В один из вечеров, когда друзья, уныло прикончив скудную трапезу, грелись и сушились у огня, над костром внезапно мелькнула чья-то стремительная бесшумная тень, и прежде чем Фолко понял, что это такое, из мрака ему на плечо опустился огромный старый филин.
- Это ты? - подскочил от неожиданности хоббит. - С чем пожаловал?
Птица прикрыла круглые желтые глаза и повернула ушастую голову.
Кожаная ладанка... печать красного сургуча... тесьма... письмо!
Письмо и еще какая-то остро пахнущая травка...
- Читай! Читай же! - насели на хоббита с двух сторон гномы.
"Друзья мои! - Маг писал по-эльфийски, и прочесть непонятные, тонкие, точно воздушные, письмена мог один хоббит. - Не думайте, что я забыл о вас. Птицы постоянно сообщали мне о ваших передвижениях. Они напали и на след Олмера. Он обогнал войско и, минуя город Невбор, скачет на восток. - Ниже была тонко нарисованная на прозрачной шелковистой ткани карта Прирунья. - Сколько он пробудет там, не знает никто. Постарайтесь держаться ближе к его главному убежищу между Опустелой Грядой и Лесами Ча.
Рано или поздно он там появится. И еще звери доставили мне сведения о всех местах, куда мог упасть Небесный Огонь и где Олмер также может объявиться (помечено красными точками)".
Фолко поднял глаза - карта была густо испещрена алыми крапинками. Их было не меньше-четырех десятков.
"Кое-что удалось узнать о Доме Высокого. Это жилище одного из тех, кто мощью своей помогал Творцам завершать дело построения Средиземья. Время в окрестностях Дома остановлено, где-то поблизости живут таинственные Восточные Эльфы, не признающие власти Светлой Королевы и идущие каким-то своим путем. Я узнал, что этим интересовался и Олмер. Быть может, удастся застигнуть его там? Посылаю вам и разрыв-траву, она развязывает язык, если выпить ее отвар. Берегите и не тратьте по пустякам. Напишите, что вы узнали сами. Ответ отошлите с филином. Радагаст, когда-то Карий".
- Здорово! - восхитился Малыш; при всей своей осторожности и любви к пиву он порой, как ребенок, радовался таинственным известиям о чудесах из Предначальных Дней. - Помните Тропу Соцветий, что Башня толковала?
- Погоди, - остановил его Торин, внимательно вглядывавшийся в карту. - Пусть Фолко пока ответ напишет, а ты гляди-ка сюда - куда ударяет этот Небесный Огонь?
- Куда, куда... - несколько растерянно пробормотал Малыш. - Куда захочет, видимо!
- Да, куда захочет... - задумчиво произнес Торин. - И, видимо, золото здесь ни при чем. Я давно над этим думаю. Ведь если та Черная Яма, что мы нашли по пути в Аннуминас (тебя тогда не было. Малыш, я тебе рассказывал), если та Черная Яма - это след Небесного Огня, то уже странно - значит, врут, что золото подземное его к себе притягивает. В тех холмах золотом и не пахло! И карта эта... Теперь я уверен. Нет, ничего его не притягивает.
Это что-то иное... К тому же - смотри, Фолко! - видишь - четыре точки еще обведены?! Так... Читай примечание!
"Обведены, - стал читать хоббит на обороте, - места, куда тоже, по слухам, ударил Небесный Огонь, но только там он оставил такой след - выжженная незарастающая яма в земле, пробитой до скального камня".
Они молча пожирали глазами карту. Да, так и есть - один обведенный кружок стоял между Пригорьем и Аннуминасом, на самом западном краю карты, еще один - на северном склоне Серых Гор, ближе к Карн Думу, третий устроился ни много ни мало, как возле Дол-Гулдура, четвертый был на северной оконечности Опустелой Гряды.
- А-а, шут разберет этих волшебников! - с отчаянием махнул рукой Торин.
- Ну и что ж нам с того?! Мало ли какой Небесный Огонь бывает... К тому же, кто знает, почему в этих местах получились такие ямы?!
- Интересно, бывал ли Олмер в остальных трех, - пробормотал Фолко, задумчиво разглядывая карту. - Ты помнишь, Торин, кто-то ведь был у той ямы, что мы нашли в прошлом году... Уж не Олмер ли?
- Может, он, а может, и кто другой... - проворчал Торин.
Они спорили еще долго, но так ничего и не смогли объяснить сами себе.
Фолко порылся в мешке, достал давным-давно не пускавшийся им в дело письменный прибор и принялся за ответ Радагасту. Торин подбрасывал дрова в костер, Малыш что-то тихо говорил филину.
Хоббит старательно описал все происшедшее с ними, потратив на это весь вечер и добрую часть ночи. Когда все было готово, они тщательно запечатали письмо в ладанку, привязали на прежнее место, и спустя мгновение филин Радагаста бесшумно растворился в ночи.
***
Наутро они вновь были в седлах. Карта давала надежду, что теперь они не будут блуждать вслепую, хотя Дома Высокого не было и на ней. Малыш так загорелся, что уже забыл о своих недавних предложениях идти в Айбор, попивать тамошнее бархатное пиво. Судя по карте, до границы лесных племен, держащих руку Торговой Области, оставалось лишь несколько дней пути.
