и тоже окажутся здесь. Но проходит минута, пять, десять - никого. Бреду к
себе. Через полчаса звонит Олег и просит зайти.
зовет нас топиться, а мы, помня, что редактор одной ногой на пенсии,
топиться не хотим.
что, мы тебя в обиду не дадим. Тебе интересно, что сказал редактор, когда
ты вышел?
погорячился?
вглубь. В самом деле, чего я хотел от них? Чтобы хором объявили
забастовку? Чтобы коллективную жалобу в обком накатали?
я почему-то наименовал его именно так). Сидит, закинув ногу на ногу, и
читает очерк о своем отце.
Мне хочется обидеть его, унизить.
обижаться - этакие необижающиеся ваньки-встаньки. Он подскакивает, ровняет
листы в аккуратную стопочку.
Мечтает быть похожим на деда. Нельзя ли его тоже упомянуть, в смысле -
продолжатель традиций? Ему в будущем году в институт поступать, способный
такой мальчик... Лишняя подпорка...
на вскрытии (однажды побывал, когда писал о патологоанатоме), - и муторно,
и любопытно.
- Я принес вам протокол вчерашнего собрания и выступление управляющего.
тона.
Хорошо звучит - штру-дель...
десятиклассник, общественник. Общественник?
героя.
подверг его жуткому прессингу, даже в туалет сопроводил. Сулил подарить
английский смеситель.
навесил!"
можно купить все и вся. Он отлично знает, что кое-где и не обломится. Но у
него нет комплексов. Если бы он имел герб, на нем был бы начертан гордый
девиз: "Добиваться своего!" В конце концов победитель не тот, кто получил
меньше щелчков, а тот, кто добился желаемого. Самолюбие, чувство
собственного достоинства - понятия неконкретные, а то, что не имеет четко
обозначенной цены, для него и вовсе цены не имеет. Он не хочет быть
лидером, это всегда риск. Его устраивает роль шестерки. Он не трус, но на
пулемет не пойдет - ни ради других, на даже ради исключительно собственной
выгоды. Добьется своего тихой сапой, не высовываясь. Ну а не добьется -
подождет и, если очень надо, повторит попытку. И в концлагере он выживет,
не став предателем. А если уж и донесет на соседа по нарам, то разве что в
самом крайнем случае, когда деваться будет некуда...
противоестественным. Я не знаю, каким он был, человек, поднявшийся на
пулемет, но верю: шкурничать в нашей обыденной сложно-простой жизни он не
стал бы.
нельзя.
пачку газет с некрологом - для родственников и соседей.
двери стоит подполковник. По очереди пожимаем ему руку, говорим слова
соболезнования.
прямо, рука твердая.
Толина мать уже не плачет - хрипит. Галя сидит в изголовье, молчит.
Редактор наклоняется к ней, что-то убежденно говорит.
непреклонным. Возле рук, на саване, лежит газета с некрологом. Я ловлю
себя на желании сообщить кому-нибудь, ну хотя бы стоявшему в дверях
подполковнику о своем авторстве.
гроб. Мы идем следом. Я отвожу взгляд, чтобы не встречаться с глазами
Гали.
Толиного подъезда.
часа вереница машин пристроится в кильватер автобусу с траурными полосами
по бокам. Сорок километров до М. - последний путь Толи.
малыш в ползунках. Толя - пионер. Толя - солдат. Толя с матерью. Толя с
женой. Толя с дочкой. Толя...
комнаты, где лежит Толя, выходит Галя. У нее красивое, слепленное с иконы
лицо и уродливые, толстые, как тумбы, ноги.
Они часто спорили, Толя горячился, выходил из себя, а Игорь посмеивался,
будто специально заводил его. Иногда он откровенно издевался над Толей, но
Толя ничего не хотел замечать. А от меня отмахивался: дескать, Игорь сам
не понимает, какой он несчастный человек. Как-то я не выдержала и сказала
Игорю, чтобы он больше не приходил. Толя, узнав об этом, неделю со мной не
разговаривал и тогда же вклеил в альбом эту фотографию. Кто Толю знает...
знал, этому не удивится. Ты знаком с Игорем?
свершилось. - Сидим ужинаем, и Толя вдруг без всякой связи говорит: "Если
тебе встретится Игорь, перейди на другую сторону улицы". И все. Вопросы
задавать ему было бесполезно. - Она поправляет черную косынку. - А
назавтра после этого Игорь неожиданно пришел сюда. Он вел себя странно,
говорил, что Толе не простят какую-то статью, что в тресте, за который
Толя взялся, сидит мафия, просил меня повлиять на Толю. И я, дура, когда
Толя пришел с работы... Он разнервничался, раскричался. В последние дни он