Чтение 5–й страницы книги ~Освобождение беллетриста Р.~

Что развлекало нас тогда?

Что удалось? Что вышло мило?

Увы, не помним мы. Всегда

Лишь помним то, что нас томило.

Кохановер, из сборника "Валет в пижаме"
"Предзакатный Армангфор" о торжествах

по случаю принятия Новой Конституции

Новая Конституция не только закрепляет достижения нашей демократии,
но и является документом, по которому потомки будут судить о нашей мо-
ральной и интеллектуальной зрелости. Символично поэтому, что первый тост
на праздничном ужине произнес недавний Виньероновский лауреат беллетрист
Р. Однако поразил он всех в этот вечер не столько высотой слога, что бы-
ло бы вполне естественно, сколько великолепием своей очаровательной суп-
руги. Поистине изумительная пара - гроссмейстер пера и королева Севера!
Вспомним кстати, что Лиса Денвер по праву может считаться некоронованной
королевой Севера. Когда-то, еще до замужества, она, подчиняясь непонят-
ному капризу, лишь в последний момент отказалась от участия в конкурсе
"Северного сияния", хотя эксперты единодушно предсказывали ей полный ус-
пех.
Из одной пресс-конференции беллетриста Р.,

состоявшейся приблизительно в ... году (материалами не располагаю,
воспроизвожу по памяти - Публицист)

В о п р о с. Если бы вам предстояло вновь пройти свой жизненный путь,
что бы вы считали особенно важным повторить из своей прежней жизни?

О т в е т. Я еще слишком молод, чтобы отвечать на такой вопрос.

В о п р о с. Ну, а все-таки?

О т в е т. Снова встретить свою жену!
* * *

Женился я рано, еще в студенчестве. На пятом курсе я познакомился с
юной красавицей, также студенткой Дарси, на три года моложе меня. Это и
была Лиса Денвер.

Незадолго до нашего знакомства она выиграла не очень значительный, но
весьма многообещающий титул "Мисс Дарси". Не знаю уж, что она во мне
нашла, - возможно ей нравилось, что я сын господина Р., - но наши отно-
шения развивались удивительно быстро и гладко. Я никогда ее не любил, но
сам факт романа с признанной красавицей естественно льстил моему молодо-
му самолюбию. Летом того же года я какое-то время гостил в имении ее ро-
дителей, после чего, как "порядочный человек", уже просто обязан был
предпринять известные официальные шаги.

Помнится, в те времена покойный ныне Гамбринус посматривал на меня с
особенной грустью, от комментариев воздерживался и лишь незадолго до мо-
ей свадьбы предпринял единственную попытку.

- Семья есть пережиток феодализма, - сказал тогда Гамбринус. - В
прежние времена люди объединялись в семьи, потому что так легче было
вести натуральное хозяйство. Теперь необходимость в этом отпала, и люди
женятся по любви или же по слабости. Почему женишься ты?

Я лишь улыбался в ответ, - вероятно довольно глупо, улыбкой человека,
которому нечего сказать; а еще своей улыбкой я демонстрировал Гамбрину-
су, как я ценю его остроумную философию. А Гамбринус печально смотрел на
меня, прекрасно понимая (так я теперь склонен думать) как все оттенки
моей улыбки, так и то, что он все равно не в состоянии меня переубедить.
Не я был первым, и не я буду последним; все это старо как мир, и Гамбри-
нус на своем долгом веку уже, конечно, перевидал сотни подобных глупцов.

Правоту Гамбринуса я осознал уже всего спустя несколько месяцев.

Я и оглянуться не успел, как блестящая и интересная Лиса превратилась
в привычную, обыденную, надоедливую, все еще привлекательную - но уже не
для меня - молодую женщину. Ее присутствие отныне меня лишь тяготило.
Сам факт ее отсутствия воспринимался мною с некоторого времени чуть ли
не как символ свободы. Я начал замечать за собой тягу к женщинам, являв-
шим собой внешнюю противоположность стройной, тонкокостой Лисе. Именно
такой была Кора Франк - маленькая, пухленькая барменша из уютного питей-
ного заведения на Зеленой аллее в Лисьем носу.

Я никогда не описывал переживания влюбленного человека. Эта тема в
мировой литературе - едва ли не самая избитая, и сказать новое слово в
ней положительно невозможно. Разве что иногда возникает желание освежить
в памяти страницы собственной биографии - порой просто ностальгическая
потребность вернуться мысленно в прошлое - а потому тема любви сегодня
скорее подходит для личных записок, чем для профессиональной литератур-
ной деятельности.

Итак, незадолго до ухода с "Корабела" я волей случая впервые заглянул
в крохотную рюмочную на Зеленой аллее и увидел за стойкой Кору Франк.
Теперь мне уже нелегко воспроизвести в памяти и оценить первое впечатле-
ние, произведенное на меня Корой. Скорее всего: ничего особенного. Мы о
чем-то беседовали; она улыбалась - мила да и только. Вскоре я ушел, оча-
рованный больше уютом рюмочной, нежели ее хозяйкой. Через пару дней за-
шел опять; она меня узнала; на сей раз мы познакомились, и я узнал, что
она не замужем. На следующий день я снова пришел - еще не ради нее, но
уже думая о ней. Потом я стал приходить ежедневно; Кора улыбалась, ко-
кетничала и нравилась мне все больше и больше.