Глава 4
СВОБОДНЫЕ ЛЮДИ
Первая в 1723 году гроза вовсю громыхала и сверкала молниями над весенним лесом. Потоки воды, обрушиваясь с затканного косматыми серо-черными тучами небосклона, немилосердно заливали слабый, едва-едва шипящий костерок, который друзья тщетно пытались укрыть растянутыми плащами. Было второе мая, и они сделали привал у ворот, сколоченных из цельных могучих - в два обхвата - бревен. Ворота возвышались прямо посреди лесной чащи ни к селу ни к городу. Никакого забора по обе их стороны не было, створки были распахнуты настежь; похоже было, что распахнуты они уже давненько - успели кое-где врасти в землю. По верху ворот шла искусно вырезанная на стволе надпись - на Всеобщем Языке, привычными Даеронскими рунами, и вторая - на языке непонятном и странными знаками. Надпись на Всеобщем гласила:
"Путник! Ты вступаешь в землю свободных. Иди с открытой рукой, и Сила Лесов да будет благосклонна к тебе!"
- Интересно, - повернулся к Малышу Фолко. - Силой Лесов, если помните, в Рохане именовали энтов...
Снег уже почти исчез с дороги, след Олмера угадывался лишь по редким стоянкам его воинства. Все время друзьям попадались уже довольно старые следы привалов, а сегодня утром они вдруг наткнулись на совсем свежие кострища. Это был, судя по их числу, какой-то отряд, отделившийся от главных сил и непонятно зачем застрявший в этих местах. Разразившийся дождь с грозой нимало не охладил горячий спор о том, зачем это сделано и что, собственно, следует теперь предпринять.
Пока спорили, гроза кончилась. С отвращением натянув мокрые плащи и хлюпая носами, друзья взгромоздились в седла и тронулись. Позади осталась одна лига, другая... На третьей лесные заросли вдруг раздвинулись, дорога выбежала в широкий круг пестрых полей; на холме в центре они увидели бревенчатые стены и над невысоким частоколом - серые крыши домов. И одновременно они услышали - лязг мечей, вой, крики, увидели какое-то мельтешение людей под стенами. Ударив пятками в бока своих пони, они выехали на поросший кустарником бугорок, откуда смогли рассмотреть происходящее.
Большой отряд пеших воинов, ощетинившийся копьями, теснил и теснил к лесу небольшую конную рать. В том, кто и откуда эти конные, сомнений не возникло ни на миг: черноплащное ангмарское воинство. Похоже было, что арбалетчики невесть уж зачем сунулись было на селянский частокол, показавшийся им, очевидно, таким невысоким. Что произошло после, понять было трудно, но обитатели этого селения ухитрились загнать врагов в узкий коридор, постепенно сужающийся меж двух стен глухого леса, и теперь довершали дело.
- Как идут! - восхищенно проговорил Торин, глядя на плотный строй лесных жителей.
Лишь первые ряды были как следует вооружены, едва ли не половина воинов не имела ничего, кроме щитов. С обеих сторон густо летели стрелы, но на каждую короткую арбалетную приходилось пять длинных лучных, причем невидимые стрелки били и из-под лесного полога, со всех сторон, и помочь арбалетчикам теперь уже ничто не могло. Теряя людей и коней, напрасно пытаясь спешиться и мечами остановить волну лесных латников или выбить засыпавших их стрелами из леса, они гибли быстро, и их упорство еще более ускоряло их гибель. Их короткие толстые стрелы вырывали бойцов из навалившейся на них толпы; спешившиеся и взявшиеся за мечи бойцы рубили отчаянно, но здравый смысл подсказывал, что нужно немедля повернуть всем и рассыпаться по лесу, понадеявшись на коня да на черную свою удачу.
И ангмарцы словно бы подслушали. Как-то сразу сломалась тонкая преграда спешившихся мечников - они просто погибли все до единого - и те, кто еще оставался в седле, с гортанными возгласами прянули, очертя голову, в густой зеленый сумрак навстречу гибельным стрелам лучников. Поле перед строем пеших воинов опустело, но они, не растерявшись и наставив копья, десятками тесных групп по семь-восемь человек устремились в погоню. На месте недавнего боя осталось тридцать или сорок воинов. Из-за частокола уже бежали женщины подбирать раненых.
- Поехали на открытое место, - толкнул Фолко в бок гномов. - Иначе на нас наткнутся и снова драка выйдет. Тут уже, похоже, именем Вождя не отговоришься!
Они сняли шлемы и латные рукавицы и, не таясь, поехали по полю прямо к кучке лесных воинов. Их заметили почти сразу - кто-то предупреждающе крикнул, добрый десяток луков с наложенными стрелами и натянутыми тетивами сразу повернулся в их сторону; но они ехали шагом, спокойно, и Торин вдобавок высоко поднял над непокрытой головой безоружные руки.
