Чтение 5–й страницы книги ~Жизнь насекомых~

- Ну как же так? Ведь только что все понял, а? Давай опять логически.
Спроси себя сам - если я вижу перед собой отражение и знаю, что передо
мной Йа, что я вижу?

- Себя, наверно, - сказал мальчик.

- Вот, - сказал отец, - понял наконец.

Мальчик задумался.

- Но ведь отражение всегда бывает в чем-то, - сказал он, поднимая
взгляд на рогатую и черную папину морду, поблескивающую бусинками глаз.

- Правильно, - сказал отец, - ну и что?

- В чем оно?

- Как в чем? Ну ты даешь. Все же у тебя перед глазами. Конечно, в
самом себе, в чем же еще?

Мальчик долго молчал, вглядываясь в навозный шар, а потом закрыл
лапками морду.

- Да, - наконец сказал он изменившимся голосом. - Конечно. Понял. Это
Йа. Конечно, это же Йа и есть.

- Молодец, - сказал отец, слезая со спички и чуть привставая на
четырех задних лапках, чтобы передними ухватиться за свой шар. - Идем
дальше.

Туман вокруг достиг такой плотности, что скорее походил на клубы пара
в бане, и о движении можно было судить только по медленно уплывающим назад
насечкам на бетоне. Через каждые три метра из белого небытия появлялись
забитые грязью щели между плитами - в некоторых росла трава. На краях плит
были неглубокие выемки с ржавыми железными скобами, предназначенными для
крюка подъемного крана. Больше об окружающем мире ничего нельзя было
сказать.

- А Йа есть только у навозников? - спросил мальчик.

- Почему? Йа есть у всех насекомых. Собственно говоря, насекомые и
есть их Йа. Но только скарабеи в состоянии его видеть. И еще скарабеи
знают, что весь мир - это тоже часть их Йа, поэтому они и говорят, что
толкают весь мир перед собой.

- Так что, выходит, все вокруг тоже навозники? Раз у них есть Йа?

- Конечно. Но те навозники, которые про это знают, называются
скарабеями. Скарабеи - это те, кто несет древнее знание о сущности жизни,
- сказал отец и похлопал лапкой по шару.

- А ты скарабей, папа?

- Да.

- А я?

- Еще не совсем, - сказал отец. - Над тобой должно совершиться
главное таинство.

- А что это за главное таинство?

- Понимаешь, сынок, - сказал отец, - его природа настолько
непостижима, что лучше о ней даже не говорить. Просто подожди, пока это
произойдет.

- А долго ждать?

- Не знаю, - сказал отец. - Может, минуту. А может, три года.

Он с выдохом толкнул свой шар дальше и побежал за ним.

Глядя на отца, мальчик старательно копировал все его движения.
Отцовские руки при каждом толчке глубоко погружались в навоз, и было
непонятно, как это он успевает их вытаскивать.

Мальчик попытался так же глубоко погрузить руки в шар, и с третьей
попытки это удалось - для этого просто надо было сложить пальцы щепоткой.
Поворачиваясь, шар утаскивал за собой руки, и выскочить они успевали
только тогда, когда казалось, что ноги вот-вот оторвутся от земли. "А что,
если еще глубже?" - подумал мальчик и изо всех сил воткнул руки в навоз.
Шар покатился вперед, ноги мальчика оторвались от земли, и сердце екнуло,
словно он первый раз в жизни делал "солнышко" на качелях. Он взлетел
вверх, замер на миг в полуденной точке и понесся вниз вместе с
накатывающейся на бетон навозной сферой. Падая, он понял, что шар сейчас
проедет по нему, но даже не успел испугаться. Наступила тьма, а когда
мальчик пришел в себя, его уже поднимала вверх та самая навозная
полусфера, которая только что придавила его к бетону.

- Доброе утро, - послышался папин голос. - Как спалось?

- Что же это такое, папа? - спросил мальчик, пытаясь перебороть
головокружение.

- Это жизнь, сынок, - ответил отец.

Поглядев в его сторону, мальчик увидел серо-коричневый шар, катящийся
вперед сквозь белую мглу. Папы нигде не было - но, приглядевшись, мальчик
заметил на поверхности навоза размазанный нечеткий силуэт, который
крутился вместе с шаром. В этом силуэте можно было выделить туловище,
руки, ноги и даже два глаза, их взгляд был устремлен одновременно и внутрь
шара, и наружу. Эти глаза печально смотрели на мальчика.

