что подталкивали роханского правителя к явно самоубийственному шагу. Какие
силы? Что могло до такой степени помутить рассудок опытного, бывалого
полководца, за чьими плечами осталась не одна война? Почему он принял
решение, абсурдность которого видна даже выживающему из ума Эркенбранду?
Отбросить королевское слово - более страшным преступлением у пришельцев с
Востока считалось только отцеубийство. И где-то глубоко внутри хоббита,
взламывая застарелую корку льда, вдруг шевельнулось нечто, казалось бы,
прочно забытое, воскрешающее незабываемые дни погони за Олмером. Нечто
вроде долгожданной боли, когда с хрустом выдирается гнилой, распавшийся
зуб...
толкнулось нечто теплое, и Фолко едва не свалился со стула - оживал кинжал
Отрины! Десять лет, десять долгих лет он верой и правдой служил хоббиту,
однако начисто утратив все волшебные свойства, превратившись в самый
обыкновенный клинок, пусть даже и очень хорошей, необыкновенной стали. Не
веря себе, Фолко коснулся ножен пальцами - так и есть, от старой, потертой
кожи исходило ощутимое тепло. Дремавшие в лезвии с голубыми цветами силы
вновь пробудились к жизни.
ощущениям. Нет... ничего... ничего особенного... а вот если взглянуть
сюда?!
перстень с голубым самоцветом. Алый мотылек, что в былые годы мерно
взмахивал крылышками в такт биению сердца хоббита, давно исчез из глубин
камня; все привыкли к перстню, считая его обычным украшением, странной
прихотью храброго воина, коему не к лицу напяливать на себя женские
побрякушки. Десять лет перстень был мертв, а теперь, после случившегося с
кинжалом, Фолко даже не слишком удивился, вновь увидев в глубине кристалла
мерные взмахи огненно-алых крыльев. Мотылек вновь ожил.
сверкая глазами, начал требовать, чтобы все прислушались к этим грозным
знамениям, предвещающим... Эру ведает что, но очень грозное. Времена
криков давно миновали. Теперь хоббит лишь аккуратно повернул перстень
камнем внутрь, чтобы никто не заметил случившейся перемены. Усилием воли
Фолко вновь заставил себя прислушаться к тому, что творилось вокруг. А
творилось нечто весьма неприятное. Эодрейд впервые, наверное, за все годы
своего правления дал волю гневу.
возражавших ему - он просто отдавал приказы ледяным, мертвенным голосом, и
от этого всем становилось еще страшнее. Испытанные воины чувствовали, что
волосы у них становятся дыбом, а по спинам струится холодный пот.
Казалось, вместо их короля, которому все они были неложно преданы,
появился совершенно другой человек, куда более жесткий и жестокий. И
приказы, отдаваемые им, были один мрачнее другого.
что мы получили от гномов и который они используют против каменных крыс.
По пути будем отравлять колодцы - все до единого! Взять запасы масла -
выжигать на корню поля и пастбища. Деревни и города будем сжигать со всеми
обитателями. Никого не щадить! Отродье Тьмы не заслуживает снисхождения.
Дети не исключение. Я не хочу, чтобы из них выросли мстители. Этим мы
навек убережем Рохан от вторжений с Запада.
Брего. - Силен Терлинг ведь, проклятый, силен, чтоб его разорвало! Под
Тарбадом-то на собственных шкурах почуяли!
плясали рыжие отсветы факелов, и, казалось, он уже видит исполинские
пожары, что пожирают вражеские города и селения. - Но ему придется идти
через выжженную землю. Его войско после Гватхло не найдет ни воды, ни
пропитания. А мы встретим их на заранее подготовленных рубежах, измотаем
ударами из засад... Они не дойдут до Исены!
кем, включая и самого короля.
- из Гватхло с собой в бурдюках. А могут и того проще - по Исене на
кораблях подняться... Золота-то, чтобы Морской Народ перекупить, у них
хватит!
что все Маршалы Марки исполнят свой долг. Войско не распускать! А послов к
Морскому Народу я отправлю немедленно. На Исене сейчас стоит дружина тана
Фарнака, не так ли? Вот вместе с ним посланники и отправятся. А теперь
разрешаю всем идти.
башни вел только один коридор - волей-неволей все роханские командиры шли
вместе. Царило тяжелое молчание.
внезапно и с силой произнес Брего.
роханцы думали точно так же, потому что у Фреки вырвалось:
говорить... Здесь же наемники!
сквозь зубы произнес хоббит, кладя руку на эфес. Рядом с ним молча встали
гномы; их топоры уже были готовы к бою.
воином и Фолко. - Храбрейший, я, ну прошу тебя...
погубят Рохан! Вы же первые были против них!
роханских Маршалов. - Мы просто хотим уберечь короля от гибели! Разве не в
этом истинный долг тех, кто любит свою страну и своего правителя?
раскланиваться с остальными Маршалами.
Маршалы! С нами идемте, да, нет?
обсуждать приказы нашего нанимателя? - намеренно-ледяным тоном отозвался
Торин. - Повелитель Эодрейд отдал приказ. Нам осталось только выполнить
его.
слышите? Я, как бы... э... от всех нас, верно? - Вспотев от усердия (редко
когда приходилось произносить вежливые речи), Брего окинул взглядом
остальных роханских Маршалов. - Вы, того, на Храбрейшего не серчайте. Он
же... ну, значит, стар, что ли...
помешает послушать. Быть может, все вместе мы придем к какому-то мудрому
решению.
никому подобных слов, не будь Эркенбранд уже и стар, и немощен. Он чудом
спасся на Исене и, говорят, после этого сильно изменился - притом не в
лучшую сторону.
доселе молчавший Пятый Маршал. - Не нужно из-за неразумных слов одного
ссориться со всеми, почтенные гномы. Мастер Холбутла совершенно прав. Нам
надо обсудить все спокойно и не давая волю страстям.
Эркенбранд, разобидевшись, заявил, что с "наемниками" он за один стол не
сядет, и удалился, безуспешно пытаясь придать себе гордый и величественный
вид - у него тряслась голова...
впавшего в детство старика. Пусть говорит что хочет! Сам король держит его
в Совете, только чтобы оказать почет последнему из оставшихся в живых
сподвижников своего отца...
сейчас было темно и тихо - праздник отшумел вне стен замка.
лавку.
досадливо оборвал его:
а вот кто сможет сказать, КАК это сделать?
вступил в разговор Теомунд, Седьмой Маршал. - Впрочем, раньше...
Какая кобыла его лягнула? Еще вчера у него не было и следа подобных
мыслей!
эти, так? - Брего, старший по званию среди собравшихся, все круче брал
дело в свои руки. - Рохан спасать надо! Так, нет? Значит, эта, войско-то
из похода... э... ну, не вернется, ясно ведь, так, нет? Не вернется, это
мы все понимаем. Так как короля-то переупрямить-то?
будет поговорить с ним снова...