Их встретил вышедший навстречу могучего сложения воин в простой кольчуге, только что снявший высокий островерхий шлем. К мокрому лбу липли потные светлые волосы, на кожаной петле, охватывавшей правое запястье, висела тяжелая палица. Светлые глаза смотрели пронзительно и остро, в них еще не улеглось боевое бешенство, однако он учтиво поклонился приезжим и на Всеобщем Языке осведомился, кто они, как их зовут и куда они держат путь.
Торин вздохнул, оглядел настороженно, но без страха или неприязни смотрящих на них людей и обратился к говорившему с ответным приветствием; все трое друзей низко поклонились. Представившись, Торин сказал:
- Почтенный, не знаю твоего имени, мы охотно ответим тебе на последнюю часть твоего вопроса, но не сейчас, чуть позже. И расскажем нечто, небезынтересное для вас.
- Что ж, - помедлив мгновение, ответил воин. - Гей, ребята! Проводите гостей проезжих к старшине. - Он оглядел друзей и вдруг улыбнулся. - А меня зовут Ратбор, я воевода нашего рода.
Несколько подростков, страшно гордых своим заданием и новыми боевыми луками, проводили друзей через все поселение, оказавшееся довольно крупным, немногим меньше Пригорья. Их провели к большому бревенчатому дому с крытой серым тесом крышей. Низкий и длинный, он двумя крыльями охватывал небольшую площадь в самой середине поселка. Возле украшенного затейливой резьбой крыльца маялся страж-парнишка с луком и длинным, не по росту, мечом. Ратбор остановился и что-то негромко сказал ему на своем языке.
Бросив любопытный взгляд на новоприбывших, юноша скрылся за дверьми и спустя минуту вынырнул снова, с поклоном говоря что-то Ратбору. Они вошли внутрь.
Миновали то, что Фолко назвал бы "прихожей", где было темно и прохладно; по стенам висела какая-то утварь, мимо друзей неспешно прошествовала пушистая трехцветная кошка. Большая комната с огромной белой печью в углу, высокое резное кресло, и в кресле - высокий, сухой, седой, как зима, старик с колючим взглядом глубоко посаженных темных глаз. В руке он держал длинный белый посох с раздвоенным навершием. Друзья низко поклонились. Ратбор сел на лавку по правую руку старика; некоторое время все молчали, наконец старик, пристально вглядывавшийся в лица друзей, шевельнулся и знаком пригласил их сесть. Неслышно приоткрылась дверь, юноша-страж внес кувшин и ловко расставил затейливо вылепленные глиняные кружки. Старик заговорил на Всеобщем Языке:
- Я Шаннор, старейшина рода из колена Этара, людей дорвагского языка, - медленно заговорил он. - Говорите, чужеземцы! В нынешние опасные времена нам поневоле приходится быть осторожными, а по оживленному когда-то тракту ныне никто, кроме ночных воров, не ездит.
Фолко глядел в пронзительные по-молодому глаза старейшины и понимал, что наступил тот редкий случай в их странствиях, когда нет нужды врать и выдавать себя незнамо за кого. Похоже, нечто подобное чувствовал и Торин.
Он откашлялся и степенно, как и положено уважающему себя гному, заговорил:
- Почтенный Шаннор, старейшина рода из колена Этара, и ты, почтенный Ратбор, воевода рода, мы назвали при всех ненастоящие наши имена.
Позвольте же нам сохранить их в тайне, ибо мы идем по следу нашего общего, как я понял, врага.
Старейшина и воевода даже привстали, впившись взглядами в их лица.
- Мы видели последние минуты вашего боя с черными арбалетчиками Ангмара, - говорил Торин, - мы идем по их следу и следу их предводителя уже год. Мы сражались в великой битве далеко на Западе, в Арноре, где дружины людей Запада вкупе с ополчениями верных слову гномов разгромили этого самозваного короля, именуемого то Вождем, то Эарнилом, то Хозяином, а то еще - Олмером. Мы узнали, что он собирает остатки всех, кто служил Тьме, что он хочет расправиться с эльфами и покончить с наследием Великого Короля, вновь ввергнуть Средиземье в пучину кровавых войн. Нам удалось настигнуть остатки воинства этого Олмера, мы преследуем их, чтобы улучить момент и... покончить с этой угрозой, уничтожив саму ее причину. Мы видим, что вы также вступили в бой с ними. Так помогите же нам или, по крайней мере, не препятствуйте.
- Я верю вам, - медленно произнес Шаннор, - ваши глаза не трепещут. Я скажу вам, что произошло у нас. Мы издревле живем вблизи большой дороги, далеко ходим, многое слышим и со многими говорим. Вы, наверное, не знаете, что к северу от лесов обитают злобные басканы...
- Прошу прощения, - довольно вежливо перебил старейшину Малыш, - знаем, и даже лучше, чем хотелось бы. Мы насилу отбились от их засады! Пришлось кое-кого из них мечом да стрелой успокоить!
- Вот как? - поднял брови Шаннор, а Ратбор даже подался вперед, и кулаки его могучих рук сжались.
- Опять они за старое, - сдвинув брови, произнес воевода, а затем что-то быстро и горячо заговорил, обращаясь к старейшине, на своем языке, но старик остановил его.
