Чтение 5–й страницы книги ~Фарамунд~

Стреляли, как он понял с удивлением, не по ним. А когда оглянулся еще
раз, увидел, как вслед медленно плывет человек в серой полотняной рубахе.
Движется по реке медленно, то и дело зарываясь головой под волны. Одна рука
болталась безжизненно, а плыл как-то странно, одними ногами. В тот момент,
когда стрелы сорвались с луков, он, не поворачивая головы, ушел под воду.

Тревор еще дважды оглянулся, но Фарамунд не показывался, а лучники
только теперь начали стрелять вдогонку уже ему, плывущему последним. Одна из
стрел ударила в плечо, но кожаный доспех выдержал. Остальные стрелы шлепали
в воду, как прыгающие с берега лягушки. Да еще конь дернулся и ржанул
жалобно: железный клюв долбанул на излете в толстый круп.

С середины реки противоположный берег выступил из тумана отчетливо. К
воде подбежали с десяток мужчин. У троих при себе были луки, у прочих за
поясами торчали плотницкие топоры. Некоторые вбежали в воду до пояса,
подхватывали обессилевших пловцов, тащили на берег.

Расталкивая народ, с берега к самой воде спустился грузный мужчина
похожий на могучего лесного кабана. Всклокоченные рыжие волосы блестели в
солнечных лучах как медная проволока. Такая же рыжая борода закрывала бы
шею, если бы она была: голова сидела прямо на плечах, массивных, округлых.
Маленькие глазки придирчиво уставились на мокрых людей.

- Что за бродяги?

Рык его был могучий, исполненный силы и свирепости. Тревор выбрел из
воды, ведя под уздцы коня. Вода с обеих лила ручьями.

- Просим... защиты... - выговорил он. - Меня зовут Тревор, а это мои
родственники - Редьярд из рода Лесного Медведя и Лютеция Белорукая из рода
славного Фабия, римского патриция и сенатора, который ведет свой род от
самого Муция Сцеволы. С нами шесть человек сопровождения. Я везу племянницу
к ее отцу!

- Вот так? По воде?

- Савигорд, - ответил Тревор зло. - Савигорд преследует нас!

Мужчина угрюмо кивнул:

- Савигорд? Знаю такого. Меня зовут Свен. Свен Из Моря! Я хозяин этого
бурга и этого люда. Вам укажут свободные помещения! Потом решим, что с вами
делать.

Его налитые кровью глаза бесцеремонно уставились на Лютецию. Мокрое
платье прилегало к телу, обрисовывая каждую черточку. Она вздрагивала от
холода, при каждом движении ее полные упругие груди покачивались.

- Это и есть племянница?

Редьярд торопливо вытащил из кожаного мешка сухой плащ, Лютеция, стуча
зубами, поспешно закуталась до подбородка. Свен хмыкнул, взгляд его
маленьких глазок скользнул поверх плеча Клотильды.

Двое местных, пошатываясь, тащили из воды крупного мужчину. Тот обвисал
на их руках, мокрая одежда прилипла к телу. Видны были грязные повязки,
сквозь которые проступали светло-розовые пятна.

Свен нахмурился:

- А это еще кто?.. У нас нет лекаря. Бросьте его обратно.

Лютеция обернулась. Тонкие брови взлетели в великом удивлении:

- Ой, он сумел переплыть? Благородный Свен, этот человек спас мне
жизнь!.. Его нужно обязательно взять, оказать помощь.

А Тревор добавил:

- Если выживет, то у тебя не будет лучшего стрелка из лука.

Свен поколебался. Фарамунд вздрогнул, с усилием поднял голову. Свен
несколько мгновений вглядывался в полумертвое лицо. Лютеция затаила дыхание,
и все вокруг, казалось, перестало дышать.

- Ладно, - проронил Свен, наконец. - Берите и его. Теддик... где
Теддик? Ага, Теддик, проводи наших гостей в левую пристройку. Там ясли для
коней еще не поставили?

- Нет, господин.

- Прекрасно. Принеси туда столы. А спать пока придется на сене.

Им дали кров и еду, а для измученных людей, что еще нужно? Вечер
перешел в ночь, многие попадали на мягкое душистое сено, сразу проваливаясь
в мертвый сон. Когда настало утро, почти все чувствовали себя отдохнувшими:
все-таки не у костра спали на голой мокрой земле, а под крышей на сене!

До самого полудня чинили конскую упряжь, подшивали сапоги. Местные
помогали, чем могли, кузнец заново перековал коней, женщины поделились
одеждой. Лютеция поблагодарила Свена за гостеприимство, потом вспомнила:

- Мы по дороге подобрали человека... я говорила, он спас мне жизнь! Где
он?

От Свена пахло рыбой, словно он не только вышел из моря, но и питался
все еще сырой протухшей рыбой. Запах рыбы и плохого пива смешивался в жуткую
вонь, Лютеция старалась держаться с подветренной стороны.

- Не тревожься, красавица. Его никто не выгнал.

