потер поясницу. Широко зевнул. Все вокруг было обыденным, приевшимся - и
ряды деревьев, и сосновая хвоя под ногами, и проглядывающие сквозь листву
деревянные домики, и тем более лица этих двоих, стоявших рядом. С утра
вроде мелькнуло что-то новое, интересное своей неожиданностью, да так и
пропало вместе с необычным, явно перенапрягшим свои мозги пациентом. И
снова накатило неопределенное и малоприятное состояние, именуемое в
просторечьи тоскою.
ему мешали почти вывернутые суставы рук и плечей, каждое малейшее движение
приносило острую боль.
дурацкий розыгрыш или какое-то недоразумение. Скоро все это кончится и мы
вместе посмеемся! А я еще и врежу пару разиков этим зарвавшимся
комедиантам! Не бойся!
обычная утешительная ложь. И она знала об этом. Знала и молчала.
подправляли, переделывали, что-то замеряли с таким деловым видом, будто
это не они прикрутили их с поистине бесчеловечной жестокостью к поручням
внешней смотровой площадки. Ни один робот или кибер на свете не имел
права, да и просто не мог так вести себя по отношению к человеку, он бы
тут же самоотключился, утратил способность двигаться и вообще что-то
делать! А эти прикручивали их к железякам, будто имели дело с куклами или
мешками с опилками. Нет, розыгрышем здесь и не пахло.
прозвучал в его шлемофоне сдавленно, неестественно. - Понимаешь, он там, с
ними!
любой другой планете, сама знаешь, не трогают детей!
невыносимым зрелищем. Один за другим из рубки корабля выбрались в
Пространство три коренастые фигуры без шлемов, да и без самих скафандров,
в одних сероватых, перехваченных ремнями комбинезонах с короткими рукавами
и штанинами, открывавшими чешуйчатое тело, какие-то наросты, когти...
Головы выбравшихся наружу были усеяны темными словно бы шевелящимися
пластинами, их лица были неописуемо ужасными-трехглазыми, с широкими
растянутыми по всей плоскости лица носами, имеющими по четыре
подрагивающих рваных отверстия. Сплюснутые подбородки и брыластные
обвисающие многослойные щели были усеяны отвратительными бородавками и
густыми пучками щетинистых черных волос. Загримироваться так было просто
невозможно! Даже вообразить себе такую маску, а тем более сотворить ее,
тоже было нельзя!
Нет, совсем другое! У последнего из вылезших был зажат в жуткой, когтистой
лапе с множеством корявых изогнутых пальцев-крючьев их малыш! И на нем не
было ничего!!!
боли в вывернутых суставах, глаза словно расплавленным металлом залило.
Крик в его ушах не смолкал.
его не разорвало в клочья внутренним давлением, что он не задохнулся в
пустоте, не превратился в кусок льда... Он был жив, шевелил ручками и
ножками, таращил на них большие серые глазенки.
понимают, у них есть какое-то силовое поле, предохраняющее от всех этих
дел.
ручкой, высунул язычек, он зовет нас к себе, видишь?
чешуйчатым катерок, развернули его соплами к поручням. И он все сразу
понял. Нет, это была не игра. Он даже, не желая того, проговорил вслух:
Понимаешь, главное, чтобы - он!!!
лицо. Но это лишь казалось, пламя было еще слишком маленьким, слабеньким.
И они старались не смотреть на него, они смотрели на своего ребенка,
своего такого нежного, открытого, беззащитного малыша - такого невероятно,
слишком живого на фоне мертвого и пустынного Космоса. Они не видели
нелюдей, они и не желали их видеть.
жаростойкую ткань скафандров, стекла шлемов... Скоро этот жар будет
непереносимым.
что нам наплевать на них, пусть знают!
прожигало его тело насквозь. - Почему?! Нет! Он выживет! Я точно знаю! Он
выживет и вернется сюда! Он отомстит за нас! И это будет самая
справедливая месть на свете! Гляди, он кричит!!! Он зовет нас!!!
Дрожащие, бушующие снопы пламени заполнили все вокруг, ослепили. Она уже
не могла говорить. Она прохрипела, задыхаясь, но стараясь удерживаться
сколько это будет возможным на краю сознания, превозмогая боль, она
прохрипела почти зло, не по-женски:
умножит зла... а если будет так, то ляжет на него мое проклятье...
тканью - пластиком, оно вспучилось, вздыбилось, наткнувшись на живую
плоть, словно взъяренный безжалостный хищник. И тут же пожрало ее,
обратило в невидимый газ.
как оказался на мостовой. Мелькнула мысль - сшибло машиной. Но тяжеленный
кованный башмак, ударивший в челюсть, развеял иллюзии, машины и прочая
техника тут были не причем. Следующий удар пришелся по печени. Его били
человек пять одновременно, никак не меньше. Но нападавшие, наверное, не
совсем понимали, с кем имеют дело.
мостовую, но не издали ни звука, лишь шипели и цедили ругательства себе
под нос. Иван понял, - что они боятся крикнуть, привлечь внимание, а
значит: он имеет дело с обыкновенными громилами. И это, разумеется, было
уже неплохо. Он извернулся, вскочил на ноги.
будь их хоть десять, хоть двадцать. Но теперь, после тринадцати дней
безмерных возлияний, длившихся с утра до ночи и с ночи до утра, он был
слаб как никогда. У него кружилась голова и подгибались колени. И все же
он мог за себя постоять.
нападавших-двухметровому детине в черной кожаной куртке. Детина упал на
колени и тихо заверещал. Иван не стал его добивать, лишь пнул ногой, чтоб
не мешался на дороге. Но за детиной оказались еще четверо парней, у двоих
в руках тускло поблескивали какие-то железяки.
шеей, - будешь трепыхаться или как?
первый запой в его немалой жизни, выбил из колеи. Никогда ему не было так
погано, как в эти дни. А сейчас вообще - хоть в гроб ложись! Перед глазами
мелькали круги, загогулины, чьи-то рожи, хари - казалось, они выплывают из
темноты, из небытия, выплывают и потешаются над ним, бывалым
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Фазиль Искандер
Орлов Алекс