складываться из множества мелких событий, решений, выборов. Может
разрушиться ими. Важны количества, массивы колебаний-выборов-решений.
Тенденции, направленности выборов. Черт, интересно!.. Радий даже причмокнул-
Понимаете, получается, что в ситуации колебание-выбор человек как бы
расплывается, разветвляется по нескольким альтернативным направлениям
n-континуума. Не весь, конечно, а в существенной для выбора части когда
большой, когда маленькой. Впрочем, может, наверное, и весь... Потом решил
совершил квантовый перескок по этому... ну, по Пятому измерению. Каждый
поступок дискретен, нельзя совершить полпоступка то есть здесь можно
применить аппарат квантовой механики, включая принцип неопределенности.
Тюрин впал в мыслительный транс, говорил не нам Вечности. Мы как-то
притихли, слушали. Расплылся собрался, расплылся собрался... тик-так,
тик-так. И это вполне материально, ведь колебания ослабляют, на них
распыляется энергия мышления. А решил и воспрял, стоишь на одном без
никаких. Нет, ты, конечно, прав, обратился он к Сашке, будут и существенные
сдвиги судеб, может, даже не одного человека, а коллективов, народов,
возможно, и человечества в целом... по Пятому измерению.
одно. Но ты не прав, он снова глядел на Стрижевича, упущенная возможность не
пропадает. Если она осознана, то существует в нашей памяти как метка... как
точка на оси времени, на направлении существования. А что есть точка? Это
проекция на ось перпендикулярной прямой. А что есть прямая? Проекция на
данную плоскость перпендикулярной к ней. А что есть плоскость? Такая же
проекция гиперплоскости, сиречь пространственного объема... а объем этот
может заключать в себе целый мир.
бросился обнимать Тюрина. Вот это да, вот это точка-запятая! Ну, Кадмич,
молодец! А говорят, пить вредно. Пей еще!
серую стеганку на гвозде возле двери, на брошенные в угол замызганные
брезентовые штаны, расшлепанные ботинки со сбитыми каблуками на свой
"мундир" грузчика-выпивохи с криминальным прошлым.
институте туго; вокруг этой линии н.в. и н.д. мерцает в дисперсиях живой и
неладящий с Люсей Стрижевич то ночует у меня, то мирится, возвращается к
ней; именно от этого варианта пошла вервь к Нулю, к Теории;
четырех лет отсидки статья 140 У К "Кража с применением технических
средств"; не инженер вовсе, необразованный урка, решивший завязать. Только и
прорезались изобретательские способности в "технических средствах", будь они
неладны. Сашка в этом варианте мерцает где-то вдали: он "вор в законе", ему
еще три года осталось или в бегах, а я жду от него весточки. Вот и работаю
пока грузчиком в соседнем продмаге, не было ни физтеха, ни Люси;
Александре Владимировне, что-де вернулся с Севера раньше конца договора,
паспорт и трудовую книжку скоро пришлют; пробавляюсь случайными заработками,
мелкими кражами мне не фартит.
крайности, как и вчерашняя, только другого знака. Через сны я возвращаюсь и
из них, как из кошмара, с невыразимым облегчением.
хочу!
крюка, на ней на плечиках два плаща: синий мой, кремовый Сашкин. На столе
возле окна стопка книг, логарифмическая линейка лежит... уф! Подхожу, смотрю
книги: "Полупроводниковые материалы и приборы", сборник "Микроэлектроника за
рубежом", курс теории вероятностей. Значит, инженер, работаю в институте.
пространственными скачками. Квартира, где я засыпал с Люсей, несостоявшейся
моей женой. На Ширминском бугре, в пяти кварталах отсюда, сейчас там этого
дома нет. Квартира Лиды, Лидии Вячеславовны, другой несостоявшейся моей
супруги, в центре города. А я вот где. При переходах наяву должна
сохраняться пространственно-временная непрерывность сны от нее освобождают:
в пространстве многие километры, а по Пятому измерению рядом
возвышенной жизни, прогулялся вдрызг и вот... аист-солнце-пальма.
такого. (Не дисквалифицируют, нас всего-то два с половиной: я, Кепкин да
"мерцающий" Стриж).
индийской философии про "морковку счастья", все такое. А на деле... как я
вчера страстно цеплялся за ту жизнь, где Люся, отец, биокрылья, моя
лаборатория с "мыслящим веществом" с Меркурия! Как боялся сейчас стеганку
свою на гвозде увидеть. И это чувство тяжелой похмельной досады об упущенной
"морковке счастья".
Пятимерного Меня, как, скажем, детство, юность, зрелость части моей жизни,
или, еще проще, пальцы, нос, волосы слагаемые моего облика... а все равно.
всегда.
окна нет его красно-желтой "Явы". Только плащ. Помирился, что ли? Или?..
Размыто все, неопределенно, пока не сориентируешься как следует.
Вытираюсь, осматриваюсь.
склонились хозяева: Александра Левчун, дородная матрона, величавой осанкой
напоминающая памятник Екатерине II у Ленинградского оперного, и ейный муж
Иван Арефьевич, язвенник и пьяница, афишных дел мастер. Собирают ягоду в
корзину. Они сейчас в самой цене.
грузчик, так и в компании со мной), начнет дерзить своей супруге,
скандалить, за что будет вышвырнут ею на крыльцо; а там станет барабанить
кулачками в дверь и кричать: "Жизнь ты мою заела, зараза!"
завернуты, то опущены. Видно, колебался человек, не завернуть ли, чтоб не
замочить о росу. Кофта на Александре Владимировне тоже мерцает, меняет фасон
и цвет с синего на желтый.
к Пятому, от эффекта мерцающего восприятия близких вариантов не избавишься.
Да и не надо.
яичницу. Завтракаю. Несколько минут сижу за столиком, собираюсь" с мыслями.
дает. И пить-есть надо, и на жизнь зарабатывать.
эффекты: исчезновение из поля зрения наблюдающих или даже прохождение сквозь
стену.
варианты, вот и кажется, что человек расплывается в пустоту, но если ткнуть
в ту пустоту палкой (Кепкин, зараза, такое разок проделал со мной), будет ой
как больно. А со стеной и вовсе в варианте, в который ты перешел, нет в этом
месте стены, только и всего.
перебросы), мне надо просто идти на работу жить и действовать обыкновенно.
Только с большим пониманием всего.
телевизоре перевернулось.
приборами информации о мире. В приемнике она не зависит от системы
координат, в телеке же зависит. Становится спорной, сомнительной
объективность существования т. н. "телестудий" ведь если, к примеру,
перевернуть на 180 градусов трубу телескопа, то показываемые им звезды и
созвездия не перекувыркнутся же!