- Обсудим это после, - намеренно сказал он на Всеобщем Языке. - Я не думаю, что наших гостей волнуют наши счеты с басканами. Дело в том, что, сталкиваясь с ними, мы узнали, что они снова подчинились кому-то, кто дал им надежду, пообещав плодородные и свободные земли в награду за верную службу. А потом по лесам и рекам, от Моря до Гряды прокатилась весть, что сбивается ватага поискать добычи на закате, и кое-кто из басканов пошел.
Не миновали эти посулы и нас. Несколько наших молодцов, прельстившись, стыдно сказать, награбленным, отправились вслед за этим Вождем, и тогда же мы услышали еще одно его имя: Трегг. Я видел его - три или четыре года назад, когда он только сколачивал свое воинство. А потом мы узнали, что он хитростью и коварством захватил области, что за Грядой, и готовит поход на Запад. Он засылал к племенам дорвагского языка послов, одного я видел - горбатый, страшно сильный! Они звали всех с собой. Но мы - люди вольные, нам чужого не нужно. А те парни, что соблазнились и дом бросили, проступок свой кровью смыли - ни один не вернулся... Воинство Трегга - или Олмера - прошло здесь четыре дня назад. Их было много, и с ними шли такие, каких мы отродясь не видывали. Люди - и нелюди, аж страх берет. Они потребовали пропуска и кормов и все время звали с собой, толковали что-то об эльфах, о том, что с ними нужно покончить... Сила Вождя возросла, да как-то не по-людски тоже. Всем вроде хорош - высок, строен, вид величественный, а у нас народ при виде его стал холодным потом обливаться да потихоньку-полегоньку - по кустам да по погребам расползся. Звал он, звал, да только мы теперь ученые... Тогда-то он и распорядился оставить здесь отряд своих арбалетчиков. И тогда мы решили - хватит. Хочешь воевать - воюй, но сторожей на нашей земле мы ставить никому не позволим! Учинить ссору с его отрядом было делом нетрудным. Сперва они загнали нас за частокол, попытались штурмовать, но тут-то Ратбор и вывел всех наших.
Остальное вы видели.
- Вы хотите в одиночку справиться с Олмером? - спросил Торин, с восхищением глядя на старейшину, мужества и отваги которого не подточили годы. - Он силен, куда сильнее, чем вы можете думать, глядя на те немногочисленные отряды, что он сумел вывести после разгрома. Он прельстил даже хазгов - слышали про таких? - и вновь хочет собрать под своей рукой сильную рать.
- В одиночку с Олмером не справиться, - спокойно подтвердил Шаннор. - Не так-то просто собрать все дружины дорвагского языка - для этого нужно крепко обидеть нас всех. Никто и никогда не пытался ставить у нас свои отряды, даже Айбор. Лишь когда наши стычки с басканами начинали грозить большой войной, сюда высылали пограничную стражу из других мест...
Конечно, если Трегг вздумает мстить нам, ему это станет очень дорого; но если он сделает вид, что ничего не случилось, то наши копья останутся висеть на стенах. В поход на него мы не пойдем, своих забот хватает.
- Но ведь он может начать ужасную войну?! - воскликнул Торин.
- Пусть воюет, - холодно обронил Шаннор. - Нам вмешиваться в это не пристало. Конечно, если он нападет на Айбор, тогда другое дело. Но он никогда этого не сделает!
- Почему же? - жадно спросил Фолко.
- Потому что в Айборе его скорее всего поддержат, - грустно покачал головой старейшина. - Там любят смелых и сильных, которые умеют указать путь дружинам, водить и расставлять полки. Купеческий город всегда нуждается в воинах, даже если у них нечиста совесть. Это мы, дорваги, сидим на своей отчине и дедине, это нам хватает пустых земель к северу и востоку, это мы порой встречаемся - втайне, конечно, с эльфами... Мы не стремимся властвовать над другими, мы хотим удержать свое, а если и расширить его, то отвоевывая у пустынь, а не у своих соседей. Таких мало в Айборе. Истерлинги-пахари, что живут по Карнену и по берегам Моря, точат зубы на черные земли степей, их братья-кочевники... тем просто абы пограбить кого не своего да нахватать пленников, чтобы работали. Уж не говорю про басканов!
- Вы первые на нашем долгом пути, кто не поддался на Олмерову ложь, - с отчаянием стиснул руки Торин. - Многих, многих он улестил, многие поддались ему и слепо пошли за ним. Он покорил не только хазгов и басканов, известных вам, он сбил с пути еще немало западных племен, увлекая их давними обидами на Арнор или эльфов, теперь уже не разобраться, действительными или выдуманными.
- Дорваги уже трижды заслоняли собой Айбор, когда все другие падали ниц перед степными пришельцами и молили о пощаде, - холодно вымолвил Шаннор. - И каждый раз наши лучшие воины оставались там, на юге. Ты предлагаешь нам вновь взять на себя роль спасителей? Только теперь уже не только своей отчины, но и всего Средиземья? Но, почтенный гном, что нам за нужда охранять Запад? Мы не знаемся с Арнором - он слишком далек от нас. Король же Гондора как-то сам ходил на нас походом, желая подчинить богатую Торговую Область. К тому же никто пока не доказал народу дорвагов, что эта война, которую, быть может, и замышляет Олмер, все-таки разразится.