- А где он?

- Спит и ест с моими слугами. А я их содержу неплохо! Кто хорошо
обращается со слугами, тому они верны.

Успокоенная, она повернулась к Тревору:

- Дядя, тебе не кажется, что мы достаточно пользовались гостеприимством
благородного Свена? У него своих дел и забот достаточно. Когда ты думаешь,
мы сможем выехать завтра утром?

Тревор развел руками:

- Кони отдохнули, а мужчины должны уметь жить без отдыха. Хоть прямо
сейчас, моя прелесть!

Свен закусил губу. Острые глаза из-под кустистых бровей смотрели
испытующе, на лице проступило колебание.

- Ты права, - сказал он Лютеции, - что у меня своих дел хватает. Да ты
заметила, я вами не занимался. Приходилось укреплять стены, завозил запасы
муки, зерна. Так что вы и так сами... Но, как бы я ни хотел от вас
избавиться, все же ехать прямо сейчас не советую. По крайней мере, надо
выждать.

- Почему?

Свен звучно хлопнул себя по коленке:

- Лютеция, для тебя весь мир в том злодее, что за тобой по пятам! И
ничего, вроде бы не происходит!.. На самом же деле, по всей Европе не
сделать шаг, чтобы не ограбили, чтобы не получить стрелу в грудь или топор в
спину. По слухам, с севера сейчас надвинулось племя агаласов, которые жгут
все на своем пути, убивают даже женщин и детей...

- Агаласов? - переспросил Тревор озадаченно. - Слышу впервые.

Свен отмахнулся:

- Сегодня называются так, завтра иначе. Сегодня есть, завтра не станет,
какая разница?.. Новые придут. Может быть, это даже не племя, а просто шайка
мародеров. Остановятся где-нибудь на хороших землях... или тех, которые
удастся захватить, вот и будет племя. Если женщин успеют наворовать из
соседних деревень.

Лютеция отшатнулась, шокированная:

- Свен, как вы можете! Разве народы возникают не по Божьему
соизволению?

Брови Свена взлетели на середину крохотного лба, заняв его целиком.
Глаза выпучились.

- Божьему? А кто это?.. А, ты говоришь об этом новом боге...

- Он единственный, - отпарировала Лютеция строго. - Все остальные -
теперь уже демоны.

Свен отступил, выставил ладони:

- Как скажешь! Мне все одно, только не говори о вашем боге. У меня от
проповедей начинает в голове звенеть, а зубы сразу ноют. Отдыхайте,
присмотритесь, кому чем заняться. Мне шестеро крепких мужчин вовсе не в
тягость! Еще как не в тягость. А выступить в свой поход... опасный поход,
успеете.

Фарамунд чувствовал, что выздоравливает. Раны затягивались быстро, он
много и жадно ел, впадал в забытье, а, очнувшись, чувствовал, как тело
окрепло еще больше, а боль от ран притупилась. Под повязками страшно зудело.
Он едва сдерживался, чтобы не почесать, но однажды, забывшись, все же
поскреб крепкими ногтями... и с изумлением обнаружил, что ногти скребут
засохшую корочку на толстых вздутых рубцах!

Перед глазами часто возникало чистое девичье лицо. Он старался
вспомнить, кто это, иногда чудилось, что просто привиделось. От этой мысли
словно темные крылья накрывали мир, он снова чувствовал боль от ран,

На четвертый день он рискнул подняться, добрался до двери. Яркий
солнечный свет ударил по глазам с такой силой, что в голове загудело, как от
дубины. Он прикрылся одной рукой, другой ухватился за косяк. Долго смотрел
сквозь пальцы на широкий двор, где торопливо двигались странно одетые люди,
с истошным квохтаньем пронеслась курица, за ней мчался петух, у коновязи
фыркают кони...

На той стороне двора из лачуги несутся удары молота по железу. Крыша в
дырах, дымок пробивается через все щели.

Он качнулся, шагнул через порог. Ноги все еще казались тяжелыми, но
когда солнце обрушилось на плечи, во всем теле прибавилось сил. По коже
потекло тепло, проникло под кожу. Его прожгло солнечными лучами, как
кленовый листок, мышцы начали разбухать. Он почувствовал, что сгорбленная
спина распрямляется.

Из кузницы вышел кряжистый мужик. Ниже среднего роста, но вместо плеч -
глыбы, голова сидит прямо на плечах, грудь выпячивается широкими валунами.
Кузнец вытирал лоб закопченной ладонью, отчего и на лице остались пятна
сажи. Волосы на лбу перехвачены узким кожаным ремешком. Хотя закрывали уши,
Фарамунду почудилось, что правое ухо срезано или срублено.

Он вздрогнул, кузнец метнул на него настолько острый взгляд, что
Фарамунд ощутил укол.

- Эй, - позвал кузнец хрипло - Ты кто?

Фарамунд подошел ближе. Он старался улыбаться как можно дружелюбнее,
все-таки чужак, подобрали и кормят из жалости...