не замечая отяжелевшей листвы, и измочаленная земля давно уже превратилась
в липкое, полужидкое месиво.
обходилась без дождя.
пологим, и Зу тихо месил грязь рядом и чуть позади, а потом был берег
узкой речушки и пена в лицо, и он смазывал рваные раны Зу жеваными
листьями ойлоххо, отчего удав шипел и извивался... И снова дождь, грязь, и
никакого солнца, и шаги, дающиеся с трудом, и осыпи мелких камней, и
корни, цепляющиеся за склоны; и он сам, цепляющийся за корни...
сторону ее - ту, где были человек и змея, - тянулся лес, уже изрядно
поредевший, с трудом удерживающийся на крутизне, но все же лес, зелень,
деревья... Другой берег топорщился каменной крошкой, матово блестевшими
валунами, и все это резко переходило в скалы - сразу, без паузы, и ливень
разбивался об их острые грани, тщетно пытаясь отколоть от мощных сумрачных
бастионов хоть кусочек на память.
дважды удав категорически отказывался переправляться. На третий раз Сигурд
решил, что Зу просто не хочет лезть в воду, хотя это было глупо - при
таком-то водопаде с неба! - и предложил перетащить змею на плечах. Зу
отполз в сторонку, долго смотрел на тот берег, потом виновато глянул на
хозяина...
Исхием Гоуром на кривой метательный нож, он связал лапы ручному пардусу,
взвалил зверя на загривок и трижды обежал вокруг Вайнганги, пока Исхий
делал к ножу новую рукоять. Но подняв Зу, Ярроу мог только идти горбясь и
опустив голову, - да и то медленным шагом.
дереву, укрываясь за его шершавым стволом, а Зу метнулся по стволу вверх,
исчезая в кроне...
напрягся, последовал рывок, и салар уже лежал на толстой ветви, ожидая,
пока удав обовьет его своим телом, маскируя силуэт Скользящего в сумерках.
прощупывая землю перед собой концом изогнутого посоха. Ноги человека
скользили на раскисшей глине, и он два раза упал. Вставал человек долго, с
трудом разгибаясь и нашаривая в траве свой посох. Трава липла к рукам...
ветер трепал его редкие волосы, пегие от седины и грязи...
он не мог.
самоуверенностью юности утверждала, что все это - легенды и россказни
выживших из ума старейшин. Салары постарше - особенно те, кому якобы
доводилось видеть Тварьцов, - считали Сыновей Большой Твари чем-то вроде
патриархов среди Перевертышей. Наставники - Сыновья и Внуки Богов -
обсуждать эту тему отказывались, не поддаваясь ни на какие уговоры.
Возникала даже проблема: с какой буквы пишутся "тварьцы" - с большой или
маленькой?
- считалось делом постыдным и недостойным Скользящего в сумерках.
"очевидцев". Во-вторых, не было случая, чтобы сами Тварьцы причиняли
поселенцам какой-нибудь вред, в отличие от Перевертышей. В-третьих, были
ли они на самом деле, и если были - то кем?!.
людском. Про салара, чьи глаза становились пустыми и тусклыми, а язык
забывал произносить слова, говорили: "Он убил Тварьца".
стволу. Он не отрываясь смотрел на другой берег речушки, и капли дождя
стекали по его морщинистому лицу.
узнал Оркнейскую лань, остальные были незнакомыми, кроме коренастого
угрюмого крепыша с пронзительными глазками, блестевшими из-под мощных
надбровных дуг.
узнать причину своей смерти. И Зу тихо шевельнулся, глядя на
человека-вепря, подошедшего к дереву первым.
достаточно густой и мокрой, и Сигурд видел в этом свой шанс. От звериного
нюха он бы не укрылся.
убеждает лучше меня. Извини, Эхион...
Лидон, что тебе удастся такое... Говорить - не твоя стихия.
реке и тесной группой встали на берегу. Сигурд видел, как Оркнейская лань
подбивает на что-то гибкого, высокого мужчину в желтой набедренной
повязке. Девушка активно жестикулировала, и мужчина, похоже, с ней
соглашался. Потом он махнул рукой - и Перевертыши двинулись через брод.
нарушили границу с Отцами... И будут прокляты. Это в лучшем случае...
Вечных. Запретный район...
Эхион!.. Тем более, что салар успел прикончить парочку из их клана. Они
теперь не успокоятся, пока не уложат его в последний раз. И с ними
Оркнейя. Эта маленькая дрянь... Она сказала, что они перейдут границу, не
выпуская Зверя и не меняя облика, лишь из уважения к твоей дряхлости...
вздрогнул, ощутив страшный холод этого голоса. - Зверь во мне достаточно
молод, чтобы все они пожалели о своих словах... Но он никогда не выйдет на
волю. Ни к чему и не вовремя... Нельзя снимать цепи с ужаса прошлого.
Настолько прошлого, что... нет, нельзя. Я умру человеком. А теперь уходи,
Лидон... Ты был моим лучшим учеником. И помни: опасно быть зверее зверя.
Споткнулся. Побежал. И вот уже матерый вепрь-секач растворился в брызжущей
поросли...
мертвое тело Тварьца Эхиона и вынул меч.
Сигурд навалил сверху несколько крупных камней.
сопротивлялся.
год он и Брайан Ойгла избавлены от необходимости ночных дежурств. На их
место присланы новые салары. Семь человек в дополнение к братьям Гоурам -
потому что Вайнганга разрослась, уплатив за это дорогую цену, цену
шестимесячной войны с объединившимися Перевертышами. К исходу прошлого
лета оборотни были оттеснены вглубь пущи на расстояние двухдневного
перехода, и лес уступил Девятикратным новые участки посевной земли.
перешли в прямое и непосредственное подчинение к наставнику Фарамарзу,
временно переехавшему в Вайнгангу. Он должен был подготовить их к переходу
на следующую ступень - должность младших наставников в школах саларов;
или, как шутил Брайан, сделать из них Племянников Богов.
переломе их судьбы не последнюю роль. Впрочем он и не заострял внимания на
случайном обрывке дороги и неосторожных словах Фарамарза. Можно разрушить
дорогу, но Путь останется... И если его Путь когда-либо пересечется с
древней дорогой к рудникам Ра-Муаз, - ну что ж, он пройдет по нему,
сколько может...
беседы с неменяющимся Фарамарзом. Через полгода они должны были получить
книги. До того Сигурд видел книги всего два раза, и то наставник всегда
прятал их.
школе...
Наставник был простужен. Он надсадно кашлял, кутал ноги в клетчатое
покрывало и пил чай в невообразимых количествах. Впервые Сигурд всерьез
задумался о возрасте Фарамарза. Ярроу уже знал, что Сыновьями Богов могут
стать лишь те, кому осталась всего одна жизнь. Вернее, лишь те из
учителей...
и все... все. Успеет ли?