толкнул носком сапога Олега в плечо:
словно не двадцать одна весна, а по меньшей мере тридцать, как Мраку. Мрак
указал в сторону леса. На опушке Таргитай и женщины торопливо поднимали
сухие хворостины. Багровые облака висели над верхушками деревьев, медленно
опускались к краю земли.
бабами что-нибудь придумаем. Что-то не можешь, как Таргитай...
перекосило, помолчал, пережидая резкую боль. -- Он прост как дрозд, и у
него все просто... Слушай, я чую крупную весь за этим леском. Даже не
весь, а целое село! Может, пойдем? Честно говоря, я хоть и не Тарх...
торчали, как частокол.
Небо чистое, а луна выйдет круглая, как харя... ладно, смолчу, чья.
смотрели на повязку на его ноге, потом перебросили взгляд на голову, затем
снова на перевязанную ногу:
видно под горой хвороста, старался, словно еще опасался, что откажутся,
загонят обратно на чужое небо... пусть не чужое, но все-таки не хочется
быть богом, непонятно, как это -- быть богом.
пламя взметнулось яркое, оранжевое. Вокруг сразу потемнело. Женщины,
дрожа, придвигались к огню, на время забыв о соперничестве. Олег взялся
осматривать раны Мрака. Лиска и Кора тут же оказались рядом, но Мрак не
спорил. Умелые ласковые руки бережно перевязали заново грудь, пусть, он не
Олег, ничем не обязан, а был бы обязан...
бы где-то глубоко внутри.
страх и горечь. К страху, с которым жил всю жизнь, и который отступал
только в редкие часы, добавился страх, смешанный с недоумением. Когда
полагали, что для спасения мира нужно только пойти и гагахнуть злого
кагана по голове -- все было просто и понятно. Как и потом, когда нужно
было сокрушить магов.
Губы двигались, но слова застревали по ту сторону плотно сжатых зубов.
Мрак толкнул, Олег вздрогнул:
нарушили? Старшим не поклонились?.. Березу сломали зимой? Или вступили в
след лося левой ногой?
На одного такого вот умного вдруг посыпались несчастья. Жена померла,
терем сгорел, корова сдохла, собака укусила, соседи перестали
здороваться.... Упал на колени, взмолился: Великий Род, за что? Я ведь все
обряды блюду, жертвы приношу, девок Таргитаю топлю, поклоны бью, кости
лося закапываю... И вдруг с небес раздается такой могучий глас, что сразу
ясно, сам Род говорит из вирия: Ну не нравишься ты мне, понял?
нельзя быть таким...
Может быть, и сейчас он так, без причины. Иначе я его совсем не понимаю.
Ну и что, если людей сотворил последними? Все-таки мог бы хотя бы
позвать... А там, глядишь, мы бы как-то подсуетились ради Пера.
каждого человека по сотне тысяч одних только леших... Да что там сотне
тысяч! Больше. В каждом доме живут домовые, в сарае -- сарайники,
овинники, конюшники, амбарники, банники... ими кишит двор, они в каждом
курятнике, а уж за изгородью там вообще кишмя! Но это только те, кто
решился жить вблизи человека, а в лесу их, вообще, как листьев на
деревьях. В полях и степях их больше, чем стеблей травы. Ими заполнены
реки и озера, они носятся в воздухе, устраивают ветры, вихри и вихрики,
таскают тучи, нагоняют град...
своих норах! Их уже тогда было, как камней в горах, к тому ж не воюют, как
мы наверху, плодятся как мухи... И знания копят, передают из поколения в
поколение, ничего не теряют, как мы наверху. Голова кругом идет, когда
только пытаюсь представить, каких глубин достигли... я о мудрости, зверь,
какие невероятные сокровища собрали!.. Эх, ты как Таргитай, сразу о
злате-серебре подумал...
знаешь, какие красивые попадаются?
новый ивовый прут, содрал кору, и на белое, скользкое нанизал ломти мяса,
переложил горькими травами, положил над углями, но так, чтобы только
румянились, но не подгорали.
по ним пробегала незримая белка, некоторые звезды уходили, взамен холодно
и враждебно смотрели другие колючие глаза.
Мрак сидел перед догорающим костром, обхватив огромными руками колени. От
багровых углей шел угасающий жар. Лицо Мрака выглядело выкованным из
темной меди. Темно-красный свет подсвечивал снизу так странно, что Олег
дважды оглядывался на сидящего в задумчивости человека: тот ли Мрак, с
которым вышли из Леса.
Мы найдем, что сделать с этим ядом.
спохватившись, бросил в сторонку охапку хвороста, подкатил туда уголек,
подул, раздувая щеки, как стельная корова бока. Вспыхнули мелкие злые
огоньки, вгрызлись в дерево, пошли торопливо расщелкивать, перехватывая
друг у друга лакомые куски. А на старом месте багровые угли шипели и
злобно плевались струйками дыма, когда на них падали капельки жира с
нанизанных на прутья ломтей мяса.
оборотню, тот слишком хорошо видит ложь, а правда в том, что от яда жрецов
Перуна просто нет противоядия. -- У нас еще есть время.
оранжевыми:
подрумянится, но не подгорит, а Олег спросил настороженно:
Мрак... Тарху не дали отнять у Маржеля, он же Перун, невесту, а эту...
Правда, мы отняли ее мимоходом. Все равно пришли за головой Перуна. Но
тебе не стоило вот так бросаться под нож... да еще отравленный.
а Таргитай, словно все понимая, молча обнял Мрака и прижался к его боку,
такой по-детски беззащитный и дурковатый, что прямо прибил бы из жалости,
чтоб не мучился.
знаю... Значит, что-то в лесу большое издохло.
Агромадное!
собой в незримые дали.
покрылось тенью, нос заострился как у дятла, щеки стали восковыми. --
Большая такая... Другой такой нет.
одна вовсе...
смертельном страхе, переживая то, что однажды пережил сам хозяин. Мрак
хмыкнул, снял прут с парующими ломтиками, на каждом шипели и лопались
пузырьки, сунул ему в руку. Олег начал есть чисто механически, глаза
смотрели в одну точку, потом челюсти заработали чаще, он даже взрыкивал,
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Перумов Ник