было, но Саша давно знал, что сразу он никогда и не бывает виден. Ход мог
быть, например, за огромной картиной на стене, но допрыгнуть до нее можно
было только раскачавшись на люстре, а для этого надо было громоздить
несколько столов один на другой. Было еще несколько выступов в стене, по
которым можно было попытаться залезть вверх, и Саша уже совсем было решил
это сделать, когда его вдруг окликнула баба в белом халате.
нехорошо выходит.
Ульяновича, - помните? Тогда покойный Ешагубин подходит к нам и спрашивает
- разве, говорит, эф-пятнадцатый на одном моторе может лететь? И знаете,
что ему Кузьма Ульянович ответил?
ленту, по которой тарелки и подносы ехали на мойку. Она кончалась
небольшим окошком, в которое вполне можно было пролезть. Саша решил
попробовать, поставил на ленту поднос, оглянулся и быстро забрался на нее
сам. Двое стоявших возле окошка танкистов поглядели на него с большим
недоумением, но прежде, чем они успели что-то сказать, Саша протиснулся в
окошко, перепрыгнул через щель в полу и со всех ног кинулся к медленно
поднимающемуся куску стены с большой облезлой раковиной; за ним
открывалась освещенная факелами узкая лестница вверх.
танкистов, которые с таким удивлением глядели на Сашу в столовой. Саша
столкнулся с ним у самого входа в шестьсот двадцатую комнату - за сашиной
спиной осталось примерно с десяток ярусов, на которые можно было
забраться, только подпрыгнув и подтянувшись, поэтому он устал и запыхался,
а поднявшийся на лифте Борис Емельянович был спокоен и свеж, и пах
одеколоном.
хулигана из столовой, спросил Борис Емельянович. - Пойдем быстрее, мне
через пять минут выезжать.
огромного зала, что и кабинет Бориса Григорьевича, только внутри, занимая
практически все место, стоял огромный, лоснящийся смазкой танк "M-1
Abrams". Еще у стены были две бочки с горючим, на которых стояли телефон и
четырехмегабайтная "супер эй-ти" с цветным ВГА-монитором, при взгляде на
которую Саша сглотнул слюну.
винт, наверно, мегабайт двести?
спрашивай, он мой механик. Чего там тебе подписывать?
путешествия бумаги. Борис Емельянович, сверкнув похожим на пулеметный
патрон с золотой пулей "Монт-Бланком", прямо на броне, не глядя, подмахнул
два первых листа, а над третьим задумался.
звонить. Это даже не я должен подписывать, а Павел Семенович Прокудин.
сам свяжусь.
наступление. А если ты эту бумагу хочешь подписать, в главк надо ехать.
Хотя подожди... Может, быстрее выйдет. Проедешь немного со мной.
двигатель запустить.
директории. Или сначала в "Нортон" выйдите.
почти сразу же мощно и тихо загудела электрическая трансмиссия танка, а
воздух вокруг наполнился горьким дизельным выхлопом. Борис Емельянович
ловко запрыгнул на броню; Саша предпочел подтянуть к танку стул и уже с
него шагнул на чуть приподнятую корму.
но тот пока не работал; тогда он огляделся. Изнутри башня чем-то
напоминала любовно украшенную водителем кабину автобуса - по бокам от
казенника пушки висели какие-то брелочки, флажки, обезьянки, а к броне
было приклеено несколько вырезанных из журнала девушек в купальниках.
отделении водителя; двигатель взревел, и танк выкатился на огромную
равнину, где далеко впереди возвышалась похожая на вулкан гора со
срезанным границей монитора верхом. Саша по пояс высунулся из люка,
огляделся и увидел по бокам еще десятка два таких же танков; два или три
возникли прямо на его глазах.
бы цепь, а это как называется?
бывает - просто одновременно выходим. Ты лучше посчитай, сколько танков
вокруг?
все здесь. Жаркий сегодня день будет.
шлемофоне чей-то голос.
подписать. Чтоб не ехать через весь город.
у фермы.
люке. Перелетев с разгону через несколько ухабов, Борис Емельянович выехал
на шоссе, повернул и километрах на восьмидесяти в час понесся в сторону
далекой рощи, перед которой дорога разветвлялась и торчал какой-то
указатель на шесте.
том холме гранатометчик сидит.
резкое и громкое шипение.
и башня стала медленно поворачиваться вправо.
квадратик и выскочившую надпись "gun locked". Но Борис Емельянович не
спешил стрелять.
Бронебойные нам еще понадобятся.
пушка "Абрамса", и на вершине холма на секунду словно выросло огромное
черно-красное дерево.
окруженная невысоким забором ферма, похожая на заброшенную
правительственную дачу. Метрах в трехстах Борис Емельянович затормозил, и
так резко, что Саша, глядевший в прицел, наверняка посадил бы себе синяк
под глазом, если бы не мягкая резина вокруг окуляров.
дай-ка я...
дымом, а когда их снесло, от уютного двухэтажного домика остался только
закопченный фундамент с небольшим куском стены, в котором странной
показалась непонятно куда раскрывшаяся дверь. Борис Емельянович на всякий
случай дал длинную очередь из пулемета, перебившую несколько досок в
заборе, и медленно поехал к ферме.
затормозил у пепелища, - вроде, все спокойно.
гудела, чуть подрагивали колени, и хотелось на всякий случай схватиться за
какой-нибудь поручень, вроде тех, что были в башне.
так пять дней в неделю, по восемь часов, да еще когда на тебя одного по
три Т-70 выезжают. Вот когда коленки задрожат. Здесь-то место тихое,
благодать...
поднимались деревья, за шоссе зеленела роща и оттуда доносился тихий
птичий щебет. Из-за тучи вышло солнце, и все вокруг приобрело такие нежные
цвета, которые бывают только на хорошо настроенном ВГА белой сборки, и
которых никогда не даст ни корейский, ни тем более сингапурский монитор,
что бы ни писали в глянцевых многостраничных паспортах хитрые азиаты.
танком, как у Бориса Емельяновича, только с торчащим над башней зенитным
пулеметом. Танк подъехал, остановился, и из башни выпрыгнул худой и
Черепнин Владимир
Трубников Александр
Володихин Дмитрий
Лукин Евгений
Орлов Алекс
Лукин Евгений