него оказались большие и глубокие, интересные они оказались, в пору
какой-нибудь молоденькой девушке. И показалось мне, что кроме
приветливости и любопытства есть в его глазах еще что-то. А еще мне
показалось, что эти глаза я уже где-то видел.
испугом посмотрел на часы. К счастью, сеанс связи с метеоцентром я
проспать еще не успел. Я подошел к зеркалу. Оттуда на меня взглянула
мрачная опухшая физиономия с мутными глазами и всклокоченными волосами.
пропасти не оказался?>
происшедшее после того, как мы сели за стол, провалилось в моем сознании в
какую-то бездонную черную яму.
память возвратилась, но голова болеть почему-то не перестала. Это меня
несколько удивило: обычно антивинин снимает все последствия излишнего
перебора.
комната находилась в левой стороне домика, она была связана дверью с
радиорубкой. В правой стороне домика находилась комната метеоролога. Обе
комнаты выходили в большой холл, который Маккин называл каминной: это было
что-то вроде кают-компании или комнаты для отдыха. В ней, кроме дверей в
комнаты персонала и выходной двери в тамбур, было еще три двери. Одна вела
в санузел, вторая на кухню, а третья, когда я толкнул ее, оказалась
закрытой. Маккин объяснил мне, что она ведет в кладовку, но сейчас
заставлена с другой стороны ящиками и поэтому не открывается.
комнате. Завтра мы освободим и эту. С той стороны стоит очень тяжелый
ящик.
разложить тот минимум личных вещей, которые я взял с собой, было делом
нескольких минут. После этого я зашел в радиорубку.
марки, насколько, конечно, я могу помнить каталоги. Меня удивило только
то, что в принципе она могла работать и без радиста. Во всяком случае, я
бы не держал здесь сразу двоих, достаточно было бы обучить любого
метеоролога уходу за автоматикой.
кухню была распахнута, Маккин копался там у кухонного комбайна,
распространявшего весьма привлекательные запахи. У меня вдруг засосало под
ложечкой, я проглотил слюну и заторопился в ванную. Минут через двадцать я
был, наконец, готов к ужину.
из <Новых ритмов> Стивенса. В паузах между дробями ударных и буханьем
бас-гитары было слышно, как тоскливо воет снаружи ветер. Три стены в
каминной были заставлены стеллажами. На стеллажах стояли тома
справочников, лежали кипы таблиц и графиков, пачки каких-то заполненных и
незаполненных бланков, обширные бумажные рулоны с диаграммами и без них,
на одной из полок стоял метеоглобус нового, незнакомого мне типа.
Четвертую стену занимала стереорама. Шел какой-то боевик; кто-то в кого-то
палил из ручного бластера, какой-то внушительный жизнерадостный детина,
схватив за ноги мрачную бородатую личность, определенно пытался разбить ею
витрину супермаркета. Судя по всему, с развлечениями здесь было немногим
хуже, чем в Столице. Под стереорамой, в незамеченном мною ранее камине
весело трещали дрова. Интересно, откуда Маккин брал их здесь. По-видимому,
их привозили на вертолете... для таких вот торжественных случаев...
банки с саморазогревающимися консервами, блюдо с сандвичами, блюдо с
неизвестным мне салатом, весьма, впрочем, аппетитного вида, бутылка виски,
бутылка рому, дюжина банок пива. Весь этот натюрморт украшала большая ваза
с фруктами.
двое.
одному. Ночью, особенно когда на улице метель, кажется, что нет никого на
всем белом свете, кроме тебя... Поэтому у меня редко замолкает магнитофон.
- Он вздохнул. - Однако теперь все это позади. - Он снова засмеялся, и
глаза его заискрились.
фальшивое, как будто он на мгновение снял и снова надел маску.
Я всегда удивлялся, как легко в подозреваемом, в его поведении и внешности
обнаруживаются преступные черты. Не будем вешать собак на честных людей...
И тем не менее, за бутылкой человек иногда говорит такое, что трезвый он
никогда в жизни не скажет. Поэтому я с энтузиазмом потер руки и вожделенно
посмотрел в сторону всего этого кулинарного великолепия.
стреляли друг в друга лихие ребята, кого-то окунали в бочку с водой, и
сцена эта приводила лихих ребят в буйный восторг. В их лихости, на мой
взгляд, было что-то от кретинизма.
Ну а я никогда не причислял себя к трезвенникам. - Он снова рассмеялся.
сказал я.
знакомство!
по-русски. После третьей мы были уже на <ты>. Я звал его Джоном, а он меня
Джерри, и мы были давними друзьями. Нас очень радовало, что мы оба
<Дж...>. Впрочем, я старался держаться в рамках.
новой кинозвезды Аниты Крюгер, потом поговорили о публичных домах на
бульваре Роз, выяснили, что бывали в одних и тех же и пришли к выводу, что
самые потрясные девочки в заведении Старухи Берты. Потом мы допили виски
и, перекидываясь скабрезными шуточками, посмотрели в передаче <Все для
мужчин> сеанс стриптиза с Норой Розенталь. Потом заговорили о рыбалке, и я
изо всех сил пытался выдать себя за первоклассного рыбака. По-моему, это
мне удалось, во всяком случае, в части вранья. Потом мы начали бутылку
рома, и я решил, что пришла пора брать быка за рога.
сказали, что радисты на этой станции не выживают.
был еще не слишком пьян, а может быть, я был уже слишком пьян (мне даже
пришла в голову идея принять таблетку антивинина), во всяком случае,
ничего, кроме этой быстрой реакции, я в его поведении не заметил.
у себя, а просыпаюсь - его нет. Стал искать, потом вызвал спасателей.
Нашли в тот же день, вот только помочь ему было уже нечем.
Видимо, заблудился и попал под лавину. Этого нашли только на третьи сутки,
да и то с помощью собаки.
случаев и предназначены.
имели. Я, помнится, еще сказал Дику: <Смотри, не свались, как Боб...>
Первого Бобом звали, - пояснил он. А он мне и говорит: <Что я себе враг,
что ли?> Ну вот, а кончилось все плачевно...
сопливого мальчишки, который съел без спроса варенье и пытается свалить
все на кошку. В папке Клаппера было сказано, что первый радист
действительно упал в пропасть в состоянии опьянения. Поэтому, наверное, и
расследование закрыли, посчитали за несчастный случай. А вот у второго
радиста алкоголя при вскрытии не обнаружили.
сам себя запутал, заврался и со вздохами, нехотя признался в этом, и
осталось бы ему только рассказать правду, одну правду, ничего, кроме
правды, но тут я неожиданно ощутил себя сидящим под объективом микроскопа,
а сквозь всю эту невозможную оптику на меня взглянул чей-то глаз,
неизвестный, огромный, пронизывающий, понимающий все и всех,
завораживающий, леденящий душу... Ощущение было настолько полным, что у
меня засосало под ложечкой, по спине побежали мурашки и задергалось левое
веко. Я не выдержал и оглянулся по сторонам. Никто ниоткуда на меня не