- Неужто вы беретесь за оружие, лишь когда враг стоит у вашего порога!
- в сердцах бросил Торин. - Сейчас, чтобы погасить пламя новой войны, достаточно будет ведра воды, потом же не хватит и Великого Моря.
Старейшина и воевода переглянулись, видно было, что слова гнома им не очень-то понравились, и Фолко поспешил перевести разговор в иное русло.
- Почтенный Шаннор, ты сказал, что вы иногда встречаетесь с эльфами.
Неужели они еще остались в нашем мире?
- Конечно, - пожал плечами старик. - Но их мало, очень мало. Я встречался и с теми, кто еще живет под рукой короля Трандуила в северной части Черного Леса, что между Эребором и Андуином, и с теми, кто забредал в наши края с Востока. - Морщины на лбу старейшины разгладились, губы улыбались, в глазах появился теплый отсвет. - Они воистину Дивный Народ, хранители древнего Знания. И они учили нас, ведя из тьмы к свету, учили видеть красоту в обыденном. И они говорили о том, что не надо бояться смерти, Проклятия Людей, ибо она - свидетельство какой-то иной участи, уготованной нам Устроившим сей мир. И много другого говорили они, повествуя о давно минувших днях и давно отгремевших войнах, о светлом, но застывшем Заморье, и о могучей, но холодной Королеве... Эльфы появлялись как легкие серебристые призраки и снова растворялись в лесных глубинах, и тогда сердца людей наших родов светлели, нам становилось легче, и появлялись новые силы. От эльфов мы узнали и историю Войны за Кольцо. Они много говорили о прошлом и никогда - о будущем, всегда напоминая, что предсказания - плохие помощники и в минуту нужды, если будет совсем туго, они, эльфы, поспешат на помощь... Иногда мы просили показать нам их дом, но они лишь улыбались и качали головами, говоря, что всему свое время.
- А говорили ли они что-нибудь о магах? - спросил оторопевший от этого рассказа хоббит.
- О магах? - поднял брови старый вождь. - Говорили, но вскользь. Маги - слуги Великой Королевы, посланные противостоять первородной Тьме, принявшей в те дни свое очередное обличье, которое должно было быть разрушено. Но маги, сосредоточив в себе немалые и непонятные Смертному силы и знания, распорядились ими по-своему. Один, я знаю, вообще предался злу, другой стал повелителем зверей, птиц и растений, третий же две тысячи лет потратил на открытый поединок с Черным Замком, в конце концов переложив главную тяжесть на плечи маленького существа из невообразимо далекой отсюда западной страны, а потом ушел за Море. Погоди, не спрашивай с меня слишком строго! - в шутливом страхе прервал себя Шаннор, видя, как хоббит подпрыгивает на месте от нетерпения, желая возразить ему. - Я лишь вспоминал услышанное за многие годы от Восточных Эльфов. Посланцы Трандуила говорили иное.
- Но, быть может, они упоминали Черных Гномов, Тропу Соцветий, Дом Высокого или Первых Слуг Стихий? - с мольбой вопросил хоббит.
- Никто не в силах удержаться от разысканий, лишь краем уха услыхав об этих чудесах, - ответил старик. - Кое-что они упоминали, но лишь вскользь, и обо всем, перечисленном тобой, говорили, как о вещах, от которых Смертным надо держаться подальше. А говорят ли тебе что-нибудь такие слова, как Ночная Хозяйка, Ущелье Прыгающих Камней, Клад Оремэ?
- Только об Оремэ я кое-что слышал, - признался хоббит.
- А знаешь ли ты, что еще дальше на восток есть удивительные земли, где и слыхом не слыхивали ни о каких Кольцах? Что есть где-то страна Великого Орлангура? Знаешь ли ты о Пожирателях Скал? О Черной Бездне, нет, не поселении гномов на Западе, а о настоящей Черной Бездне, где обитают удивительные, невиданные живые твари, неподвластные ни свету, ни тьме?
Знаешь ли ты, что там, по Восходным Странам, по-прежнему странствуют искатели Клада Оремэ, о котором опять же никто не знает, где это и что в нем, известно лишь, что он есть? Что есть области, где властвует Ночная Хозяйка и Смертные живут в вечном ужасе перед незримой, неотвратимой Смертью, что приходит ночами в образе ужаснейшего существа, против которого никто не устоял? Что в мире множество сил, и белых, и серых, и черных, среди которых эльфы Запада, постоянно глядящие в морские дали, - лишь малый отряд? Так-то, мой мальчик, прости за эти слова - ты еще так юн! Все это мы узнали от Восточных Эльфов... Но мы не стали глубоко вникать в это. Человек должен пахать, сеять и убирать хлеб - и не лезть без нужды туда, где его раздавят как муху. Ты хочешь узнать об этом больше? Тогда ищи, жди, и, быть может, постранствовав год-другой по нашим лесам, ты и встретишь эльфов...
- Но как же Олмер? Вы же можете его остановить, ведь он враг вам и враг эльфам, от которых вам было столько добра! Почему вы не хотите выступить против него?
- Потому что мы не любим войны, - ответил за Шаннора Ратбор. - Мы воюем по необходимости, а не по желанию, как, скажем, истерлинги.