- Молчи, сынок, молчи. Йа знаю, что ты спросишь. Да. Со всеми
происходит именно это. Мы, скарабеи, просто единственные, кто это видит.

- Папа, - спросил маленький шар, - а почему же йа раньше думал, что
ты идешь за своим шаром и толкаешь его вперед?

- А это потому, сынок, что ты был еще маленький.

- И всю жизнь так, башкой о бетон...

- Но все-таки жизнь прекрасна, - с легкой угрозой сказал отец. -
Спокойной ночи.

Мальчик глянул вперед и увидел наезжающую на глаза бетонную плиту.

- Доброе утро, - сказал большой шар, когда тьма рассеялась, - как
настроение?

- Никак, - ответил маленький.

- А ты старайся, чтобы оно у тебя было хорошее. Ты молодой, здоровый
- о чем тебе грустить? То ли де...

Большой шар вздрогнул и замолчал.

- Ты ничего не слышишь? - спросил он у маленького.

- Ничего, - ответил тот. - А что йа должен слышать?

- Да вроде... Нет, показалось, - сказал большой шар. - О чем йа
говорил?

- О настроении.

- Да. Ведь мы сами создаем себе настроение и все остальное. И надо
стремиться, чтобы... Опять.

- Что? - спросил маленький.

- Шаги. Не слышишь?

- Нет, не слышу. Где?

- Впереди, - ответил большой шар, - как будто слон бежит.

- Это тебе кажется, - сказал маленький. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

- Доброе утро.

- Доброе утро, - вздохнул большой. - Может, и кажется. Ты знаешь, йа
ведь старый уже. Здоровье шалит. Иногда утром проснусь и думаю - вот так
буду где-нибудь катиться и...

- Почему, - сказал маленький, - вовсе ты не старый.

- Старый, старый, - с грустью отозвался большой. - Скоро тебе уже
придется обо мне заботиться. А ты, небось, не захочешь...

- Как не захочу? Захочу.

- Это ты сейчас так думаешь. А потом у тебя своя жизнь начнется, и...
Вот опять.

- Что опять? - нетерпеливо спросил маленький шар.

- Шаги. Ой... А теперь колокол бьет. Не слышишь?

Большой шар остановился.

- Покатили вперед, - сказал маленький шар.

- Нет, - сказал большой, - ты катись, а йа тебя догоню.

- Ладно, - согласился маленький и исчез в тумане.

Большой шар оставался на месте. Никаких шагов больше слышно не было,
и он медленно тронулся вперед.

- Сынок! - крикнул он. - Эй! Ты где?

- Йа здесь, - ответил голос из тумана. - Спокойной ночи!

- Спокойной ночи!

- Доброе утро!

- Доброе утро! - крикнул большой шар, покатился в сторону, откуда
долетел ответ, и двигался довольно долго, пока не стало ясно, что они с
сыном разминулись.

- Эй! - крикнул он снова. - Ты где?

- Йа здесь.

На этот раз голос долетел издалека и слева. Большой шар двинулся было
туда, но сразу же испуганно замер. Впереди раздался громоподобный удар,
такой сильный, что даже бетон под ногами мелко задрожал. Следующий удар
раздался ближе, и навозный шар увидел огромную красную туфлю с острым
каблуком, врезавшимся в бетон в нескольких метрах впереди.

- Папа! Я теперь тоже слышу шаги! Что это? - долетел далекий голос
сына.

- Сынок! - отчаянно прокричал отец.

- Папа!

Мальчик закричал от страха и поднял взгляд. Над его головой мелькнула
тень, и на миг ему показалось, что он видит красную туфлю с темным пятном
на подошве, уносящуюся в небо, и еще показалось, что в неимоверной высоте,
куда взмыла туфля, возник силуэт огромной расправившей крылья птицы.
Мальчик с трудом отлепил руки от навозного шара и кинулся к месту, откуда
последний раз долетел отцовский голос. Через несколько шагов он наткнулся
на большое темное пятно на асфальте, поскользнулся и чуть не упал.

- Папа, - тихо сказал он.

Видеть то, что осталось от папы, было слишком тяжело, и он,
постепенно понимая, что произошло, побрел назад к своему шару. Перед его