не
страшатся. По дороге разносят все на станциях... На прошлой станции
растащили винный склад, теперь немного угомонились. Надолго ли?
давно не общался с настоящими парнями. И вино, надеюсь, не все вылакали.
вагоне когда-то были деревянные нары, но настоящие парни половину разнесли
в щепу. Им явно потребовалось свободное пространство. Вряд ли для диспутов
о защите окружающей среды. Несмотря на раскрытые двери, в вагоне стоял
спертый запах вина, браги, немытых тел. Ратники лежали на нарах, но
большинство расположилось на полу. Лежали и сидели, кто-то вяло играл сам
с собой в кости, почти все были в стельку пьяными.
ратнику, что играл с собой в кости:
или просто не замечал такой мелочи. - До Киева доедем вместе?
пренебрежения разговором с простым смердом, не имеющим чести воевать и
быть убитым, каким сейчас выглядел Тверд.
проговорюсь, что прем на войну со стратигом Исхолом, что нас полворона, а
на вооружении, не считая мечей и копий, триста автоматов, двенадцать
пулеметов и две шестиствольные ракетные установки?
остротой.
очертания двух легких ракетных установок, какие создал генерал Засядько в
1815 году. Они несли боевые и зажигательные ракеты на три версты, и были
приняты на вооружение русской армии, с успехом применялись в
русско-турецкой войне 1828-1829 гг., генералом Ермоловым на Кавказе... Их