- Но тогда война сама придет к вам! - воскликнул Торин.
- Тогда мы и дадим ей отпор, - невозмутимо ответил воевода.
- А если будет поздно?
- Ты хочешь сказать - против нас окажется слишком большая сила? Но откуда ей взяться? Степной коннице дороги в глубь наших лесов и болот нет, а с пехотой мы как-нибудь справимся, уж ты мне поверь, нам приходилось постоять за себя.
Воспользовавшись перерывом в беседе, гостеприимные хозяева пригласили друзей за богато накрытый стол. Малыш приободрился, увидев пенящиеся кружки с темным пивом, Торин же равнодушно вглядывался куда-то глубоко-глубоко в глубь себя, что-то напряженно обдумывая...
***
Словно растратив запал, друзья весь обед говорили с дорвагами об иных вещах. Рассказывали о пережитом, об Арноре, о гномьих поселениях на Западе, но еще больше расспрашивали сами, и хозяева охотно отвечали им.
Они узнали, что дорвагов много, что земли их тянутся на сотни и сотни лиг к востоку; они владеют всем лесом, что протянулся от Великого Восточного Хребта, именуемого еще Баррским, что в переводе на Всеобщий означает "изобильный сверканием". Гномы тотчас навострили уши, и Шаннор, улыбаясь, сказал, что ручьи в тех местах, подмывая склоны, часто обнажают россыпи самоцветных камней. Но гномов в Баррских Горах нет, там живут совсем иные существа, покорившиеся Ночной Хозяйке и в свою очередь сами покоряющие для нее новые земли, откупаясь от этого неумолимого создания жизнями пленников. Хоббит невольно кинул не слишком смелый взгляд на темные углы дома, где скапливался мрак, и поспешил заговорить об Опустелой Гряде и о Лесах Ча.
Ратбор ответил, что когда-то, совсем-совсем давно, Опустелая Гряда была местом, где люди Запада добывали руду и редкие камни, вывозили мрамор для отделки королевских дворцов Юга; гномы за хорошую цену продали людям эти места, а сами перебрались в нетронутые Гелийские Горы. В те годы возникли первые поселения на местах нынешних Айбора и Невбора. Люди Гондора двинулись в Леса Ча за так нужной им древесиной, однако Восток сумел постоять за себя. Дошедшие до наших дней предания, заботливо сохраненные дорвагами, донесли известия о невиданных, вышедших из земли чудовищах, полузверях-полурастениях (Фолко сразу подумал об энтах). Выбравшись из своих тайных болотных логовищ, они погубили несколько десятков лесорубов, однако никого не преследовали за границами леса. Наученные горьким опытом, гондорцы оставили Леса за Грядой в покое, тогда же и появилось это название - Ча, что в переводе с басканского значит "подземный ужас". И по сей день об этих Лесах идет дурная слава. Говорят, будто изгнанные эльфами из Чернолесья огромные хищные пауки нашли себе приют в этих местах, будто среди деревьев там есть такие, что сами собой выкапываются из земли и бродят по тропинкам, проложенным неведомо кем, и забредают в населенные людьми области, хватая неосторожных и ломая им ветвями кости. ("Хьорны, не иначе", - подумал Фолко.) А вполголоса передавались вести о делах еще более странных. О зачарованных полянах, где в ночи полнолуний собираются на свои бдения гурры, а служащие им огромные жабы приносят туда похищенных в деревнях младенцев. Собравшиеся варят там особые тайные снадобья, поя ими украденных детей, и те навеки превращаются в рабов; или же убивают свою живую добычу и из их крови варят себе страшные яства... ("Кто же это такие, гурры?" - удивился хоббит.) И если такой гурр совьет себе подземное гнездо где-нибудь вблизи деревни, люди бросают ее - он отравляет колодцы, засыпает, иссушает родники, портит хлеба, насылает страшные болезни. И горе тому, кто неосторожно столкнется с несколькими гуррами! Сами они невелики собой, и, если гурр один, смелый и опытный охотник убьет его, но если их пять-шесть... Нагонят, схватят и затащат под землю, где заставят ходить за корнями молодых тополей - их излюбленной пищей, а когда человек состарится - его сжирают. И еще говорят, будто бы эти гурры копят и копят силы, чтобы в один прекрасный день выйти из своего добровольного заточения и превратить в свои владения все Прирунье, лишив всех, кто дерзнет противостоять им, воли и мужества, наслав обессиливающий страх.
("Интересно, откуда все это известно? - подумал хоббит. - Слишком уж смахивает на бабьи сказки!") Одним словом, никто не решался вступать в эти Леса; они стояли, словно несокрушимые бастионы, ограждая с юга и востока небольшое свободное пространство между ними и Опустелой Грядой...
- Кстати, а насколько она проходима? - деловито осведомился Торин.
Шаннор и воевода вновь обменялись быстрыми взглядами.
- Тропы там есть, - медленно проговорил старейшина, - но вам их так просто не найти... Гряда велика, а тропы - тайные.
- А почему она именуется Опустелой? - с важным видом справился Малыш, как будто от ее названия зависело невесть что.