Позднее, уже по уши влюбленный, я бывало размышлял о том, что Кора
улыбается многим мужчинам, что такова ее манера; но поначалу ее улыбки
казались мне многообещающими. Впрочем, многообещающими, да и только;
влюблен я еще не был, это чувство обычно нарастает постепенно, хотя в
случае с Корой я могу припомнить эпизод, который теперь склонен считать
переломным; после него нежные чувства по отношению к Коре на долгое вре-
мя заслонили в моем сознании все остальное.

Почему-то я люблю вспоминать этот эпизод. Быть может, он был одним из
немногих в моей жизни, когда я оказался на высоте.

По воскресеньям мы с Лисой обычно обедали у моих родителей. Я любил
эти обеды; любил родителей, невзирая на все разногласия; любил роди-
тельский дом. В тот день (я тогда еще работал на "Корабеле") я за столом
говорил мало, озабоченный тяжкими мыслями о своем "корабельном" прозяба-
нии. Но в какой-то момент разговор коснулся актуальной статьи Публицис-
та. Речь там шла о "вольностях", которые нередко позволяют себе посети-
тели увеселительных заведений при общении с официантками или барменшами
(припоминаю --Публицист). Автор считал подобные вещи вполне естественны-
ми, а ответный флирт со стороны этих женщин находил неотъемлемой состав-
ной частью их профессии. Статью я так никогда и не прочел, хотя помню
появившиеся впоследствии отклики на нее: непродолжительное время подня-
тый Публицистом вопрос активно обсуждался в "Предзакатном Армангфоре".

Я уже был сильно неравнодушен к Коре, поэтому легко понять мое состо-
яние в тот момент, когда я понял, о чем идет речь. Мать заявила, что
женщине не подобает торговать спиртными напитками, и в глазах любого
нормального мужчины, стоящего за стойкой бара, женщина по другую сторону
стойки абсолютно лишена привлекательности. Заочно оказалась задетой Ко-
ра, но даже не будь этого, я бы все равно возразил матери: я никогда не
разделял подобной философии. Я выразил свое несогласие банальнейшим об-
разом (банальность - это сущая правда, за века ставшая банальностью). Я
сказал, что любая профессия по-своему необходима, и если мы пользуемся
услугами такой женщины, значит ее деятельность должна быть уважаема. Ли-
са презрительно усмехнулась, а мать заявила, что, рассуждая подобным об-
разом, можно оправдать и проституцию. Я отвечал, что проституция во всех
цивилизованных странах запрещена законом, а потому аналогия с ней вряд
ли уместна. Мать и Лиса не нашлись, что ответить, но вид у обеих был
глупый и гнусный. Отец, снисходительно улыбаясь, изрек какую-то "псевдо-
демократическую" чушь; при этом он подмигнул мне, как бы шутливо выражая
мужскую солидарность, чем взбесил меня окончательно. Я едва сдержался,
чтобы не наговорить жене и родителям резких и обидных слов, но свое не-
согласие с их позицией выразил вполне ясно.

Я всегда презирал разговоры о достойных профессиях, престижных местах
проживания, хороших фамилиях. Повторяю: я никогда не разделял подобной
философии; уж очень убого обычно выглядят ее носители; во многом они
сродни людям, доказывающим превосходство одной расы над другой и тому
подобную мерзость. Напротив, очень выигрышно всегда выглядят люди, под-
вергающиеся такого рода нападкам. Порой даже не располагая никакими
объективными достоинствами, они выигрывают на жалком фоне своих хулите-
лей. В нашем семейном споре такой победительницей - разумеется, лишь в
моих глазах, больше ее никто не знал - оказалась Кора.

Я нахожу крайне сомнительными основания для высокомерия не только у
Лисы или моих родителей, но даже у тех людей, которые действительно дос-
тигли жизненного успеха исключительно благодаря собственным способнос-
тям. Возможно, им просто повезло в сравнении с неудачниками, и их талан-
ты оказались более приемлемыми в условиях современного общества. Беспо-
лезно объяснять это моему отцу или Лисе, но от матери я почему-то ожидал
если не более гибкого ума, то хотя бы большей чуткости. Все-таки, моя
мать...

Сейчас, когда, спустя годы, я пишу эти строки, я вдруг впервые поду-
мал о том, что жизнь фактически выбросила за борт дядю Ро наравне с по-
лубезумным нищим у фонтана, которому я не далее как сегодня швырнул в
шапку несколько монет, и разница лишь в том, что дядя случайно оказался
от рождения достаточно состоятелен, чтобы и "за бортом держаться на пла-
ву". Вместе с тем, дядя Ро несомненно располагает известными добродете-
лями, современным обществом, однако, не почитаемыми. Эта мысль удачно
иллюстрирует мои предыдущие рассуждения.

Не берусь утверждать, что после вышеописанного эпизода Кора полностью
овладевает всеми моими помыслами (такая высокопарность была бы излиш-
ней), но если кто и царил в моем сердце, то это, несомненно, она. Теперь
семейная жизнь тяготила меня сильнее, чем когда-либо прежде; служба же
стала совершенно невыносимой, и вскоре я ее бросил.

Отныне я бывал в рюмочной на Зеленой аллее почти ежедневно. Очень