Телесиком, ибо тело было крупное, дородное. Сейчас у него пробиваются
волосы на груди, хотя Тилаку всего десять весен. Неразговорчив, в отличие
от веселого Назарки, часто пропадает в Лесу. Когда возвращается, пахнет
потом и кровью.
Ты можешь стать вправо... если хочешь.
загорелись. К отобранным он кинулся с такой прытью, что споткнулся и под
гогот собравшихся растянулся во весь рост.
подпарубком? У парубка обязанности, заботы. "Парубок" означает, что надо
пароваться, брать пару, вить гнездо, кормить, охранять...
будто понял мысли Таргитая. Пронзив его взглядом, он сказал Назарке:
охотник ловить обязан. Подумай еще! У тебя три года в запасе.
что-то на белом свете лучше, чем быть охотником?
ее спиной мужик заулыбался, поддержал жену за плечи. Его звучно хлопали по
спине, плечам, поздравляя с таким сыном.
тоже молод не в меру, однако Лес знаешь, как свой двор. Ты приносил мне
целебные травы, находил золотые волосы берегинь, сумел уйти от кикимор...
Если хочешь, стань вправо. Обряд посвящения тяжел, но пройдешь, чую. Я
даже чую сердцем, что ты можешь стать моим младшим волхвом!
Олега. Молодой волхв стоял как столб, его лицо медленно заливала
бледность. Боромир объявил во всеуслышание, что собирается взять вместо
него другого ученика!
оскалил зубы в недоброй усмешке. Олег как волхв -- ни бэ, ни мэ, ни
кукареку. Громобой говорил, что он ни рыба ни мясо и в раки не годится.
Заклятия не помнит, все делает невпопад, а далеко ли до беды, когда
деревню окружает Враг?
ощутил холодок. В подпарубке стремительно просыпается мрачная злая сила.
Такой не станет ждать, когда Старший Волхв уйдет в вирый сам!
потвердел.-- Охотники решили к Посвящению тебя не допускать.
молча, смотрели на Боромира. Задние вытягивали шеи, лезли на плечи
переднего ряда. Громобой рыкнул, отгоняя смельчаков, что переступали
черту. На дереве трещали ветки, где, как воронье, сидели мальчишки.
с охотниками, старыми людьми. Из тебя не выйдет охотник, не выйдет волхв.
Ты не годишься в рыбари, бортники, горшечники. Ты не делаешь даже того,
что умеют дети: собирать ягоды, орехи, хворост...
мать Таргитая, рано увядшая, заморенная трудом. Ее поддерживал Жароок,
брат погибшего в Лесу отца Таргитая.
отчаянного взгляда внука. Длинные серебряные волосы падали на плечи. Он
опирался на толстую суковатую палку, поставив ее между ног, руки Тараса
были морщинистыми, широкими, с расплющенными пальцами, неровно сросшимися
костями, сизыми шрамами, вздутыми венами. Руки бывалого охотника.
морщился. Когда Боромир остановился, переводя дух, Громобой поднялся во
весь громадный рост, похожий на столетний дуб, выросший на просторной
поляне, сказал грубым, как не ошкуренное дерево, голосом:
в соплях утопаешь. Смотри, поскользнешься. Деды-прадеды резали
правду-матку в глаза богам, а ты боишься сказать ее сосунку. Мы же еще
намедни решили, что лодырей согласно старому обычаю изгоним. Как делалось
всегда! Лодырей только двое: Таргитай, сын Вырвидуба, внук Тараса, и Олег,
сын Дубыни, внук Годоя!
другая. На них цыкали, потом оттащили, чтобы не мешали.
старость. Чтобы в Лесу выжить, надо работать как муравьи. Все видят, что
Олег -- недотепа, неудачник. Поумнее Тарха, кто спорит, но ум занят чем
угодно, только не делом. Мы решили? Решили. Так объяви общую волю!
дали законы, ведут через Тьму. Этой весной, как всегда, мы перебрали
молодняк. Боги благосклонны к Народу! Восемь подпарубков переводим в
парубки. Лишь двое оказались никчемами. Вы знаете, как поступить.
голуби. Народ тихонько переговаривался, вдали слышались вопли Росланихи.
Тарас покачивал головой, но молчал. Боги, охраняя Народ, велели Маре и ее
кровожадным дочкам забирать больных еще во младенчестве. Другие помирают в
детстве. До парубочества дотягивают самые крепкие, выносливые. Однако
здоровый люд тоже может сгинуть, если заведутся ленивые да робкие! Волей
богов таких выбраковывали при Посвящении в Охотники. Таргитая кормили,
одевали, берегли девятнадцать весен, но, как видно теперь, с трудом
добываемый корм ушел зазря. Закон строг: кто не работает -- тот не ест. А
Таргитай пытается остаться дитятей, хотя перерос отца, в плечах -- косая
сажень, бера бы заломал, если бы довелось схлестнуться.
Громобой перекатился с пятки на носок и обратно, грянул устрашающе во весь
голос, покраснев от натуги:
отозвалась глухим протяжным стоном. Народ зашевелился, парни вытянулись в
линию. Когда в ряд встали охотники, вокруг костра образовалось коло.
Мужчины положили ладони соседям на плечи, переплетя руки.
голову над соседями, а его огромные, как бревна, руки едва не пригнули их
к земле. Боромир начал постукивать в бубен. Мужчины покачивались,
притопывали, еще не двигаясь с места. Девки легонько повизгивали. Босые, в
посконных рубахах, но у каждой на голове венок из травы, а то и бересты, в
косах -- ленты. Глаза дикие, шальные. После охотников придет их черед, а
потом... потом начнется то, о чем мечтали всю зиму, при одной мысли о
пахучих травах и горячих жадных руках начинает кровь шуметь в висках...
ладони широкие, мозолистые, и хлопки похожи на удары секиры по дереву.
Мужчины медленно двинулись вокруг столба Велеса. Шли по ходу солнца, как
ходили испокон веков их пращуры. Боромир говаривал, что однажды, вот так
двигаясь за солнцем, пращуры забрели в далекую жаркую Индию. Многие там
остались, но другие через сотни лет вернулись...
Над головой злорадно закричала птица, с низких ветвей посыпалась труха. Он
повернулся спиной к деревне, деревья расступились, но еще долго слышал
бубен, гром пляски. Земля вздрагивала: в нее одновременно били десятки
ног.
вытаращенными глазами. Он сутулился, острые ключицы выпирали, грозя
прорвать тонкую кожу. Одежда висела как на пугале.
Тебя хоть за дело, а меня за что?.. Я старался, трудился... Пусть
невпопад, но старался!
блестели, на худой жилистой шее нелепо болтался мешочек с засушенными
жабьими лапками.
рыбу. Он сел, прислонившись к могучему дубу. Над головой пробежала, цокая
крохотными коготками, шустрая белка. Из-за Реки доносился шум, ликующие
крики.
его ноги, молодой волхв стал еще больше похож на молодую девку.
изгоями... Да лучше сразу головой в болото! В Лесу не выжить.
журчала вода, прыгая по камням, издали доносились крики. От земли, скрытой
толстой шкурой мха, тянуло сыростью, могилой. Мох вспучивался, кое-где
лопался под напором белесых, как руки упырей, подземных корней. Те
высовывались, освобожденно шевелились, пытаясь схватить неосторожного
человека или зверя. Пахло гнилью.
Орловский Гай Юлий
Лондон Джек
Акунин Борис
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Акунин Борис