- Потому что оттуда ушли гондорцы и во всей округе стало необычайно тихо и пустынно после многих лет их напряженного труда, - пожав плечами, ответил Шаннор.
Торин уже раскрыл рот, чтобы спросить еще что-то, касающееся дороги до Гряды, но тут встрял Фолко.
- А Небесный Огонь? - вдруг спросил он. - Слышали ли вы что-нибудь о Небесном Огне?
- Конечно, - кивнул головой старейшина. - В молодости я сам видел его падение, а кроме того - наверное, вам это будет интересно - мы узнали, что ваш Олмер почему-то очень интересуется им.
- Все очень просто, - продолжал Ратбор. - Во время боя мы освободили нескольких рабов, что арбалетчики гнали с собой скованными. Мужчины посильнее тут же похватали какое ни есть оружие и пошли сводить счеты; и полегли все, потому что бились, как бешеные, не щадя ни врагов, ни, увы, себя. Уцелел лишь один, жестоко израненный. Когда его несли к лагерям, я сам слышал, как он прохрипел: "Небесный Огонь! Ждите главного около Небесного Огня!.." и лишился чувств.
- Гей, Гердар! - распорядился Шаннор. - Сходи посмотри, как там тот освобожденный, которого ранили.
Прислуживавший за столом мальчик поклонился и поспешно выбежал на улицу. Разговор невольно пресекся. Прошло несколько минут, и запыхавшийся посланец появился на пороге.
- Пришел в себя и говорить хочет, просит кого-нибудь из старших позвать, - произнес он на Всеобщем Языке, медленно и с запинкой.
- Что ж, идем, - сказал старейшина и поднялся, тяжело опираясь на резной посох.
На улице царило радостное оживление. Как пояснил Ратбор, готовился пир в честь победы. Мужчины восторженно и восхищенно рассказывали что-то охавшим женщинам и сбежавшейся со всех концов шустрой ребятне. И хотя кое-где слышались рыдания и причитания по не вернувшемуся из боя мужу, сыну или отцу, радостных криков и смеха было куда больше.
Раненые лежали в чистом просторном доме, заняв обе его половины. Вокруг них сновали несколько пожилых женщин и стариков, очевидно, лекарей. По стенам были развешаны пучки сухих трав, и вокруг стоял густой пряный аромат какого-то отвара. Лица раненых, несмотря на гримасы боли, казались Фолко удивительно светлыми - воины исполнили свой долг, и исполнили его хорошо.
При виде Шаннора и воеводы люди зашевелились, раздались хриплые приветственные возгласы; те, кому было полегче, приподнялись, приветствуя своих предводителей.
Они остановились возле одного из лежавших. Его лоб и грудь были затянуты белыми холстинами, глаза закрыты; дышал он хрипло, с трудом.
Ратбор осторожно коснулся плеча раненого. Глаза человека тотчас открылись, словно он только и ждал этого; пальцы судорожно вцепились в широкую ладонь воеводы.
- Говори, мы слушаем тебя, - произнес Ратбор, склоняясь к нему. - Вот Шаннор, старейшина нашего рода. Говори, мы слушаем.
- Убейте убийцу! - губы говорящего с трудом вытолкнули слова. - Убейте, пока он не убил всех вас.
Раненый говорил на Всеобщем Языке с явным признаком того, что он родился и вырос в Арноре. Он говорил, временами останавливаясь, облизывая пересыхающие губы, и тогда Ратбор подносил ему чашу с дымящимся отваром.
Раненый делал несколько глотков и продолжал.
...На крохотный починок, приютившийся на северных склонах Серых Гор, беда свалилась ранним зимним утром, когда от крепкого мороза трещали деревья в лесу. На росчисть из заснеженной чащобы стали один за другим выбираться всадники, каких еще не встречали в этих краях от самого их заселения.
Несколько верховых подъехали к наглухо закрытым по ночному времени воротам починка и стали выкрикивать хозяев. Из-за тына ответили, спрашивая, что нужно доблестным воинам от мирных поселян; в ответ раздалось - зерна, сена, хлеба и всего, что есть в закромах! Хозяевам предложили самим открыть ворота, пока это не сделали силой.
Однако в починке жили три смелых и гордых рода; и они поняли, что верить пришельцам нельзя, что войско это голодает и что оно возьмет все, оставив людей умирать медленной и мучительной голодной смертью; и они ответили насильникам стрелами. Но, отбитые из луков и дубьем в двух местах, нападающие ворвались в пяти других. Началась резня...
Нескольких оставшихся в живых охотников заставили таскать из развороченных амбаров мешки с зерном, выгружать тщательно свезенное по лету сено; лошади воинов как безумные рванулись к корму...
Так пал починок, у которого не было даже имени; и его недавние хозяева, которых случайно пощадили меч и копье, стали рабами Великого Вождя. Почти все родичи говорившего умерли от голода и стужи во время ужасного перехода через заснеженные пространства; и еще несколько раз он видел, как горели разграбляемые поселения; когда его самого гнали на стрелы и пики отчаянно защищавших свое добро хозяев, он молил об одном - о быстрой и легкой смерти от праведной стрелы. Вокруг него падали такие же несчастные, принужденные покупать свою жалкую жизнь кровью и смертью других, но он был словно заговоренный... Но зато он видел и слышал и под конец дал обет во что бы то ни стало рассказать об этом тем, кто встанет на дороге убийц; им он сможет принести свое покаяние и сообщить добытые сведения.
Он видел Вождя - близко-близко. И он не мог не трепетать в его присутствии - странная и страшная была в нем сила. Иногда, если в осаждаемом починке защищались особенно упорно, он сам, не обнажая меча, подъезжал к воротам, и тогда у защищавшихся словно руки опускались. А его собственные воины, казалось, забывали про страх, безоглядно бросаясь вперед. И стало ясно, что именно этот Вождь - корень всему. Не станет его - и у смуты будет выкорчеван корень, ибо заменить его не может никто. У него есть несколько ближайших подручных, командовавших отдельными частями его отряда; главные среди них - Санделло, страшной силы горбун, и Берель, бывший сотник из Королевства Лучников. Воины толковали о надежном укрывище за Лесами Ча и Опустелой Грядой и что не все еще потеряно, надо только собраться с силами. И еще он понял, что Вождь разыскивает места падения Небесного Огня, для чего рассылает лазутчиков во все стороны, словно убежден, что места эти находятся где-то поблизости. А однажды, посланный рубить дрова в ближайшем лесу, он вдруг увидел Вождя; тот ехал вслед за одним из разведчиков в сопровождении воинов. Из лагеря пригнали десятки рабов, велев копать снег на небольшой округлой поляне, в то время как воины Олмера окружили ее двумя широкими кольцами; сам-то он вскарабкался на высокую ель, откуда увидел обнажившуюся под руками рабов черную, выжженную скалу, черную глубокую яму на горном склоне... А потом нежданно взвились мечи ближних охранников Вождя, и раскапывавшие яму рабы полегли все, безжалостно зарубленные на месте; а потом Олмер отослал охрану и, оставшись в одиночестве, что-то долго делал в яме, но было плохо видно, что именно; а когда Олмер вылез из ямы, то рассказчик едва не свалился со спасительного дерева - столь странным показался ему облик Вождя.
- Что-то слишком многие толкуют нам про этот Небесный Огонь... - мрачно пробормотал Торин. - Вразуми меня, Дьюрин, ну зачем ему эта яма?!
Больше раненый ничего уже не мог добавить. Он и так говорил долго, и силы его истощились, голова бессильно запрокинулась. Неслышной тенью возле него возникла старушка с какими-то новыми травами. Шаннор сделал знак, что пора идти.
- Ну что скажешь теперь? - спросил у него Торин, едва они очутились на улице.
- Мы-будем говорить и думать, - вдруг холодно произнес Шаннор, и глаза его уже смотрели куда-то поверх голов друзей. - Нужно собирать большой совет родов нашего колена... Отдохните, друзья, дом для вас будет вскорости готов, Ратбор покажет и распорядится.
Старейшина, почти не горбясь и не опираясь на свой посох, зашагал прочь. Ратбор кликнул нескольких мальчишек, что-то быстро и строго приказал им, и те, бросая любопытные взгляды на пришельцев, быстро разбежались в разные стороны. И спустя немного времени друзья уже сидели в небольшом чистом доме, а их пони получили вдоволь сена.
- Небесный Огонь, Небесный Огонь, - ломал себе голову Торин. - Что нужно было Олмеру в этой яме? Не идет у меня из головы та яма, что вы видели в Арноре, - кто же там рылся, неужто Олмер?
- Постойте! - вдруг спохватился Фолко. - А фибула, что мы там нашли?!
- Фибула?! - схватился Торин. - Верно! Мы ж про нее давным-давно забыли! Надо у этого, раненого-то, расспросить!
Лицо пришедшего к тому времени в себя раненого тронула слабая усмешка.
- Да, я узнаю ее, - проговорил он. - Этот рисунок я частенько встречал у них на фибулах и других вещах, это их знак... Но откуда она у вас?
- Взяли в бою, - кратко сказал Торин, не желая вдаваться в подробности.
- Я видел почти такую же у Береля, - добавил раненый.
- Значит, он там был, - уверенно сказал Торин, меряя шагами комнату.
- Но был один, - подхватил Малыш.
- И что-то взял там, - подытожил Фолко. - Знать бы только - что?
- А зачем убивать рабов? - не унимался Торин. - Ясно, чтобы никто не узнал... О чем? О его интересе к Небесному Огню знал даже Герет! Может, они что-то увидели в самой яме?
- Яма как яма... - проворчал Малыш. - Странная, конечно, яма, но вы-то там ничего особенного не заметили.
- Может, это особенное он и забрал с собой? - предположил Фолко. - И именно это видели те, кто раскапывал яму!
- Короче, не мешает опередить Олмера у следующей ямы, - заметил Торин.
- Судя по карте, это не так далеко... Правда, мы не знаем дороги, но, наверное, дорваги могут помочь с проводником.
Малышу явно не хотелось лезть куда-то в дорвагские дебри; он надул губы и скривил рот.
Самойлова Елена
Березин Федор
Панов Вадим
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Фазиль Искандер